Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Глаза насыщенного синячного цвета встречаются с моими. — Как ты собираешься ее найти? — спрашивает он, указывая на бескрайний лес, который окружает нас. — Пограничные Земли — это не нанесенная на карту местность. В данный момент она может быть за много миль отсюда — на самом деле я надеюсь, что это так, потому что если бы она осталась, то могла быть мертва.

— Она не умерла, — говорит Каликс прежде, чем я успеваю ответить.

— Ее нить все еще там, — соглашаюсь я, кивая.

Лицо Руэна сморщивается в замешательстве, брови опускаются над глазами. — Ее нить?

— Это… — Я качаю головой. — Это сложно объяснить, но Македония дала мне представление о том, как использовать свои чувства на этой Охоте и на этих Пограничных Землях, я знаю это. Я выросла здесь. Но это может выглядеть как Пограничные Земли, но это всего лишь точная копия.

— Точная копия? — На этом Каликс отрывается от дуба и, хмуро глядя на меня, опускает руки по швам.

Я киваю. — Не знаю, заметили ли вы, но мы продолжаем натыкаться на одни и те же места. Овраги. Меченые деревья. Поляны. Даже русло этого ручья. — Я указываю за свою спину. — Да, это место похоже на Пограничные Земли, но не полностью. — Я указываю на дуб позади Каликса. — На верхнем углу нижней ветки три царапины, — говорю я ему. — Прямо там, где ветка соединяется со стволом. Проверь.

Без колебаний Каликс поворачивается и поднимает взгляд, подтверждая мои знания кивком. — Она права.

— Итак, мы были здесь раньше, — заявляет Руэн, хотя его тон неопределенный, а слова медленные, как будто он не совсем уверен, насколько это подтверждает мои подозрения.

Я вздыхаю и упираю руки в бедра. — Пограничные Земли слишком обширны, чтобы натыкаться на подобные мелочи, — говорю я им, когда Каликс снова поворачивается ко мне лицом. — На самом деле это не Пограничные Земли, но я подозреваю, что это какое подобие их в виде лабиринта.

Лицо Руэна остается сморщенным, когда он переводит взгляд с меня на Каликса, прежде чем, наконец, твердо останавливается на мне. — Зачем им это делать?

— Трифон, — говорю я. — Это сделал Трифон.

Его брови разглаживаются. — Потому что он знает, кто ты, — догадывается он.

— Я подозреваю, что так оно и есть, — отвечаю я. — Македония — Богиня Знаний, ее сила принесла ей место в Совете, но также, она всегда была рядом с Трифоном. Если бы она боролась с ним и отказала ему в определенных ответах на его вопросы, то оказалась бы во многом в том же положении, что и Кэдмон.

Руэн открывает рот, и хотя я знаю, что у него есть еще много вопросов, вероятно, вопросов, на которые у меня нет ответов, какими бы ни были его следующие слова, я не слышу их, поскольку крик эхом отдается в моей голове и проникает в голову Каликса по тропинке, которую я оставила открытой для него и его змей, чтобы они могли видеть нити.

С криком я падаю на колени, закрывая уши руками, когда звук пронзает мой череп с такой силой, что все мои чувства путаются. Вдалеке я слышу стук коленей Каликса о землю и его ворчание. Когда последние отголоски отдающегося эхом вопля стихают достаточно, чтобы позволить мне подумать, я тянусь к нитям, отыскивая ту, за которой я следила все это время. То, что я вижу, приводит меня в ужас.

Поднимаясь на ноги и стоя на трясущихся ногах, я моргаю, видя Руэна перед собой, его руки на моем лице. Он что-то говорит, но его слова не доходят до меня, потому что еще один крик Мейрин врезается в мой разум.

— Черт! — Проклятие Каликс звучит резко, и я быстро тянусь к нему, закрывая проход, чтобы, по крайней мере, только один из нас испытал изнуряющий шок от ее криков.

— Она в беде, — выдыхаю я, спотыкаясь и отталкивая руки Руэна.

— Кайра! — кричит он мне вслед, но я уже ухожу.

В моих движениях нет точности, когда я бросаюсь к нити — наконец-то видя ее яснее, чем раньше, и к тому же ближе. Мой ботинок опускается на сухую ветку, и оглушительный треск эхом отдается в стропилах ветвей деревьев над головой. Я останавливаюсь. За моей спиной Каликс и Руэн тоже резко останавливаются.

