Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Мне не следует это пить.

Почти сразу же, как только появляется эта мысль и я планирую швырнуть бокал через плечо, появляется знакомое лицо. Всё те же острые зубы и хищная улыбка — Залика широко ухмыляется, пробираясь вперёд со своим бокалом в руке. Но сегодня она одета, как Боги, а не как мы. Теос, ошарашенный, едва успевает отступить в сторону, чтобы она не врезалась в него, и мои пальцы слабеют на стекле.

— Счастливого первого обряда… — Голос Залики подобен шепоту на ветру, несмотря на ее вполне реальное присутствие. Это так мимолетно, что я почти ожидала услышать ее слова в своей голове, а не вслух.

Затем какой-то неизвестный источник придает смелости моему телу, мои конечности движутся вопреки моим собственным желаниям, когда моя рука поднимается, пальцы снова сжимают ножку бокала, пока край не прижимается к моим губам. Черт!

Мой взгляд скользит от Залики обратно к самодовольному выражению лица Трифона, когда одна из его темных бровей выгибается, словно говоря мне отказаться от борьбы. Искрящаяся жидкость струится по моему языку, скользя к задней стенке горла. Нет. Нет! Я не могу… слишком поздно.

Вино исчезает в моем горле, и эффект наступает почти мгновенно. Напряжение в моих костях ослабевает. Мой разум затуманивается, накатывающая волна эйфории захлестывает меня. Я бросаю взгляд в сторону и вижу, что остальные делают то же самое. Глаза Руэна расширяются, рот открывается, и он выливает вино на язык. Я знаю почему, хотя, кажется, не могу собраться с мыслями, чтобы вспомнить, почему это так опасно. Кто-то контролирует его… контролирует нас. Теос кашляет, залпом осушая свой бокал, а Каликс… Каликс смотрит на помост, вены на его руках вздуваются и пульсируют в такт вспышкам ярости в его взгляде.

Что бы мы не выпили — это плохо.

Я делаю большой глоток, и пузырящаяся терпкая жидкость, кажется, наполняет мои кости, восстанавливая способность дышать. Я пью так долго, что опустошаю свой бокал и вынуждена опустить его еще до того, как речь Царя Богов закончится.

Его полный, мужественный рот остается изогнутым вверх. В его горящих глазах светится удовлетворение. Эффект жидкости, какой-то разновидности алкоголя, кажется, проникает глубже, изливаясь из костей в кровь. Я облизываю губы, ощущая вкус фруктов и чего-то еще, чего-то… что вызывает привыкание.

— Да начнется первый обряд! — Наконец-то кричит Трифон, заслужив ответные приветствия. Руки взлетают к небу, звенят бокалы. Напиток пьют снова и снова.

Хорошо. Я раскачиваюсь на месте, невидимая сила манит меня вперед и назад. Вино такое замечательное. Пузырьки щекочут мне горло, хотя мой бокал давно пуст. Это действительно… Божественно.

На массу окаменевшего дерева опускают факел, и он с громким свистящим звуком разгорается, когда пламя пожирает высохшую шелуху. Боги, кажется, исчезают теперь, когда они исполнили свой долг, и без взгляда Трифона мне легче расслабиться. Может быть, это не так уж плохо. Это просто вечеринка, верно? Я протягиваю руку за еще одним напитком к проходящей мимо Терре, одетой очень похоже на Айзу. Движущиеся статуи проходят по саду, исчезая в быстро формирующихся тенях, принося подносы, полные странной пузырящейся жидкости, от которой моя кожа приятна как солнечный свет. Мое зрение затуманивается, когда я осушаю очередной бокал шипучего вина.

— Кайра? — Сильные руки хватают меня за плечи и разворачивают лицом к обнаженной груди.

Грудь Теоса. Я улыбаюсь и ставлю свой опустевший кубок на землю, издалека слыша, как он звякает. — Вино восхитительное, — говорю я, прижимаясь к нему. — Ты выпил немного? — Подождите. Он выпил, верно? Я видела, как он пил… ему следовало выпить больше. Гораздо больше. Мне тоже.

Я беру бокал с ближайшего столика и пытаюсь вручить его ему. Взгляд Теоса задерживается на стакане, как будто это все, чего он когда-либо хотел, но затем он качает головой. — Я не думаю, что мы должны…

Я не даю ему закончить отказ, который он собирался мне высказать. Я опрокидываю бокал делая глоток. Не в силах удержаться, я выпиваю большую часть вина, прежде чем вспоминаю, что планировала. Когда Теос забирает у меня бокал, я оставляю последний глоток во рту и приподнимаюсь на цыпочки. Он напрягается, когда я прижимаюсь своими губами к его губам, а затем раздвигаю их.

