Не поддающийся (чувствам) (СИ) - Волкова Дарья

Дверь моего кабинета открывается. Запоздало осознаю, что стучали, а я проигнорировала.

А вот и предмет моих мыслей.

– Добрый день, Рена.

Глава 4.

У меня по-прежнему что-то екает, каждый раз екает, когда вижу его высокую широкоплечую фигуру в темном костюме. С которым идеально сочетаются четкие, почти резкие черты лица. В составлении психологического портрета Рустама Ватаева я пока не очень преуспела. Первым слоем в нем считывается все то же, что я увидела при первой встрече. Надменность и сдержанность превалируют. Он настоящий наследный принц «Балашовского». Но ведь семья Ватаевых родом с Кавказа. Где южная горячая кровь, где фирменный кавказский темперамент? Может, я мыслю шаблонами? Или Рустам Ватаев не считает нужным соответствовать каким-то там шаблонам?

Я спохватываюсь и предлагаю Ватаеву сесть. Но он не торопится принять мое предложение, задумчиво смотрит на горшок на моем столе.

– Это и есть трахиандра?

Интересно, откуда он узнал? На знатока комнатных растений Ватаев не похож.

– Да. Захар Мелехов подарил.

Рустам, наконец, садится напротив меня.

– Это знак особого расположения. Надеюсь, Захар тебе не напугал таким подарком.

Как Мелехов может напугать? Напугать – этого про твоего отца. Про Самсонова. И даже... бросаю краткий взгляд на острые скулы, черные глаза и пожатые губы… даже про тебя.

– Нет, конечно. Захар не может напугать. Он добрый.

Черная бровь идеально прогибается. Похоже, слово «добрый» отсутствует в лексиконе Ватаева. И он резко меняет тему.

– Рена, ты не отвечаешь на мои вопросы.

Я и в самом деле взяла паузу. На проект бюджета Рустам, как начальник финансового управления, накидал целую гору вопросов и замечаний. Я пока разгребла только половину из них.

– Я пока не со всем разобралась, – отвечаю честно.

– Давай разбираться вместе. Время уходит. Бюджет надо принять до Нового года.

Это поначалу похоже на мое полнейшее фиаско. То, что Рустам понимает за секунду, я осознаю за пять минут его объяснений. Он ориентируется быстро и четко, я туплю. Но Рустам на удивление терпелив. Его объяснения понятны. И – о чудо – оказывается, мы все разгребли. Всего-то за… О, прошел почти час!

Осознаю, что вдруг стало тихо. И что мы с Рустамом смотрим друг на друга. Точнее, он смотрит на мои губы. Это из-за того, что я сказала очередную чушь? Или из-за… из-за тех поцелуев?

– Извини, – внезапно вырывается у меня. И на вопросительный изгиб его брови поясняю: – Извини за те поцелуи.

Ты же о них сейчас думаешь?!

Мне кажется, у Ватаева дергается угол рта. Только кажется, наверное.

– Ты извиняешься даже за то, что я поцеловал тебя?

Да, точно. На балу же это он… меня.

– Раз, два, три… Нужен третий. Для соблюдения традиции.

Я смотрю на Ватаева, кажется, позорно открыв рот. А он, как ни в чем не бывало, продолжает все с тем же непроницаемым выражением лица:

– Например, на новогоднем корпоративен. Через неделю.

Он мне сейчас поцелуй назначает?!

– Мне кажется, не все традиции… надо вот так четко соблюдать.

– И в самом деле.

Он встает, и в этот момент раздается стук в дверь. После приглашения в кабинет заглядывает Каминский.

– Меня ищешь? – оборачивается к нему Рустам.

Тот широко улыбается то ли мне, то ли Ватаеву.

– Нет, я к Рене.

Ватаев делает шаг в сторону.

– Прошу. Мы только что закончили. Жду окончательный вариант, Рена. Желательно сегодня до конца дня.

Кажется, Ватаев всегда оставляет за собой последнее слово.

За ним закрывается дверь, а я вопросительно смотрю на Каминского. Ты же все слышал. У меня срочная работа. Не тяни.

