Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Когда он уходит, Теос подходит ближе. — Кайра?

Прикусив нижнюю губу, я оглядываюсь на кабана, чье затрудненное дыхание замедляется с каждой секундой. — Он умирает, Кайра, — говорит Руэн. — Ты должна была позволить ему избавить это существо от страданий.

— Это не существо, — говорю я. — Это не животное.

— Что ты имеешь в виду? — Спрашивает Теос, подходя ко мне и опускаясь на колени в траву и грязь. Кровь окрашивает зелень вокруг нас в ржаво-красный цвет.

Я проглатываю комок в горле, когда глаза кабана смотрят на меня. В них нет надежды. Она знает, что умирает и что я не могу ей помочь. Все, что я могу сделать, это унять боль, сделать так, чтобы она не чувствовала ее так сильно, когда делает свой последний вздох.

— Прости, — повторяю я, слова застревают у меня в горле.

— За что ты извиняешься? — Спрашивает Руэн, но я не отвечаю. В любом случае, эти слова были адресованы не ему. Они были для нее.

Прижимая обе руки к ее кровоточащей ране, я склоняю лоб к боку кабана и закрываю глаза, сдерживая слезы, которые хотят хлынуть по моим щекам. Как я могу заставить их увидеть? Как я могу рассказать им так, чтобы они поверили? Как я могу заставить их понять?

Последняя часть клятвы Македонии эхом отдается в моей голове.

Не чувствуй своей плотью.

Мои глаза открываются. Пульсация крови из раны замедлилась до струйки на кончиках моих пальцев — как будто она больше не течет в ответ на то, что сердце пытается биться на пределе своих возможностей. Я бросаю взгляд на лицо кабана, обнаруживая, что ее глаза открыты и ничего не видят. Там пустота. Я стискиваю челюсти так сильно, что чувствую, как что-то хрустит, и боль пронзает кость под ухом.

Она не меняется, она остается в форме животного. Меня это бесит. Это не она. Она не животное.

Не чувствуй своей плотью.

Я не великий воин, каким хочет видеть меня Кэдмон. Я не бесчувственный ассасин, каким пыталась сделать меня Офелия. Но я также не могу оставить ее в таком состоянии. Я не знаю, что я, черт возьми, делаю, когда снова призываю свои тени. Они выскальзывают из ее остывающего тела, чтобы обернуться вокруг ее плоти.

Руэн и Теос поднимаются на ноги и отступают назад, когда я заставляю тени поднять ее в воздух. Я наклоняюсь и снимаю кинжал с пояса, оставляя два кинжала, прикрепленных по обе стороны груди, на месте. Переворачивая ладонь, я чувствую, как коллективная тишина воцаряется на поляне, когда я провожу кончиком оружия по своей плоти, наблюдая за ручьем алой крови, которая появляется в одно мгновение.

Шум ветра стихает. Шелест листьев, щебетание настоящих животных и насекомых — все стихает. Даже Даркхейвены, кажется, не дышат у меня за спиной, когда я протягиваю свое подношение теням. Они охотно принимают его, поглощая мою кровь — высасывая ее в темноту, которой я окутала тело кабана. Они двигаются все быстрее и быстрее, все признаки животного внутри скрыты от глаз, когда они окутывают ее тело.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я опускаю руку. Единственная капля крови падает на грязь, прежде чем рана начинает затягиваться — гораздо медленнее, чем следовало бы. К тому времени, как она приземляется на землю, тени уже опускают некогда животное обратно на траву. Я делаю глубокий вдох и зову их обратно к себе.

Они рассеиваются в одно мгновение и открывают правду, которую Марал не понял бы и не поверил.

— Клянусь Богами… — Шепчет Теос, потрясенный от открывшегося перед ним зрелища.

Ноги в сапогах движутся вперед, пока все трое не оказываются по бокам от меня, уставившись на свежую сцену перед ними. Опускаясь на одно согнутое колено, я дотягиваюсь до открытых глаз обнаженной девушки — того же цвета, что и ее глаза кабана, — и закрываю их.

— Эта охота — не более чем фарс. — Хотя они и знают это, я не могу удержаться, чтобы не произнести слова, которые вырываются у меня из горла. — Мы можем быть охотниками в этом мире, но мы никогда не должны забывать… — Я поднимаю свой взгляд на них, — как быстро охотники становятся добычей.