— Что такое…

Я поднимаю руку, сжимая ее в кулак, чтобы заставить Каликса замолчать. Он тут же замолкает. Жар тихого сознания ползет вверх по моему позвоночнику, охватывая плечи и опускаясь в руки, когда я осматриваю местность, в которую мы вошли. Копаясь в своем сознании, я нахожу нить — дрожащую от беспокойства, — но третьего крика не было.

Я молчу. Я не двигаюсь. Я даже не дышу, ожидая…

Нить в моем сознании танцует из стороны в сторону, как будто она убегает от чего-то и все же постоянно возвращается на место. Что произойдет, если Смертные Боги, запертые в своих животных формах, вырвутся наружу сами по себе?

Любопытный вопрос вертится у меня в голове, и как только я наклоняюсь вперед, чтобы выглянуть из-за особенно большой сосны, из подлеска выбегает маленькая фигурка. Мелькает клочок малинового меха и исчезает в одно мгновение.

— Это она! — Я кричу, бросаясь в погоню. — Мейрин!

Животное продолжает бежать — кроличье маленькое тельце проворными движениями снует под кустами и по поваленным веткам деревьев. — Мейрин! — кричу я. — Эй! — кричу я, догоняя ее. — Это мы. Мы знаем что это ты! Мы не причиним тебе вреда.

Если она и слышит меня или даже понимает в своей животной форме, Мейрин не подает виду. По обе стороны от меня раздаются обутые в ботинки шаги Каликса и Руэна. — Впереди есть роща, — говорит Руэн. — Мы можем заманить ее в ловушку там.

Выругавшись себе под нос, я поворачиваю голову и киваю ему. Вместе мы втроем преследуем Мейрин среди деревьев, подводя ее все ближе и ближе к роще. Каждый раз, когда она пытается вырваться за пределы нашего невидимого барьера, кто-то из нас останавливает ее. Когда Каликс вытаскивает свой меч, отправляя ее мчаться обратно к Руэну, к медленно закрывающейся ловушке, к которой мы ее подталкиваем, я бросаю на него мрачный взгляд.

Он просто пожимает плечами и держит оружие в руке, когда мы достигаем рощи деревьев, стоящих так близко друг к другу, что Мейрин придется зарываться под их корни или карабкаться по ним, чтобы выбраться. Как бы хороша она ни была в своей животной форме, факт остается фактом — Мейрин не кролик. У нее нет врожденного инстинкта кроликов. Итак, когда мы втроем прорываемся и прижимаем ее к стене из деревьев, она поворачивается и замирает.

Смягчая голос, я присаживаюсь на корточки и протягиваю ладонь. — Все в порядке, — уверяю я ее, в то время как мой пульс учащается. — Все в порядке, мы не собираемся причинять тебе боль. — Я повторяю слова, надеясь, что она может услышать меня за пределами разума животного, в котором она поймана.

Когда я передвигаюсь ближе к ее дрожащему, подергивающемуся телу, я вижу пятно крови на ее задней лапке, и волна чистой ярости пронзает меня. Мне требуется значительное усилие, чтобы сдержать гнев в голосе, когда я позволяю своим коленям коснуться земли в нескольких футах от меня, в то время как Руэн и Каликс встают по обе стороны от меня.

Маленькая головка Мейрин мотается из стороны в сторону, и мне приходится подавить усмешку. Даже в таком виде она умеет выживать. Черные глаза возвращаются ко мне, и такой же черный нос между длинными ушами снова подергивается. Ее движения резкие и отрывистые, тревожные и боязливые.

— Убери свой гребаный меч, — приказываю я Каликсу, когда замечаю, что ее взгляд задерживается на нем дольше всего. Даже когда я сохраняю свой тон легким и ровным, мои слова являются предупреждением, что если Каликс напугает ее больше, чем необходимо, я, черт возьми, заставлю его пожалеть об этом.

Его ворчание и звук меча, возвращающегося в ножны, — его единственный ответ. Кролик, кажется, немного успокаивается из-за исчезновения оружия, и когда я протягиваю к ней руку, она колеблется. — Все в порядке. — Я практически шепчу эти слова, надеясь, что она мне поверит. Я буду говорить одно и то же снова и снова, если это будет означать, что она снова узнает меня.

— Я искала тебя, — говорю я ей. — Я уверена, Найл беспокоится.