— Нет…
— И что было дальше?..
— Ну, где‑то в районе восьми утра — это я так точно говорю, потому что в восемь утра по радио начинается радиоинсценировка «Муки любви», которую я всегда слушаю по утрам, так вот, в восемь утра на коридоре появился вот этот господин, — она покосилась в сторону Мейсона, — я только подумала — и почему же этот человек пришел в гостиницу так рано?..
— Он пришел один?..
Подумав некоторое время, свидетельница решительно ответила:
— Да.
— Было ли у него что‑нибудь в руках?..
— Нет, я хорошо это запомнила.
— Он пришел один?..
— Один.
— И что было дальше?..
— Он подошел к номеру пятьсот пятому, который снимала мисс Лайт, и постучался.
— И что же?..
— Дверь оказалась незапертой. Он вошел… — Майер сделала небольшую паузу, после чего, недоуменно посмотрев на Тиммонса, добавила: — Вот, собственно, и все, что я знаю об этом…
— Значит, больше на коридоре в то утро вы никого не видели?.. — спросил Кейт.
— Нет.
После того, как свидетельница удалилась, слово взяла Джулия.
Уэйнрайт поняла, что теперь Кейт исчерпал все возможные аргументы относительно обвинения Мейсона в покушении на жизнь Лили Лайт.
Значит, пробил ее час рассказать суду о своих подозрениях…
— Ваша честь, — обратилась она, глядя на окружного судью, — ваша честь… Я прекрасно понимаю желание мистера Тиммонса доказать, что в тот момент, когда произошла эта драматическая сцена, в комнате, которую снимала потерпевшая, никого больше не было… — Джулия нервным движением поправила прическу. — Я понимаю, что нормальному человеку трудно понять, как же женщина может отомстить мужчине тем, что выбрасывается из окна на его глазах. Да, в этой истории есть какая‑то загадка, которая на первый взгляд может показаться неразрешимой. И, единственное, что может пролить свет на эту историю — то самое письмо, которое Лили якобы написала в окружную прокуратуру на имя мистера Кейта Тиммонса…
Произнеся это на едином дыхании, она скосила глаза на Кейта.
Тот отвернулся, прикусив губу.
«Все правильно, Джулия, — подбодрила она сама себя, — значит, надо развивать успех… Кейту ничего не останется, как перейти в глубоко эшелонированную оборону… Но мне придется упомянуть имя Джакоби. Интересно, как он среагирует?.. Но ведь среагирует же как‑то, наверняка — иначе какого существительного он теперь тут сидит?.. И вообще — для чего он приперся на это судебное слушание?.. Спокойно, Джулия, только спокойно…»
Джаггер, внимательно посмотрев на адвоката, ободряюще сказал:
— Продолжайте, мисс Уэйнрайт… Суд ознакомится со всеми вашими аргументами…
Уэйнрайт, поднявшись со своего места, взошла на возвышение и встала на том самом месте, где только что был Тиммонс.
Смело взглянув окружному прокурору в глаза, она произнесла:
— Я абсолютно уверена, что Лили — вовсе не тот человек, за которого выдавала себя все это время…
— Вот как?.. — хладнокровно спросил ее Тиммонс. — А кто же она тогда?..
Джулия прищурилась…
Спокойно, спокойно. Сейчас главное — холодный и трезвый расчет, без лишних эмоций.
Судебные слушания по подобным делам — дело очень тонкое и серьезное, и эмоции тут могут только помешать конечному результату. Одно неосторожно сказанное слово может пустить все насмарку.
Главное — предоставить максимум аргументов, постараться убедить их в своей правоте…
Вот если бы были хоть какие‑нибудь улики…
Или, хотя бы, свидетели…
Кейт, посмотрев на Джулию исподлобья, повторил свой вопрос:
— Так какой же человек Лили?
— Я не берусь выстраивать на этом судебном слушании развернутой характеристики мисс Лили Лайт, — спокойно ответила Уэйнрайт. — Однако многочисленные факты свидетельствуют, что она далеко не была тем агнцом, которым хотела казаться.
— То есть?.. — Кейт, привстав со своего места, обратился к Джаггеру: — Ваша честь, я протестую! Дело в том, что защита выходит за рамки рассматриваемого тут вопроса!
