Корнет (СИ) - "taramans"

Юрий засмеялся:

— А лучше всего может разобраться в человеке патологоанатом. Да и то — не каждый!

Москвин сморщился, но потом махнул рукой и тоже улыбнулся.

— Вот вы, Матвей Емельянович, сами весьма скептически отнеслись к моим словам… Помните — там, в лазарете, о мази, которая позволяла заживать ранам быстрее. А между тем, в том самом темном народе бывает, что и промелькивают вполне здравые мысли. Не будете же вы отрицать пользу различных настоек, отваров и прочих снадобий из трав? Нет? Ну вот… К примеру, как доктора в прошлом армейские, вы знаете, что чаще всего потери войска несут не от ранений на поле боя, а от болезней, травм и хворей, приключающихся по причинам вполне банальным и житейским. Плохая пища, дурное обмундирование, а подчас и отношение лиц, начальствующих косит наших воинов как бы не сильнее, чем матерый супостат! А ведь еще со времен Римской империи известно, что добротно устроенный военный лагерь или временный бивак — предупреждает многие, многие заболевания. Не так ли? Качественная, а лучше всего — кипяченая вода, здоровая пища, обувь и одежда, соответствующая внешним условиям, дисциплина и налаженный быт снизят небоевые потери если не вовсе, то сократят их до минимума! Личная гигиена каждого воина и соблюдение санитарных правил места расположения войск — краеугольные камни здорового воинства!

Доктора важно покивали, соглашаясь с Плещеевым, но Москвин все же не удержался, чтобы не подпустить «шпильку»:

— Весьма удивлен познаниями столь юного офицера. Откуда же таковые знания?

Плещеев хмыкнул:

— У нас, у Плещеевых, в роду все военные, начиная, пожалуй, со времен Ивана Грозного. И опыт, и знания передаются от старших младшим. Вот, к примеру — еще дед мой, царствия ему небесного, рассказывал, что ту же дизентерию, или — упаси бог — холеру, можно перенести войску куда легче, пользуя больных весьма простым морковным супом!

— Позвольте! Морковным супом? — удивился Матвей Емельянович.

— Ну да! Дед рассказывал, что пользовал его подчиненных какой-то доктор-немец морковным супом.

«Как подчас помогают, казалось бы, никчемные знания, почерпнутые случайно в интернетах!».

— Я даже рецепт почему-то запомнил. Наверное, потому, что, будучи ребенком, решил, что очень уж варево должно быть противным! — засмеялся Юрий, — А рецепт прост: требуется полтора фунта моркови варить в литре воды. Потом протереть отваренный овощ через сито или терку и снова варить в литре воды до состояния супа-пюре. Вот этим и спасал, как рассказывал дед, басурманский доктор больных солдат. Дед еще удивлялся, что практически всех на ноги этот немец ставил. Кстати! Сей рецепт вполне может быть употреблен не только в войсках, но и в гражданском обществе. Не секрет, что простое население у нас подчас проживает в условиях далеких от санитарно-благополучных. И чем южнее расположен тот или иной населенный пункт, тем более население оного подвержено всяким кишечным заболеваниям.

— Поражает меня глубина ваших знаний, Юрий Александрович! — похвалила Плещеева хозяйка дома, — Откуда сие?

Подпоручик пожал плечами:

— Я, уважаемая графиня, читать люблю. Можете не поверить, но в минуты безделья нет лучшего занятия, чем чтение. Ибо даже и не предполагаешь, когда тот или иной опыт ранее живших людей может пригодиться.

— Похвально, похвально! А чем же еще интересуется на досуге молодой офицер? — графиня явно была намерена поднять рейтинг Юрия в глазах присутствующих дам.

— Да много чем, ваше сиятельство! К примеру…

— А вот модой интересуетесь ли? — вмешалась Агнесса Карловна.

— Модой? А почему же нет? Конечно, интересуюсь. Особенно — женской! — постарался скрыть улыбку Плещеев.

Слова его вызвали удивление и живейший интерес у красавиц.

— И что же вы думаете о нынешней моде? — спросила Екатерина.

— Честно признаться… Меня несколько удручает складывающаяся сейчас у прекрасной части нашего общества тенденция, — вздохнул Юрий.

Дамы переглянулись, и удивленная Софья спросила:

— Что же вас удручает, Юрий Александрович?

— Боюсь показаться вздорным и остаться непонятным, но… Вот, казалось бы — еще недавно в моде был ампир. Прелестные наряды дам; легкие платья, удобные как в повседневной жизни, так и на светских мероприятиях. Красавицы казались в них порхающими мотыльками, чудесными бабочками. А сейчас…

— А что сейчас? — удивленно переспросила Екатерина.