Он немедленно раскрывается, чтобы принять мою безмолвную просьбу, и вино стекает с моего языка на его. Он сглатывает. Где-то в саду вокруг нас начинает звучать музыка. Далеко не такая резкая и поразительная, как недавне издаваемые звуки рогов, а мягкие дразнящие звуки струн которые создают самую нежную мелодию.

— Это так вкусно, — бормочу я, лаская его губы своими. Туда-сюда. Туда-сюда. Руки, мозолистые от меча, хватают меня за бедра и кружат, пока моя спина не упирается в грудь Теоса. Каликс нависает надо мной, черные зрачки прищурены, как у его змей.

Моя улыбка становится еще шире. — Ты тоже хочешь? — Ошеломленно спрашиваю я. Обвивая одной рукой шею Теоса, когда мой золотой Смертный Бог наклоняется, чтобы поцеловать мое обнаженное горло, я протягиваю руку и обхватываю затылок моего прекрасного монстра и заставляю его наклониться, чтобы я тоже могла поцеловать его.

Я ласкаю Каликса своим языком, позволяя ему ощутить последний вкус вина, когда приподнимаю бедра к его паху. Две эрекции напрягаются с обеих сторон от меня. Один спереди, другой сзади. Каликс прерывает поцелуй, когда у меня кружится голова от нехватки воздуха. Зрачки у него такие узкие, что все, что я могу видеть, — это насыщенную нефритово-зеленую радужку.

— Еще. — Одно слово, произнесенное низким, отчаянным тоном, но это все, что мне нужно.

Прислонившись к груди Теоса, я беру еще один бокал у Терры, которая, похоже, превратилась в настоящий камень неподалеку. Хихиканье вырывается из меня, когда я подношу кубок к губам Каликса. Он открывается для меня, откидывая голову назад, хотя его зеленые глаза остаются прикованными ко мне. Я наливаю жидкость в его рот, и он глотает. Часть пузырьковой струйки стекает по его подбородку и вниз по горлу на обнаженную грудь.

Не в силах сдержаться, я наклоняюсь вперед и вылизываю дорожку. От центра его грудных мышц к сильной шее и дальше вверх по его квадратной линии подбородка, пока наши губы снова не встречаются в яростном столкновении. Бокал вырывается у меня из рук, когда я обеими руками тянусь к Каликсу. Смутно я понимаю, что это, должно быть, Теос допивает остатки вина, но я слишком поглощена, чтобы обращать на это внимание.

Мое тело покалывает от беспричинного голода, от чувства полного головокружения, которого я никогда раньше не испытывала. Это и есть ощущение счастья? Истинное и абсолютное блаженство? Если это так, то не будет ложью сказать, что Боги преподнесли нам подарок этой ночью.

После еще нескольких минут, проведенных в объятиях Каликса, я отрываю голову от него и оглядываюсь по сторонам. Дезориентированная и сбитая с толку, я ищу своего последнего Даркхейвена. Руэн рядом, его глаза закрыты, а тело, кажется, движется в такт мелодии. Улыбка рассеивает мое замешательство, когда я наклоняюсь к Каликсу и наблюдаю за ним. Мышцы сокращаются и расслабляются, его шрамы белее на фоне загорелой кожи. Я прикусываю нижнюю губу, представляя свой рот на нем. Затем я понимаю… Я могу это сделать. Эти мужчины… они мои, и никто не может отнять их у меня.

Со смехом я расстаюсь с Каликсом, к его большому неудовольствию. Я хватаю еще один бокал и вкладываю ему в ладонь, успокаивая его, пока струйка амброзиевой жидкости льется изо рта ближайшей статуи в бассейн. Фонтаны. Как великолепно. С глупой улыбкой на губах, когда Теос и Каликс практически бегут к источнику восхитительного вина, я направляюсь к Руэну.

Смертные Боги двигаются вокруг нас, их собственные тела изгибаются и двигаются ритмичными волнами. Мои руки скользят по плоскому животу Руэна и поднимаются к грудным мышцам. Он втягивает воздух, прежде чем наклониться ко мне. Открываются прохладные, цвета океана глаза. Исчезает постоянное напряжение вокруг них. Его черты, такие открытые и гладкие, кажутся намного моложе, чем когда-либо прежде. Я нахожу, что мне это нравится.