Глава 34

Кайра

Утро быстро сменяется днем, и, несмотря на недавнюю зимнюю прохладу, витающую в воздухе, пот покрывает мой затылок и стекает за воротник туники. Каликс, Руэн и я оставляем убитую Смертную Богиню, что бы Теос похоронил ее. Какое бы заклинание мне ни удалось создать, чтобы разрушить то, которое скрывало ее истинную форму, очевидно, оно не сработало на всех других учениках, которых Боги изменили для этой их Охоты. В противном случае мы бы услышали крики недоверия и ужаса в лесу.

Вместо этого все, что я слышу, — это тишину ветра и шелест листьев на верхушках деревьев. Жаль — большая часть меня хочет показать всем, что «животных», которых они убивают, — это их одногруппники, их друзья. Другая часть меня, более добрая частичка моей души, которая, как я думала, умерла давным-давно, напоминает мне, что раскрытие этого в слишком шокирующей манере, как я сделала для Даркхейвенов, может вызвать большой хаос. В конце концов, кто смог бы смириться с тем фактом, что они не просто убивали своих друзей, но и наслаждались охотой на них в Пограничных Землях и мучили их до самой смерти?

Мои шаги замедляются и останавливаются, когда я выхожу в просвет между деревьями, где русло ручья проходит сквозь расщелины в скалах, образуя неглубокий пруд. Руэн и Каликс остаются стоять, пока я беру флягу, которую Руэн украл ранее, и наполняю ее. Одно из преимуществ того, что ты Смертный Бог, — это доступ к лучшим материалам, и эта фляга — творение Лаутуса, Бога Чистоты. Она очистит воду от любого загрязнения из-за его заклинания.

— Сейчас, мы должно быть ближе к тому месту, где начинали, — задумчиво бормочет Руэн.

— Однако мы все еще не нашли ее, — отвечаю я, закрывая флягу и засовывая ее за пояс.

— Ты хотя бы знаешь, жива ли она еще? — Каликс бросает взгляд в мою сторону, и я стискиваю зубы при мысли о том, что Мейрин умрет здесь.

— Она все еще жива, — огрызаюсь я. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

Каликс прислоняется спиной к большому дубу, скрещивая руки на широкой груди. — Да, полагаю, что так, — соглашается он. — И это подводит меня к тому, что ты провернула ранее. Как ты поделилась со мной своими мыслями?

Прикусив нижнюю губу, я поднимаюсь на ноги и полностью поворачиваюсь к ним лицом. Любопытный взгляд Руэна тоже задерживается на мне, без сомнения, он хочет получить те же ответы, что и Каликс.

— Я не знаю, — признаюсь я, переводя взгляд на текущую воду ручья.

— Чушь собачья.

Я вскидываю голову и хмуро смотрю на Каликса. — Я не знаю, — настаиваю я. — Македония сказала, что я…

— Македония? — Руэн останавливает меня. — Это с ней, ты была этим утром? Она та, кто рассказала тебе о… — Его слова умолкают, но мне не нужно спрашивать, что он имел в виду. Он хочет знать, была ли Богиня Знаний той, кто рассказала мне правду об этой злонамеренной Охоте.

Со вздохом я поворачиваю голову в сторону, осматривая окрестности, пока отвечаю. — Да, — отвечаю я. — Я вышла прошлой ночью и столкнулась с Заликой и Нубо. Думаю, теперь я знаю, кто помогает Карселу на материке.

— Нубо? — Каликс догадывается.

Поворачиваюсь к нему, мои брови приподнимаются. — Да, — говорю я. — Откуда ты знаешь?

Каликс пожимает плечами. — От него пахнет смертью.

— Почему ты ничего не сказал? — Требует Руэн, поворачиваясь к нему.

Каликс бросает на брата прищуренный взгляд и говорит отрывистым тоном. — Потому что, — отвечает он, — весь Ортус пропитан смертью. Трудно учуять разницу, когда все вокруг разит гнилью.

Руэн делает шаг вперед, его руки прижаты к бокам, и я встаю между ними, протягивая руки. Несмотря на то, что Каликс не продвинулся ни на дюйм, я знаю, что он так же готов к бою, как и Руэн. — Сейчас все внимание должно быть сосредоточено на Мейрин, — говорю я. — Нам нужно найти ее и встретиться с Теосом. Мы отправим Регису информацию о Нубо, когда вернемся на Ортус.