Корнет (СИ) - "taramans"

«Им вождя недоставало: настоящих буйных мало — вот и нету вожаков!».

— Господин подполковник! Жду ваших указаний! — вытянулся перед начальником Плещеев, — Куда распорядитесь отбыть?

Веселовский чуть удивленно глянул на подпоручика, усмехнулся и покачал головой:

— Нет, голубчик! Для вас задача не поменялась. Я жду человека, который должен донести последние сведения о происходящем в западной части Кавказа.

— Вы, господин подполковник, все о том же «рыжем» речь ведете? — прищурился Юрий, — Полагаете, что эти нападения — скоординированы? И именно этим «рыжим»?

Подполковник задумался, покрутил кончик бакенбардов:

— Не совсем уж так вот — скоординированы! Все же западные, прибрежные горцы и бандиты Шамиля — это очень разные люди. И цели у них разные. Но вот подготовить все это… Подогреть этот котел до нужного состояния, так бы сказал… М-да, полагаю, что здесь не обошлось без кого-то со стороны!

— Деньги, оружие? — уточнил Плещеев.

— Да. И то и другое! А еще — обещание всецелой поддержки со стороны той же Турции. Я почему говорю, что Шамиль и причерноморские разбойники — суть разное? Шамиль… Он, без сомнения, связи с Турцией не теряет, это так. Но вот турки его… Не то чтобы не любят, но относятся к нему с известной долей настороженности и недоверия. Он, Шамиль-то наш, честолюбив и властолюбив безмерно. Пока у него дела плохи… К примеру, как несколько лет назад под Ахульго! Так, он не стесняется просить у османов и денег, и оружия, и людей. А как только что-то у него начинает получаться — так забывает о своих покровителях. Так уже было не раз, и не два. И Порте это крайне не нравится! А горцы побережья… те издавна связаны с Диваном. Можно сказать — с руки у турок кормятся! И никогда не скрывали своей привязанности к южному хозяину…

Веселовский помолчал, думая о чем-то своем, потом встрепенулся и указал Плещееву:

— Так что, господин подпоручик, задача у вас будет прежняя: западная сторона гор и поиск этого неведомого «рыжего»! Ступайте домой, но готовьтесь выступить по моему сигналу. Вам все понятно?

— Так точно, господин подполковник! — щелкнул каблуками гусар.

Глава 35

Со слов подполковника Веселовского, Плещеев понял, что домашний арест с него снят, и время до выступления у него есть. Несколько дней. Возможно — неделя или чуть более. А потому как сидеть дома, общаясь только с Некрасом, Варварой да ее отцом…

Хотя последний, развив бурную деятельность в самом Пятигорске, разрешив все вопросы, связанные с задумками самого Юрия и его товарищей, укатил в Ставрополь, откуда намеревался стартовать в столицу для оформления необходимых документов.

В общем, заскучал подпоручик, сидя дома. Хотелось проехаться по городу и окрестностям, поглазеть на приехавшую на воды публику. Отдыхающих и лечащихся с каждым днем в городе становилось все больше. И ничего людей не останавливало: ни Шамиль с пристяжью, ни его кровавый набег, ни проблемы русской армии на побережье Черного моря. Партикулярные сограждане хотя и шептались об ужасах и страшностях диких горцев, периодически оглядывались со страхом на имеющихся в городе людей в горской одежде, но тем не менее, замыслов о лечении и оздоровлении не оставляли. И уж тем более — никто из приехавших не разбегался в панике, стремясь вернуться в центральную Россию, где безопасно, привычно и даже скучновато!

Тем более что Шамиль-то со своими горцами — вона где: верстах в ста, а то и поболее! А тут же — армия, гарнизон, пушки-крепости! А прибрежные черкесы и того далее: вообще где-то за дальними горами!

«Люди, если чего-то захотят — могут убедить себя в чем угодно! Легкомысленность? Или фатализм по отношению к собственной судьбе? Здесь вообще люди… К-х-х-м… Как бы это сказать? Вроде того — бог дал, бог взял, что уж теперь? Причем у горцев, у татар местных, тоже наименование сему имеется — кысмет, однако! Судьба-индейка и против нее не попрешь. В эти времена как никогда силен бог — русский Авось. «Бог не выдаст — свинья не съест!». Ха-ха-ха! Вряд ли бы Шамилю понравилось, если бы он узнал, что проклятые гяуры еще поминают возможность встречи с ним, бормоча про себя именно эту пословицу! Назвать, пусть и неосознанно, воина ислама свиньей — это, знаете ли, либо глупость несусветная, либо геройство огроменное! «Авось пронесет! Небось не допустят бравые вояки этих дикарей к курортной местности!».

