Прибежище из серы и тьмы (ЛП) - Дарк Люсинда

Мой вопрос встречает тишина, и я заставляю себя снова посмотреть ему в глаза. В ту секунду, когда наши взгляды встречаются, он отвечает. — Каждую секунду, пока она вдали от меня, — бормочет мой отец. — Так же, как и о тебе, малышка.

Еще больше слез стекает по моему лицу. На этот раз я не чувствую себя слабой, выпуская их наружу.

— Иди. — Отец указывает на дверь. — Они ждут.

Поворачиваясь, я выполняю команду, хватаюсь за ручку двери и открываю ее, не оглядываясь, пока весь мир не вспыхивает белым светом, потому что тьма здесь — это я.

Я прихожу в себя, задыхаясь, сев на каменной платформе только для того, чтобы меня толкнули обратно. — Хватит! — Кричит Трифон, его лицо превращается в маску гнева, когда он нависает надо мной с клинком в руке. Подставляя щеку, когда она царапает камень, я обнаруживаю, что мы не одни.

Тело Ариадны представляет собой распростертую груду конечностей на ступенях под помостом, а Даркхейвены стоят на коленях с обнаженными и истекающими кровью телами, а за их спинами стоят различные Боги. Тяжело дышащий, изрезанный Азаи, сжимающий Теоса за шею. Разъяренная Гигея, вцепившаяся в тело Руэна, впившись ногтями в его плечо. Мрачная Македония и заплаканная Данаи по обе стороны от Каликса, который выглядит еще более диким, чем вся сцена.

Его ноздри раздуваются, и вокруг него вьются змеи, кусая каждый кусочек плоти, к которому они могут подобраться. Эти змеи ползут по конечностям Данаи и Македонии, обвиваются вокруг их запястий и ног, словно контролируя их движения. Черные вены изгибаются дугой на шеях Богинь, а их губы тускло-фиолетового цвета — змеиный яд.

Они сотрудничали с Трифоном не по своей воле.

Однако из всех них Кэдмон ближе всех, поскольку он стоит перед Трифоном и мной на противоположной стороне платформы от Царя Богов.

— Если ты убьешь ее, то пожалеешь об этом, — говорит Кэдмон, не сводя глаз с Царя Богов.

— Ее сила поддержит меня на долгие века! — Глаза Трифона безумны, а клинок в его ладони дрожит, как будто он пытается заставить себя двигаться, но слова Кэдмона останавливают его.

— Ее убийство положит конец твоему правлению, — предупреждает его Кэдмон. — Это приведет к твоей гибели. Послушай меня, старый друг. Ты не хочешь этого делать.

Переводя взгляд между ними, я вижу, как напрягаются глаза Трифона. Вопрос уже не в том, чего он хочет — я понимаю это. Дрожь в руках, нервные подёргивания, беглый взгляд, с которым он осматривает всё вокруг. И то, с какой лёгкостью мне удалось ранить Царя Богов — пусть я и не убила его. Всё это — признаки. Я уже видела такие глаза — у наркоманов, в тёмных переулках.

Трифон зависим от силы Смертных Богов — физической и не только. Даже если это означает, что он может умереть, он должен получить ее побольше. Словно вспомнив, что я очнулась, оба мужчины опускают глаза вниз.

Конец приходит слишком быстро: крик Трифона, откинутая назад рука, вспышка клинка, моя собственная сила вырывается вперёд. И вот я резко сажусь, перехватывая запястье, которое вот-вот должно было обрушиться на мою грудь, чтобы нанести смертельный удар… летящий паук ударяет Трифона по щеке.

Разум Ары ищет мой с беззвучным боевым кличем, когда она вонзает свои клыки в его плоть и накачивает его своим ядом. С приглушенным проклятием Трифон отрывает мою Королеву пауков от своего лица и сжимает ее в ладони.

— Нет! — Боль от того, что ее жизнь оборвалась так легко, разрывает меня на части, а затем и все остальное тоже разрывается на части.

Глава 48

Кайра

Гора содрогается, когда Трифон, спотыкаясь, падает с платформы. Я перекатываюсь, соскальзывая с платформы с шокирующей легкостью, а когда встаю, смотрю вниз и обнаруживаю, что моя рана исчезла. От прежнего открытого, зияющего, истекающего кровью ранения не осталось и следа, а на ее месте гладкая, идеально зажившая кожа.

