Корнет (СИ) - "taramans"

— Видите ли, Агнесса Карловна… Это на обычной, нормальной войне требуется соблюдать общепринятые нормы и правила. На европейской войне, я бы так сказал. А здесь нам приходится сталкиваться с дикостью местных племен, у которых в ходу совсем уж средневековые правила ведения боевых действий. Они, горцы эти, не гнушаются ничем — ни грабежами, ни насилием и убийствами пленных или мирных жителей, в том числе — стариков, женщин и детей. То есть, в наше время это более присуще разбойникам с большой дороги. А с волками жить — по-волчьи выть, извините! Полагаю, вести себя куртуазно в отношении дикого разбойника — глупо. Удел такового — болтаться в петле на ближайшем дереве! Что я, в соответствии с силами и возможностями, и намереваюсь делать.

— Но позвольте! А как же кровавые пытки и жестокие казни? — вытаращила и так немаленькие глаза госпожа полковница.

«Или полковничиха — как правильно?».

— Пытки не являются самоцелью в данном случае. Это лишь способ заставить разбойника выдать соучастников татьбы, рассказать об их планах и ранее содеянном. Даже на правильной войне сие бывает необходимо, мне не дадут соврать присутствующие здесь доктора. Насколько я знаю, уважаемые наследники Гиппократа и Асклепия, вам в молодости приходилось участвовать в боевых действиях и походах? — обратился Юрий к врачам.

Те, хоть и не были рады привлечению их к неприятной теме разговора, но были вынуждены признать, что — да, военная необходимость иногда требует применения таковых методов.

— Это не афишируется широко, но… В разных армиях мира такое, пусть нечасто, но применяется…, - кивнул Москвин.

— Признаюсь, — продолжил отповедь Плещеев, — Здесь присутствуют также и эмоции, уважаемая Агнесса Карловна. Когда сталкиваешься с последствиями звериной сущности местных дикарей… Ярость накатывает просто неудержимо! Вы все, я уверен, знаете о нашей страшной находке — останки тел жены и дочери убитого прошлым летом местного колониста, пасечника. И как после такого благородно отнестись к горцам?

Но «Ксюша Собчак» не унималась.

«Похоже, ее не волнует жестокое убийство простых людей! Что ей, дворянке и жене высокого чина какие-то крестьяне?!».

— Более того! В начале прошлого лета окрестности всколыхнула история с пропавшей вдовой статского советника Булычева. Они пропали вместе с дочерью, не припоминаете? — обратился подпоручик к даме.

Москвин поправил его:

— Юрий Александрович! Это было позапрошлым летом!

— Пусть так, благодарю вас, Матвей Емельянович! Так вот… Припоминаете, Агнесса Карловна? Да, саму советницу тогда нашли через короткое время. Да, нашли. Убитой. Перед тем как ее убить, ее изнасиловали. Жестоко, крайне жестоко и разными способами. Как ее убили… Вы уж извините, я рассказывать не буду. Подробности, полагаю, излишни!

— Да уж, тут вы правы, господин подпоручик! — кивнул доктор, — Не стоит, право, волновать дам такими картинами!

— Тем более, перед обедом-то! — недовольно «каркнула» хозяйка дома, — Нашли же тему для разговора!

— Разрешите, я все же закончу, господа и дамы? — чуть виновато развел руками Плещеев, — Так вот… А дочь советницы, юную пятнадцатилетнюю барышню, так и не нашли. То есть, эти разбойники утащили ее с собой. И только бог знает: где она сейчас, жива ли, и что ей пришлось претерпеть. Как полагаете — что заслуживают совершившие сие? На мой взгляд, самые изощренные пытки будут самым малым, чем можно отплатить за такое! Вот таким будет мой ответ на ваш вопрос, Агнесса Карловна. Как аукнется, так и откликнется! Или, говоря более возвышенным языком: «Какой мерой меряете, таковой и вам отмерено будет!». Кстати, такое вполне понимаемо местными горцами. А доброта и всепрощение… Они их воспринимают как слабость, не более того!

— Полноте вам! Хватит о всяких неприятностях! — пресекла дальнейший разговор на эту тему графиня, — Решили приятно провести время, пообщаться, а тут такое… Да и обед уже готов. Пожалуйте к столу!