Джаггер спокойно произнес:
— Протест принят. Продолжайте, мисс Уэйнрайт.
— Я хотела бы обратить внимание его чести и уважаемого жюри, — Джулия обернулась в сторону присяжных, — хотела бы обратить внимание на это письмо…
По тому, как нервно задергалась щека Тиммонса, Джулия еще раз убедилась, что избрала правильную тактику ведения дела.
— На прошлом судебном слушании все мы убедились, что письмо это, по всей вероятности, написано не потерпевшей, а кем‑то другим…
— Кем же?.. — поинтересовался Тиммонс, взяв себя в руки.
Улыбнувшись, Джулия изрекла:
— Ее сообщником…
По залу пронеслась шумная волна возмущения — многие, присутствовавшие на суде, по–прежнему были уверены, что мисс Лайт была образцом чистоты и непорочности, и бедняжку погубил или, во всяком случае, стремился погубить «этот мерзавец Мейсон»…
Во всяком случае слово, которое только что употребила адвокат, никак не вязалось с тем образом потерпевшей, которые многие выстроили для себя.
— Сообщником?.. Джулия коротко кивнула.
— Да…
Надменно улыбнувшись, окружной прокурор медленно произнес:
— Это становится интересным.
— Вне всякого сомнения, — согласилась Уэйнрайт. — И я думаю, что и у суда, и у жюри присяжных будет немало причин разделить ваше удивление.
После этого Джулия поняла, что надо решиться назвать имя предполагаемого сообщника. Отдышавшись, она облизала пересохшие от волнения губы и произнесла очень твердо и решительно:
— Я требую, чтобы суд допросил в качестве свидетеля, — она сделала ударение на этом слове, — допросил в качестве свидетеля мистера Генри Джакоби, тут присутствующего…
Все взоры обратились к Генри, сидевшему в первых рядах — тот, к его чести, на удивление спокойно воспринял подобный поворот событий.
Поднявшись, он обернулся к залу и с улыбкой раскланялся — в зале раздались жидкие аплодисменты.
«Боже, — подумала Уэйнрайт с раздражением, — какое же тут стадо баранов собралось!.. Они не понимают, что теперь решается судьба такого прекрасного человека, они ходят сюда, как на прекрасное представление… Как в цирк или как в театр…»
Закончив кланяться, Джакоби уселся на прежнее место и, заложив ногу за ногу, прищурился.
Окружной судья, посмотрев на адвоката с немым удивлением, спросил:
— Вы хотите… Вы действительно хотите, чтобы мы допросили мистера Джакоби?..
Тон Уэйнрайт был тверд и непреклонен.
— Да.
— А у вас есть основания для этого?.. — спросил Тиммонс со своего места.
— Разумеется, — спокойно кивнула Джулия, — если бы их не было, я бы, во всяком случае, не требовала бы этого…
Дело приобретало явно новый оборот. Все присутствующие — притом не только любопытствующие, но и Джаггер, его помощники и, естественно, Кейт Тиммонс обратились в слух.
Окружной судья, поправив то и дело сползающие с носа очки в дорогой роговой оправе, сказал, обращаясь к Кейту:
— Для такого допроса нужна ваша санкция, мистер Тиммонс…
Тот небрежно кивнул.
— Хорошо…
Джакоби, поднявшись, прошел на место, где обычно свидетели давали свои показания.
Джаггер посчитал своим долгом напомнить некоторые формальные процедуры:
— Мистер Генри Джакоби, — произнес он, — напоминаю вам, что вы можете отвечать на все вопросы, какие вам тут будут задаваться, можете не отвечать на них, если не считаете нужным этого делать. Законодательство гласит, что ваши ответы могут быть направлены против вас, и потому вы имеете полное право не отвечать на те вопросы следствия, которые, на ваш собственный взгляд, могут быть использованы не в вашу пользу.
Улыбнувшись, Генри изрек:
— Я в курсе…
— Можете вызвать адвоката. Джакоби улыбнулся.
— Я знаю об этом…
— Если вы по каким‑то причинам затрудняетесь это сделать, вам будет предоставлен наш адвокат, услуги которого вы можете и не оплачивать.
Джакоби только небрежно махнул рукой.
— Обойдусь и без адвоката…
