Корнет (СИ) - "taramans"

Не стоило будить лиха, пока оно спит тихо! Не успел подпоручик в поисках ответа на свое поведение задуматься, как его окликнули.

«Ага! Все как будто сговорилось против бедного Юрочки и его нервов! Старая графиня. Но это — пусть! Но ведь она в компании с одной интересной брюнеткой и не менее, а, возможно, и более — интересной шатенкой!».

Плещеев чуть подал коня в сторону, и возле него остановилась коляска, в которой сидели «бабуля» графиня Воронцова, а рядом с ней молча улыбались ему «Катенька» и «Софочка».

— Добрый день, голубчик! Добрый день! Что же вы, подпоручик, совсем позабыли свою старую, больную пациентку? Ну ладно — меня позабыли! Но ведь вы позабыли и наших прелестниц — Катю и Софью! Как же так? Ветреный вы мальчишка! — старуха явно посмеивалась над несколько растерянным видом Юрия.

— Добрый день, графиня! Добрый день, прелестная Екатерина Васильевна! Приветствую вас, обворожительная Софья Павловна! — не покидая седла, раскланялся Плещеев, — Прошу прощения, графиня, но ваши претензии правомерны лишь отчасти: не по своей воле был вынужден становиться вновь затворником. Многоуважаемое начальство решило, что мое поведение нарушает некие нормы, и вот — домашний арест!

Графиня отмахнулась:

— Да знаем мы ваши невзгоды! То я просто шучу. Но, как вижу, меру наказания вы отбыли сполна, ежели легко и свободно катаетесь по городу, да еще и в хорошем настроении? Мы с девушками видели, как вы браво подкручивали ус… во-о-о-н той коляске, где виднеется розовая шляпка.

— Ничего-то от вас не скрыть, милые дамы! Никак не укрыться от ваших проницательных взоров. Грешен! Но ведь день какой хороший, и наказание я отбыл. А тут… прямо столичный променад с прекрасными цветами!

— Да уж, цветов здесь как в столичной оранжерее! — проворчала бабка, — Только могли бы быть и более внимательным: когда рядом такие как Катя и Софья — к чему прочая флора?

Плещеев не выдержан и рассмеялся. Потом спрыгнул с седла, и, держа коня в поводу, подошел ближе к коляске.

«Да, старуха права — Катюша чудо как хороша! Не отстает от нее и рыжая чертовка!».

— Чем могу загладить свою вину, прелестные дамы? — поклонился Юрий.

— Вина ваша столь обильна, что прощение заслужить — стоит очень постараться! — продолжала «троллить» старая графиня, — Но могу подсказать способ: в последние дни общество города изрядно поредело. А все эти несносные горцы, будь они неладны! Господа военные умчались предаваться своим любимым забавам — войне и присущему ей кровопролитию. А посему девочки мои заскучали. Так вот… Не соизволите ли прибыть к нам на обед?

— С радостью, ваше сиятельство, с превеликой радостью! Вот только и мне вскорости предстоит отправиться примерно в ту же сторону, а потому по времени я ограничен! — расшаркивался в оправданиях Плещеев.

— Ну, это дело нетрудное! Завтра же ждем вас к обеду, подпоручик. И приготовьтесь пением и приятным обхождением искупать свои вины перед моими красавицами! — хлопнула его по плечу веером графиня.

— Всенепременно, ваше сиятельство, всенепременно! — улыбнулся подпоручик, — Дамы! Целую ручки и до завтра, красавицы!

Направляясь домой, Юрий про себя с усмешкой подумал:

«Дамочки эти вельми хороши! Только вот… «Динамо» какое-то, в самом деле! Катенька та все больше слегка заигрывает, будоража кровь, но… Не стоит ждать от нее ничего серьезного. Да и Софья… тоже, похоже, больше попой крутит, чем чего-то позволит в реальности. А я б ей… к-х-м-м… вдул! Хороша, чертовка этакая. Тут даже и не скажешь, кто более сердиться заставляет: Катюша, с ее взглядами, и легкими улыбками, или же — «рыжая», которая вроде бы более «конкретна», но в результате все тот же — «пшик»! Ладно… Съездим завтра, повеселим народ и сами повеселимся. Только вот… как гласит народная мужская мудрость: перед такими свиданиями, нужно получше сексуально выложиться, чтобы не тупить перед красотками, не зависеть от их красоты и кокетства. А посему Варе сегодня предстоит бурная ночь! Ха-ха-ха… Как представляется — она будет и не против!».