«Х-м-м… странно! Эта «лошадка» вполне удовлетворилась ответом. Я думал, будет хуже. И создается такое впечатление, что ей, в общем-то, было и неинтересен мой ответ. Как будто инициатором этой темы была вовсе не она! Может, эта дура просто являлась устами чьего-то интереса? Соне-то было все это неприятно, но она прислушивалась. А вот Катя… Катя слушала внимательно! Попросила приятельницу поинтересоваться? Да, впрочем, и ладно!».

За обедом речь зашла о разном. Но нет-нет да всплывала тема набега горцев на крепости в Чечне, а также их десант на правый берег Терека.

— Нет сомнения, что этот набег мы отобьем и загоним их, как и прежде, в горы. Но вот сколько крови это будет стоить? — поморщился Юрий на вопрос о его мнении.

Благо, что доктора вдруг переключились на хозяйку и ее вдруг воспрявшее здоровье.

«М-да… как говорится — шила в мешке не утаишь!».

— Но позвольте, господа! Вы уж совсем превозносите мои умения. Я вовсе не бог, и молодость вернуть не могу, как ни старайся. Чуть поправить здоровье, и только! Откуда это во мне? Бог весть! Могу только предположить, что какие-то умения передались мне от бабки, в девичестве — Абашидзе. Но ничего конкретного сказать не могу, она умерла, когда мне было несколько лет. И я до прибытия сюда, на Кавказ, даже не предполагал, что могу что-то сделать как лекарь! — пытался откреститься Плещеев.

— Но ведь раненые казаки и охотники-нижегородцы…, - начал было Москвин.

— Да, я смог остановить кровотечение. Но ведь и раны были не так уж опасны! Своими умениями я лишь смог подвигнуть организм на более быстрое заживление, не более того. Как правило, все эти люди — молодые здоровые мужчины. Крепкий организм, здоровое и полноценное питание, уход родных и близких…

— Но ведь и у вас самого шрама на щеке уже почти не видно! — настаивал доктор.

— И что? Шрамы и сами постепенно сходят, да редким исключением. Там, где все серьезно, где человек не может выздороветь сам, я тоже ничего поделать не могу! — отбояривался подпоручик.

Только заметно было, что доктора продолжают пребывать в сомнениях. А еще — Софья смотрела на него с чуть прикрытой улыбкой. Похоже, она понимала, что сейчас Плещеев просто лжет. Катерина тоже поглядывала на него с сомнением. И с большим интересом пялилась на него Агнесса, мать ее, Карловна!

После обеда, а точнее — выпитого за обедом вина, все ощутимо расслабились, и разговоры пошли более приятные для Юрия. Доктора, усевшись на диван возле раскрытого окна, раскурили трубки, а графиня принялась рядом за столиком раскладывать пасьянс.

— Юрий Александрович! Голубчик! Не споете ли нам что-либо свое? — попросила его хозяйка дома, — Очень уж мне импонируют ваши романсы.

Пришлось петь, тем более что петь для Плещеева было куда предпочтительнее, чем отвечать на неудобные вопросы. Красавицы и примкнувшая к ним Агнесса с удовольствием слушали, улыбаясь и перешептываясь. А потом более пожилая часть компании решила прогуляться по саду.

И тут снова — Агнесса!

— Слышала я недавно одну очень интересную новость, мои дорогие! — начала она, обращаясь к дамам, — Вы не поверите! Я-то — точно сначала не поверила, представьте себе!

Начало вроде бы не предвещало ничего неприятного для Плещеева, и он непозволительно расслабился, продолжая перебирать струны.

— Появился тут у одной моей шапочной знакомой некий амулет… Право, мне даже неудобно рассказывать при нашем гусаре! — и она кокетливо покосилась на Юрия.

— Ну же, Агнесса! — улыбнувшись, подтолкнула к продолжению рассказа Екатерина, — Юрий Александрович у нас вполне себе тактичный молодой человек. Скромный и очень щепетильный в вопросах чести. Он никому и ни за что не расскажет, не так ли, господин подпоручик?

— Да, а еще я красив, умен, очень талантлив и крайне одарен в плане куртуазности… Ну, вы понимаете, о чем я? — Плещеев как мог, выдавил из себя наиболее похотливую улыбку.

«Блин! С Варей нужно было побольше, побольше… Ага. Запас прочности истончается. И все же — как она улыбается, эта Катенька!».