Взгляд из прошлого (СИ) - Морозова Анна

— Вот именно что раньше. Я больше не верю во все эти бредни.

— А во что веришь?

— Во что верю я? Благодаря огромному опыту я в принципе забыла слово «вера». Его нет в моей жизни. Понимаешь? Нет его.

— Ты снова начинаешь заводиться, — констатирует с тяжёлым вздохом.

— Когда ты прекратишь задавать мне бредовые вопросы, тогда и я перестану, — шиплю сквозь зубы, брякая на стол кружку до противного звона.

Между нами в очередной раз возникло напряжение в тысячу вольт, и это то, что пока остаётся до отчаяния стабильным.

— Я настолько раздражаю тебя своими вопросами? — щурится Барханов.

— Представь себе, — цокнув языком, скрещиваю на груди руки. — Ты в принципе меня раздражаешь. —слегка преувеличиваю.

— Даже так?

— Даже так. Или ты думал, я тут перед тобой лужицей растекусь? Губу закатай и поумерь свою самоуверенность. То, что ты весь день с Лизой провёл, ещё не делает тебя хорошим человеком. И то, что ты сейчас в моём доме, не значит, что так будет всегда.

— Ты слишком изменилась, Дин-Дин, — смотрит на меня задумчивым взглядом, постукивая пальцами по подбородку. — Как будто между нами не восемь лет прошло, а все двадцать.

— Во-первых, не называй меня Дин-Дин, — злюсь, раздувая щёки. Это прозвище он дал мне в день нашего знакомства, и если раньше я глупо улыбалась в сравнении с маленькой феей, то сейчас бешусь. Не хочу вспоминать прошлое. Не хочу даже мысленно возвращаться туда, где было хорошо. Где я ещё молодая, влюблённая и духовно невинная. Слишком уж больно. И несмотря на восьмилетний срок, я так и не смогла с этой болью справиться.

— Раньше тебе нравилось, — ухмыляется Руслан, глядя на меня с вызовом, что выводит ещё больше. Я вскакиваю из-за стола, едва не уронив стул, и нависаю над ним холодным айсбергом. Мои руки болтаются в воздухе, но как же хочется схватиться ими за жилистую шею и давить, пока вся злость не выйдет наружу.

— Чего ты добиваешься? — цежу, поскрипывая зубами. — Тебе нравится выводить меня? Это твоя цель?

— Ты сама себя выводишь, — продолжает насмехаться, играя в только себе понятную игру. — Будь спокойнее, Дин-Дин, и, возможно, нам получится добиться перемирия.

— Издеваешься? — Изо рта вырывается смешок. — Я с тобой не собираюсь заключать перемирие даже ради Лизы. Потому что я тебя не-на-ви-жу. Слышишь? Ненавижу! И никогда ни за что не прощу тебя за твоё предательство.

— Ненавидишь почему? — тянет задумчиво, медленно вставая с места, и теперь мы практически на уровне друг друга. Я не двигаюсь, глядя на него с ответным вызовом. — Может, потому что всё ещё тебе не безразличен.

— Что за чушь ты несёшь? — хмурюсь, отшатнувшись назад, когда Руслан делает шаг на меня. Он продолжает надвигаться, а я продолжаю «убегать» до тех пор, пока спиной не вдавливаюсь в холодную стену. Сердце грохочет под рёбрами от всколыхнувшей паники. В висках стучит не менее оглушающе. Чувствую себя мухой в паучьей ловушке, и этот паук отравляет воздух своим ядом.

— Разве это чушь? — улыбается дерзко, уперев в стену руки по обе стороны от меня, когда я в ответ упираюсь ладонями в его грудь, создавая между нами хоть какой-то барьер. Он слишком близко, как и моя паника. Наклоняется к моему лицу, фотографирует каждую мою родинку глазами, заставляет дышать с ним одним воздухом на двоих. Я будто в болоте. Тону, барахтаясь в пучине без права на спасение.

— Чего ты пытаешься добиться?—Хриплю практически беззвучно.

— Ничего такого… Чешет языком зубы. Мне становится нечем дышать от такой близости, и я облизываю губы, что становится фатальной ошибкой. Руслан сглатывает, заметив этот, казалось бы, невинный жест, а его глаза за секунду становятся чёрными. Рвано дышу и приоткрываю рот, чтобы схватить спасительный кислород, когда его губы становятся всё ближе к моим. В голове вакуум. Все посторонние звуки, включая бесячий стук настенных часов, внезапно испарились, оставив лишь собственный стук сердца, отдававшийся в ушах.

— Руслан… — шепчу на выдохе, сильнее тараня руками его грудь, пока ноги едва держат меня на плаву. — Прекрати! Ты перегибаешь!

— Что именно? — сипит, касаясь пальцами моей шеи, отчего тело начинает бить крупная дрожь.

— Пожалуйста, не надо… — прошу снова и, толкнув Руслана со всей своей адреналиновой силой, замахнувшись, бью ладонью по холодной щеке. Он отшатывается назад, смотрит хмуро. В его глазах — тьма. В моих — бешенство.

