Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Кайра

Смерть идет за мной в облике почти прозрачного одеяния, похожего на халат. Чашечки бюстгальтера — это мягкие кожаные ремешки, перекрещивающиеся на груди, пока я стою и смотрю на своё отражение в грязном зеркале своей спальни. За моей спиной снуёт женщина Терра из Ортуса, представившаяся как Айза — стройная, с тонкой фигурой и тёмными глазами. В её тёмных волосах виднеются пряди седины, вся масса которых закручена в корону на макушке, обнажая тонкую, почти хрупкую шею.

Она вместе с Террой у каждой двери в коридоре прибыла в сумерках, сообщив нам, что они должны помочь нам подготовиться к церемонии. Однако, если я надеялась получить от нее еще какую-то информацию, она поставила перед собой задачу разочаровать меня. С тех пор как она сообщила мне о причине своего присутствия, она хранила молчание, за исключением случайных просьб о том, чтобы я подвинулась, или повернулась, или наклонилась, чтобы позволить ей уложить мои волосы в соответствии с некоторыми требованиями, с которыми, очевидно, ей было поручено.

Теперь я стою перед своим зеркальным отражением, одетая не более чем в пародию на платье. Перекрещивающийся шелковый верх — единственная деталь, которая не выглядит совершенно и оскорбительно полупрозрачной. Очертания моего тела, от ребер до живота и бедер, отчетливо видны сквозь темную ткань, бледность моей плоти превращает ее во что-то серое. Смерть идет за тобой.

Я рассеянно задаюсь вопросом, связано ли значение этого «Морс паллиума» с тем фактом, что на бледной коже оно делает человека похожим на трупа.

Длинные полоски ткани, ниспадающие по моему животу и бедрам, туго стянуты золотыми брошками в форме ромбов. После того как меня погрузили в переносную, хотя и примитивную ванну, фактически дав мне возможность вымыться тщательнее, чем за последние дни, моя кожа блестит под платьем. Время от времени, когда я кручусь, поворачиваюсь или двигаюсь, разрезы в ткани расходятся и открывают истинный цвет плоти под ней.

Айза выходит вперед, и я поднимаю руки, когда она обматывает мою талию несколькими длинными золотистыми шнурками. Я вздрагиваю, когда тяжесть со звоном ложится на мои бедра, и понимаю, что это вовсе не шнурки, а металл. Приподняв свисающую часть одного из них, я подношу его к лицу и рассматриваю.

Металл настолько тонкий и хрупкий, что легко сгибается под пальцами, но стоит мне отпустить его — как он тут же возвращается к прежней форме. — Как создается такая вещь? — Рассеянно бормочу я.

К моему удивлению, Айза отвечает: — Боги владеют всевозможной магией, — тихо говорит она, продолжая оплетать меня металлическими веревками, а затем завязывая их так, чтобы передняя часть свисала впереди.

Я хмурюсь, когда понимаю, что на самом деле делает это украшение. Шнурки, кажется, собирают складки платья и тянут их вперед, между моих ног, так что ничто не прикрывает меня от лодыжек до бедер, — ткань поддалась тяжести и разошлась в определенных местах.

Я поправляю ее. — Это действительно необходимо? — Спрашиваю я. Прежде чем дать Айзе шанс ответить, я начинаю расплетать ее работу, расплетая один конец и дергая за шнурки.

— Нет, не делай этого! — Словно впервые в жизни проявляя хоть каплю упрямства, она перехватывает мои руки и торопливо возвращает украшение на место. — Должно быть вот так. — Она неодобрительно хмурится и снова поправляет всё. — О, Боги будут очень недовольны, если все пойдет не так, как они хотят.

Я оценивающе смотрю на нее, приподняв руки, когда сдаюсь и позволяю ей делать все, что она хочет — я просто сорву это, как только она уйдет. — Чего именно хотят Боги? — Спрашиваю я, сохраняя непринужденный тон, как будто это простое любопытство заставляет меня задать этот вопрос.

Айза, кажется, замирает с золотыми металлическими шнурками в руках. — Я… я не смею знать, г-госпожа. — Она низко кланяется, роняя шнурок и отступая на несколько шагов. — О… только Боги знают такое.