Женщина и впрямь была не против. Когда уже под утро она обессиленно откинулась на смятые, буквально сбитые в жгуты и мокрые от пота простыни, то простонала:

— Милый… Ты сегодня превзошел сам себя. И уж тем более — все мои ожидания! Но я совсем выбилась из сил…

«Это хорошо! Глаза шалые, как будто пьяные. И улыбка — довольная-предовольная!».

Нашарив рядом с софой початую бутылку с красным итальянским вином из ближней колонии, Плещеев шумно, с перерывами на отдышку, сделал несколько глотков:

— Извини, милая… Но тебе же понравилось, не так ли?

— Очень… Только немного саднит там, внизу. И еще сзади — тоже. И если ты меня чуть подлечишь… То я буду не против! Дай мне вина!

Варя требовательно протянула руку и жадно припала к горлышку сосуда.

— Мне сегодня к обеду надлежит быть в доме графини Воронцовой. Потому, Варенька, могу задержаться и не прийти к тебе вечером! — предупредил он подругу.

Женщина оторвалась от вина, прищурив один глаз, посмотрела на Юрия, хмыкнула и протянула:

— Так вот, почему ты, как с цепи сорвался! Вон оно что… Ну — это и правильно! Будут там перед тобой хвостами крутить разные. А так… хоть закрутитесь, профурсетки благородные, всего выпью, ничего не оставлю! Полечи меня и продолжим!

Плещеев захохотал:

— Ничего от тебя не скрыть, все-то ты понимаешь! Чем мне и нравишься. Иди ко мне, хорошая… Давай, мы тебе здоровье поправим…

День был будний, а потому и не прием это был, в доме графини, а всего лишь обед. Но, будучи предупрежденными о скорой отлучке подпоручика, и сама хозяйка, и ее красивые домашние потребовали, чтобы Плещеев остался и на поздний ужин, скрасив им скуку отсутствия многочисленных гостей в мундирах различного фасона.

К некоторому удивлению Юрия, кроме перечисленных, здесь были два доктора: первый, тот, что пользовал хозяйку уже многие годы, седой старичок…

«Помню-помню — пикировались мы как-то с ним! Неглупый человек и интересный собеседник!».

Вторым же был уже ранее знакомый подпоручику врач офицерского лазарета, Москвин Матвей Емельянович.

«Х-м-м… а этому-то, что тут делать? Ранее я его здесь никогда не видел!».

Кроме двух красоток, Кати и Софьи, была еще одна молодая дама, высокая, стройная, но на лицо — далеко не красавица.

«Как-то вот так ранее описывали англичанок: рост высокий, при стройности фигуры имеется некоторая сутулость, или, точнее сказать, общая нескладность. И лицо подкачало — вытянутое, этакое — лошадиное. И нос — большеват, даже для такого лица. В общем… так себе! Ха-ха-ха… Это хорошо, что я всю ночь с Варькой прокувыркался: оценки более здравые, взвешенные, точные. Ничего не застит взора! А так бы еще подумал — ноги-то у нее длинные, эти ноги бы — да на эполеты!».

Плещеева представили даме. Оказалось — жена полковника Кащеева, командира всей гарнизонной артиллерии. Агнесса Карловна.

«Ну точно — иностранка! Хотя… Нет, скорее — из рода обрусевших немцев. Получается, ейный мужик — командир Грымова? Ага, ага… Что-то такое слыхал: не показывается он особо в Пятигорске, предпочитая проводить время в Ставрополе. Должность еще у него довольно забавно звучит — командир батарейной батареи. Сие значит, что является муж этой… «лошадки» командиром всех пушек, кроме полевой артиллерии. То есть, всех артиллерийских подразделений, размещенных по крепостям, крепостицам и прочим укрепленным пунктам. В общем-то, командир немалого ранга. Только вот командовать приходится все больше Грымову! То ли муж «лошадки» — лентяй, то ли — трус, то ли — пассия у него в Ставрополье имеется. Да впрочем — пусть его! И ее — тоже — пусть! На фоне Кати и Сони она вообще не выглядит, но апломба, похоже, хватает. Интересно — зачем она здесь?».

Хотя «лошадка» сразу перешла с места в карьер! Не успели завести светскую беседу, как она довольно бестактно спросила у Плещеева — не претит ли тому подобные методы ведения войны с горцами? Графиня на сей демарш ответила молчаливо поджатыми недовольно губами, но вот Катю и Соню, судя по виду, этот вопрос тоже весьма интересовал.