— У тебя башку ветром продуло? Или солнечный удар схватил? — рычу, обнимая озябшее тело руками.

Он молчит, раздувая ноздри. Молчит секунду, две, три, а затем просто берет и уходит, боднув своим плечом моё. Ткнувшись затылком в стену, прикрываю глаза, слушая, как хлопает входная дверь, оставляя меня в оглушающей тишине и с неясными мыслями.

Глава 15

— Ты помнишь, что у нас скоро корпоратив? — тянет довольно Юля, воруя с моей доски говяжий язык. — Пойдешь?

— Не знаю, — бормочу, собирая на тарелке салат. — Я об этом пока что не думала.

— А зря. Надо заранее придумать, в чем идти и что пить. Я, наверное, надену платье со свадьбы сестры. Помнишь мою фотку в том блестящем зеленом?

— Угу, — поливаю салат медовой заправкой и убираю тарелку на стол раздачи, откуда его заберет официант. Осталось сделать ещё три закуски из горгонзолы, и можно будет потихоньку замываться.

— Оно хоть меня не полнит. О, а ты можешь надеть то черное со своего прошлого др. Оно просто секси и идёт тебе офигительно.

— Я подумаю, — улыбаюсь, доставая из холодильника сыр и всё к нему составляющее. До конца рабочей смены осталось чуть меньше часа, и незатейливая болтовня меня никак не вставляет. Я думаю только о том, как приду домой и сразу же отправлюсь в душ. Ноги готовы вот-вот отстегнуться от моего тела — настолько они напряжены.

— А что ты будешь пить? — не унимается эта заведённая болтушка. — Я думаю, винца или мартини. А может, и то и другое. У меня всё равно на следующий день выходной выпадает, так что смогу как следует тусануть.

— Я пока не знаю, Юль. Может, вообще никуда не пойду.

— Ты из-за Лизки, да?

— Из-за Лизы или нет — это неважно, — откладываю нож и смотрю в лицо Голощаповой. — Просто я не хочу сейчас обсуждать предстоящий корпоратив. У меня и без этого забот хватает. Если соберусь идти — я обязательно тебе сообщу. Хорошо?

— Ладно, — притихает она, сжав в тонкую линию губы. — Могла бы сразу сказать, что не хочешь это обсуждать. Орать необязательно.

— Да кто на тебя орет? — ору на неё и тут же втягиваю носом воздух, прикрыв на секунду глаза. Пока моя грудь ходит ходуном, а под ней галопом прыгает сердце, я пытаюсь успокоить своё ПМС-ное состояние, длящееся уже два дня. Именно столько мы грызёмся с Бархановым, как кошка с собакой, брызжа в воздухе слюной. Я не знаю, когда это закончится, но пока ни конца ни края. Он раздражает меня своим авторитетом, я его — непослушанием и дерзостью. Так сбой полюсов превратил обычную кухню в поле для битвы. Вне работы мы пока что держим целибат. Барханов, конечно, пытался обсудить следующую встречу с Лизой, а я сказала, чтобы он шёл в задницу со своими выходками, и пока ему светит только мой средний палец. В общем, отрываемся как можем — главное, без поножовщины.

— Прости, — виновато смотрю на Юлю. — В последние дни сама не своя.

— Я заметила, — ворчит она, скрещивая на груди руки. — Ты похожа на оголённый провод. Стоит только до тебя дотронуться — и можно сразу от перенапряжения сдохнуть. У тебя с Русланом Романовичем проблемы, да?

— С чего ты взяла? — хмурюсь. — Причём тут вообще он?

— При том, что вы уже не первый день цапаетесь как бродячие коты. И это не только я вижу, Дин, — это видят все. Что между вами происходит? Он доводит тебя, да? Придирается?

— Да всё нормально, — веду плечами, сбрасывая с них противные мурашки, которые появились, как только моих ушей коснулся голос Барханова. От этого я бешусь не меньше — от своей, блин, ненормальной на него реакции. Может, мне в психушку пора? Разве можно ненавидеть человека и одновременно теряться рядом с ним, в душе радоваться его присутствию и смущаться как семиклашка. С моими мозгами точно что-то происходит, и это «что-то» пугает. Я постоянно прокручиваю в голове ту сцену на кухне: его бьющееся сердце под моими пальцами, моё тяжелое дыхание от приторно-хриплого голоса… возбуждение. Может, это всё потому, что Барханов — мой первый и единственный мужчина? Глупо, смешно, но это так. До Руслана я и не целовалась толком, а после было не до личной жизни. Я всю жизнь сама по себе. Родители не слишком воодушевились новостью о скором статусе бабушки и дедушки, а других близких родственников, кроме Нади, больше нет. Конечно, у меня были свидания с другими мужчинами и даже поцелуи, но до секса дело не дошло. Я сама не захотела ложиться в постель с тем, кого в скором времени уже забуду. Кроме Барханова, мне так и не удалось никого впустить в своё сердце, а заниматься любовью без чувств — такая дурость. Меня не вставляет.