Мой пристальный взгляд прищуривается на нее. — Я просто спросила, чтобы знать, чего от меня ожидают сегодня вечером, — говорю я, смягчая голос.

Каким-то образом женщине удается продолжать умолять себя, почти падая на колени. — Я… я не знаю, госпожа, — настаивает она. — Мне б-было просто поручено подготовить вас к Очищению этой ночью.

— Я понимаю, Айза. — Сохраняя непринужденный тон, я приподнимаю складки платья и делаю шаг в сторону и от нее, и от зеркала. — И ты проделала замечательную работу.

Нет смысла давить на бедную женщину дальше; ясно, что она в ужасе от того, что сделала что-то не так, и, зная, как Боги Ривьера обходились с Террами — по собственному опыту — я не могу представить, какие ужасные наказания обрушивались на здешних Терр, и наказывают ли их вообще. Меня бы нисколько не удивило, если бы я узнала, что они убивают любого Терру, который им не нравится. В Ривьере это было реальной угрозой, хотя казнь провинившихся Терр оставалась на усмотрение Долоса.

Что-то подсказывает мне, что здесь это более реально, чем где-либо еще. Как будто облако смерти и разложения нависло над всем этим островом и его обитателями. Где-то в Академии раздается глубокий звон, отбивающий время, заставляющий Айзу вздрогнуть настолько, что она вскидывает голову с широко раскрытыми глазами.

— Я слишком долго, — говорит она. — Я… я должна идти.

Я открываю рот что бы, что? Сказать ей, что все в порядке? Что с ней все будет в порядке? Я не могу дать ей такой гарантии. Поэтому я просто закрываю рот и киваю в знак согласия, позволяя ей уйти.

— Все Смертные Боги должны явится ко входу в сад статуй, — сообщает она мне, собирая свои вещи — булавки и другие подобные предметы, которыми она прикрепляла ткань к моему телу и моим волосам.

— Подождите! — Я протягиваю руку, когда дверь распахивается, открывая вид на множество других Терр, спешащих из комнат других Смертных Богов, словно мыши, спасающиеся от прилива. Все лицо Айзы искажается отчаянием, но она останавливается в дверях и оглядывается через плечо.

— Госпожа?

Я показываю на свои босые ноги. — Какую обувь мне надеть? У меня только ботинки.

Она качает головой, несколько черных с проседью прядей выбиваются из прически у нее на макушке и падают ей на лицо. — Вы должны пойти в сад статуй, чтобы пройти обряд Очищения без всех удобств, — быстро говорит она, почти ныряя в толпу других людей, проносящихся мимо. — А теперь мне действительно пора идти.

Боги. Я подхожу к открытой двери, наблюдая, как Айза исчезает в настоящем море Терр из Ортуса, Пердиции и Ривьер, спешащих дальше.

Кажется, никто не обращает внимания на растерянные лица других Смертных Богов, которые появляются на порогах их комнат, одетые почти так же. Мои глаза находят Каликса, а затем сканируют его фигуру. У меня мгновенно пересыхает во рту от осознания того, что он прикрыт не больше, чем я. Как и все Даркхейвены.

Покрытая шрамами грудь Руэна выставлена на всеобщее обозрение, как и сияющая идеальная кожа Теоса. Морс паллиум висит на бедрах Каликса, — совершенно очевидно, что мой вариант создан исключительно для женщин — ведь его, как и у его братьев, куда… скромнее.… ну, в какой-то степени.

Мой взгляд скользит по рельефу его тела — впадинам и изгибам, теням, что обрамляют его пресс и очерчивают линии по бокам живота, теряясь у выемок над бёдрами, где вместо верёвок на талии — плоский золотой пояс, охватывающий его чуть выше паха.

Держится, видимо, на проклятом чуде и молитвах к Богам, думаю рассеянно.

И тут замечаю: по низу пояса есть петли из металла, в которые продеты дополнительные полоски ткани — чтобы хоть как-то удержать одежду от того, чтобы она просто не упала с него. Хотя… всё, что нужно — один рывок, и, думаю, всё это великолепие окажется на полу. Сглатывая из-за пересохшего ощущения во рту и горле, я, наконец, отрываю взгляд от массивной мужской плоти.