Мои кости вибрируют внутри моего тела, наполненные силой, которая ранее была у меня украдена. Не желая, чтобы прошла еще секунда без принятия мер против Трифона и его ужасов, я вытягиваю руки, позволяя теням внутри меня вырваться наружу. Они окружают всех нас, когда вершины гор, окружающих остров, рушатся с громким треском. Валуны катятся, обрушиваясь на территорию Академии. Земля уходит у нас из-под ног.

— Кайра! — Крик Руэна полон силы, принося мне некоторое облегчение. По крайней мере, он не ранен. Затем за его криком быстро следует голос самого Теоса.

— Деа!

Сюда! Я хочу позвать. Я здесь! Я не могу. Мой голос пропал, и все, что осталось, — это сила, проникающая в мою душу и вырывающая для себя место. Со вздохом я приподнимаюсь на цыпочки, когда тени кружатся вокруг меня, цепляясь за меня и образуя мантию тьмы.

В небе над головой открывается огромная дыра, молния с треском прорезает безоблачную атмосферу. На этот раз дело не только в Теосе. Это я.

Я поднимаю руки и наблюдаю, как трещина становится все шире и шире, отделяя темно-фиолетовый полуночный свод над нашими головами.

— Нет! — Крик Трифона игнорируется, поскольку открывается вид на то, что лежит за разрывом в шве мира. Океаны чистейшей синевы. Заснеженные горы намного красивее, чем у нас на Анатоле. Обширные зеленые поля и… странное сооружение из черного и серебристого камня, выступающее из скалы.

— Нет!

Я держу трещину открытой, пот собирается у меня на лбу, когда я задыхаюсь.

— Ты сможешь это, — произносит знакомый голос.

Я чуть не падаю в обморок от потрясения, вызванного голосом Ариадны, когда она ковыляет мимо меня, очевидно, раненая после собственного боя, поскольку кровь стекает по одной ноге, волочащейся по земле. Я изумленно смотрю на нее. Неужели она действительно ударила меня кинжалом, чтобы заставить меня сделать это?

Разлом в мире все расширяется.

Трифон переползает через все еще спящих Смертных Богов, пытаясь спастись он него. Булькающий звук отвлекает мое внимание назад, и я наблюдаю, как Теос вонзает кинжал в горло Азаи и вырывает его. Бог Силы падает на колени в ироничной пародии на благоговейный поклон, хватаясь за свое открытое горло.

Подобно серии взаимосвязанных событий, за падением Азаи, змеи отпускают Данаи, Македонию и… Каликса.

Каликс срывается со своей позиции, бросаясь ко мне со всей яростью раненого медведя.

— Не надо! — Голос Ариадны резко рявкает, прерывая его восхождение на платформу, и Каликс резко останавливается. — Она должна закончить это.

— Закончить что? — Спрашиваю я. — Я не знаю, что делаю.

Ариадна смотрит на меня. — Ты делаешь то, для чего была рождена, дочь моя, — говорит она мне. — Ты отправляешь нас домой.

Домой? Обратно в Атлантиду? Я хмурюсь. — Но я думала, Атлантида пала?

Ее улыбка печальна. — Наше Королевство пало, — говорит она, — но не наш мир.

Я смотрю на нее в ответ, а затем медленно перевожу взгляд на Каликса. — Иди за Трифоном. — Каликс двигается не сразу, чтобы выполнить мой приказ, но вместо этого пристально смотрит на меня, едва сдерживаемая потребность выпущенного на волю зверя извивается под его кожей — неуверенный, что делать.

Наклоняясь вперед, я поднимаюсь на цыпочки и целую его в подбородок. — Иди, — шепчу я. — Давай покончим с этим.

Каликс смотрит на меня еще мгновение, острота его взгляда немного ослабевает, прежде чем он поворачивается и направляется к Царю Богов.

— Почему он не использует свои способности? — Спрашиваю я, поворачиваясь к Ариадне.

— Потому что я украла их, — говорит она, указывая на упавший кинжал — тот самый, которым она пронзила меня.

Я вздрагиваю от этого зрелища и напоминания о боли, которая высосала воздух из моих легких. — Почему ты вонзила в меня кинжал? — Тишина моего вопроса повисает между нами, тихое требование ответа.