— Не понимаю — зачем вся пышность современных модных юбок? Ладно бы — корсеты, они хоть тонкость талии подчеркивают, но юбки? — вещал подпоручик.

— А чем корсеты вам не приглянулись? — перебила его полковница.

— Да это же просто вредит здоровью дам! Это же немыслимо: так утягивать талию, используя вовсе уж какие-то пыточные конструкции! Что там у вас? Китовый ус, а то и стальные полосы. А дышать-то как?

— Красота требует жертв! — припечатала Агнесса.

— Красота? Позвольте! Утянутая до невозможности полноценно дышать дама на балу, где требуется порхать мотыльком, очаровывая мужчин… Да еще и масса народа в помещении, и все активно двигаются, дышат. Свечи еще во множестве сжигают воздух! И так дышать-то нечем, а тут еще этот корсет! Вот и обмороки у красавиц. А обморок от недостатка свежего воздуха… Вот, доктора не дадут мне соврать: никому еще обморок на пользу не шел!

— Все же вернемся к юбкам! — пряча улыбку, предложила Софья.

— М-да… Юбки. Струящаяся ткань платьев ампир. В движении она так подчас облегала стройные ножки и…

— Задницы! — припечатала, рассмеявшись, графиня.

— К-х-х-м-м… Я хотел бы как-то по-другому охарактеризовать эту часть тела красавиц, ну да — ладно! — задумался Плещеев, — Так вот… весь вид женщин был настолько притягателен, что — просто ах! И дух захватывало у истинных ценителей женской красоты. А сейчас… Что может понять бедный ценитель? Это бедра настолько… м-да… широки, или это куча ткани и обручей с валиками к тому же? А как в этом сидеть-то?! Право — мне вас жаль, милые дамы. Очень жаль! Все это… столько слоев, что… Тяжело же, наверняка! А если погода стоит теплая, или даже — жаркая? Можно только посочувствовать, ей-ей!

— Право, мне очень жаль, Юрий Александрович, что не именно вы законодатель женской моды! — засмеялась Екатерина, — Было бы очень интересно посмотреть, что вы предложили бы в качестве художника дамских костюмов.

Тут Плещееву подсудобила хозяйка:

— Думаю, что наш гусар, как ценитель женских ножек и прочих частей тела, предложил бы что-нибудь предельно откровенное!

Юрий прищурился, глядя на красоток:

— А представьте, сударыни: то же самое платье ампир, но длиной… примерно до середины бедра!

Графиня замерла, а потом расхохоталась. Компанию ей составили Софья и полковница, Екатерина же снова смутилась, премило порозовев щечками, и пробормотала, вызвав еще больший смех:

— Позвольте! Но это же… намного короче ночной сорочки получается. Как же в таком в свет выйти?

«Эх, Катюша! Видела бы ты, в чем в реальности девушки и молодые женщины ходят!».

Похоже, что взгляд подпоручика был предельно откровенным. Оценив сей взгляд, графиня предложила молодежи:

— Прогулялись бы по саду перед ужином! Как ратует наш гость — свежий воздух и активное движение идут на пользу организму, да и аппетит нагуляете!

Прогулявшись по аллеям сада, Катя и Соня устроились на диванчике качелей, а Плещеев и полковницей — напротив них, на садовой скамье. Две красавицы чуть покачивались, а полковница вновь приступила к допросу подпоручика:

— Юрий Александрович! А что вы скажете на то, ежели я попрошу вас меня полечить?

Плещеев задумался, а потом как будто нехотя постарался объяснить:

— Видите ли, сударыня… Я же не доктор…

— Позвольте! Как — не доктор, если вы лечите и у вас это хорошо получается?

Юрий видел, что Катя и Софья внимательно слушают их диалог.

— Я хотел сказать, что опыта лечения людей у меня не так много. А оттого и личное отношение к процессу еще не настолько, пардон, цинично. То есть… Я не могу пока абстрагироваться от пациента. А если пациент этот — молодая привлекательная дама… Извините, но эмоции определенного толка мне очень сложно сдержать. Ведь для лечения мне нужно… Как бы это сказать? Контактировать руками с телом пациента. Вот! Опять же… привлекательная дама, опять извините меня — в неглиже, и мне приходится весьма плотно касаться ее тела. Вот… Понимаете меня? Ведь я еще не старик, а посему… В общем, сложно это, крайне сложно!