Так раздумывал Юрий, неторопливо следуя верхом на своей красавце-жеребце по заполненным публикой улицам Пятигорска.

Периодически встречались… Очень даже интересные «экземпляры». Очень интересные! Настолько, что рука сама начинала подкручивать кончик уса, а губы расплывались в бравой и чуточку похабной улыбке. Даже пару раз не удержался и весьма фривольно подмигнул прелестницам. А то, что большинство из них следовало в компании зрелых матрон, или даже — мужчин… Бог весть — мужья то были или отцы! Так это бравому подпоручику было сугубо параллельно и даже — перпендикулярно! Никто не может встать между доблестным гусаром и предметом его страсти! Тем более, если предмет страсти дает вполне определенные авансы: будь, то легкая улыбка, игривый взгляд или легкомысленное помахивание веером.

И надо признать, что вид Плещеева явно вызывал интерес у части… Да что там — части?! У большинства встречающихся дам и девиц! Ну а как же? Вид бравый, сам собой — недурен, конь — красавец. И хотя подпоручик по уже известным причинам был одет явно не в полное форменное обмундирование, а так — с бору по сосенке…

Высокие сапоги, никак к гусарской форме не относящиеся, черные чикчиры, черная же «венгерка», расшитая серебряными позументами и бранденбурами. На голове — фуражная черная шапка с серебряной, в тон полковому цвету, отделкой. Сабля на боку, рукояти пистолей, выглядывающие из седельных кобур — сам себе нравился подпоручик!

К тому же — на физиономию очень недурен, фигурой статен, широкоплеч, да с узкой талией. И еще: в противовес большинству офицеров он категорически не носил бакенбарды! А имеющиеся усы — стриг коротко, только чтобы были. Не культивировал, то есть растительность на лице. Получились этакие… Короткие, вполне себе пижонистые усики, только по краям чуть завитые вверх.

Почему-то весь его внешний вид, так диссонирующий обычному виду господ офицеров, воспринимался обществом как некая фронда; показной, пусть и непривычный, но оригинальный шик. А его поведение — частые «сидения» в доме, редкие выходы в свет, эти странные утренние пробежки наперегонки с конем?

Потом, опять же… Этот недавний, больше похожий на сплетни слушок о кровавости его ухарства, храбрости до безрассудства? Ведь далеко не каждый офицер мог похвастаться участием в глубоких рейдах на территорию горцев.

Ранения, заметный шрам на наглой физиономии. А еще — довольно предосудительная в свете дружба с «охотниками», которые ассоциировались у штатской публики с головорезами и башибузуками не меньшими, чем самые дикие горные абреки? Опять же — частые поездки к казакам Кабардинки. И слухи о поэтическом и певческом таланте.

«М-да… Чем не овеянный черным, страшным флером герой-любовник? Почти демон. И все никак не стихающие шепотки о причинах, приведших Плещеева на Кавказ. Если мне не изменяет интуиция, то образ у меня сложился… М-да… А ведь многие дамы помоложе и девицы… к-х-х-м-м… «Шипром» писают от таких персонажей!».

Плещеев-Плехов даже придержал коня и задумался:

«А вот надо ли мне было впутываться во все эти рейды, разведвыходы? Риск для жизни: мама — не горюй! Нет бы — служить и служить, как служил ранее! Протянул бы лямку лет этак до пяти-семи, а потом вышел в отставку поручиком. А что? Поместье — имеется. Батюшка… Но тот — тоже не вечен. Жил бы себе в поместье, маялся дурью. Пейзанок пое… к-х-м… Как там присказка бытовала: «Эхма! Было б денег тьма — купил бы деревеньку, да и еб там баб помаленьку!». Чем не жизнь? Ведь так живут большинство нынешних помещиков. М-да-а-а… уж! Но ведь скучно же. Скучно! Да… А так — не скучно? Что это тебя так взбудоражила мысль о скором «выходе»? Маньяком адреналиновым становлюсь, что ли? И ведь явно взбодрился, как конь при звуках полковой трубы. Даже… х-м-м… даже что-то на «дам-с» прямо вот потянуло! Черт, еще эрекции мне тут не хватало!».