– С Рустамом непросто работать, верно?

Да вот только что было прямо все отлично. Пока мы не заговорили о поцелуях. Каминский несколько секунд ждет моего ответа, и, не дождавшись, продолжает:

– Он жесткий человек, как и его отец. Но профессионал великолепный.

Ты пришел ко мне сплетничать о Рустаме Ватаеве, Леонид? Как-то это не вписывается в корпоративную этику «Балашовского», мне кажется. В мои этические нормы – точно. Ненавижу сплетни. Все-таки жестом предлагаю Леониду сесть, но он качает головой.

– Нет-нет, я на секунду. Я просто хотел сказать, Рена, что, хотя мы с вами имеем мало пересечений по работе, вы всегда можете на меня рассчитывать. Новички должны поддерживать друг друга.

Насколько я понимаю, мы с Каминским находимся на разных ступенях служебной иерархии «Балашовского». Он выше. Но от таких слов нельзя отмахиваться.

– Хорошо. Конечно. Спасибо.

Он снова широко улыбается

– Обещаете мне танец на новогоднем корпоративе?

Да я просто нарасхват! Выдавливаю из себя улыбку.

– Разумеется.

***

Его Высочество Ватаев-младший согласовал мне бюджет. И на этом можно считать, что наши служебные контакты прекращаются до следующего года – если не случится ничего экстраординарного. И если я задержусь в «Балашовском» на год. Всякая текучка с оформлением платежей проходит уже через подчиненных Втааева. Ну и хорошо. Как-то мне неспокойно в его обществе. Мне бы еще новогодний корпоратив пережить – на котором мне поцелуй назначили. И танец. Слиться, что ли?

Не получилось. Милана строго-настрого велела мне быть. Для неформального знакомства с коллективом. Да я уже со всеми знакома! Но мой шеф неумолим, а мне по статусу не положено с ней спорить.

Я даже сдалась Ликуше. Только слезно попросила ее не делать мой рот еще более похабным, чем он есть. Лика только закатила глаза, но лицо и прическу мне собрала. Одеждой в этот раз обошлась своей, поэтому никаких каблуков, с которых можно навернуться, и никаких подолов, в которых можно запутаться. Да и вообще, строгого дресс-кода не предусмотрено, поэтому брюки, блузка и балетки. Лика одобрила.

Я смотрю на людей, которые собрались в банкетном зале ресторана, арендованного для проведения новогоднего корпоратива «Балашовского». И понимаю, что я здесь все же слегка не на месте. Тут собрался топ-менеджмент, люди, которые росчерком пера – электронного, разумеется – двигают многомиллионные сделки, определяют то, как будут функционировать предприятия, на которых работают сотни, тысячи человек. А я… Я в этом механизме довольно маленький винтик, вспомогательная служба. Более того, я не зарабатываю деньги для холдинга. Я их трачу. Правда, не без выгод для «Балашовского» – социальных, налоговых. Но все же я здесь, если говорить по справедливости, быть не должна.

И все же я здесь.

И Ватаев здесь. Все Ватаевы здесь, и все Балашовы. И Мелеховы, и Самсонов с супругой. И много других людей с самой верхушки служебной иерархии холдинга. Но я все время ищу взглядом фигуру Рустама. Отсутствие дресс-кода для Ватаева-младшего означает, что он без пиджака. И даже без галстука. В манжетах белой рубашки черные с золотом запонки.

Непозволительно хорош. Не в красоте дело – к Ватаеву вряд ли можно применить термин «красивый», ну, в чистом виде. В нем вообще обращает на себя внимание другое. Легкая надменность и спокойная уверенность. Белоснежная рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Низкий смех в ответ на какие-то слова Ульяны Мелеховой. Вот он встает, подавая ей руку, приглашая на танец.

– Рена, вы обещали мне танец.

А вот и по мою душу пришли.

Каминский ведет аккуратно. От него пахнет каким-то хорошим нишевым парфюмом. Леонид Каминский недурен собой и входит в число топ-менеджеров Балашовского. Лика его оценила очень высоко. Он умен и обладает неплохим чувством юмора – по крайней мере, то, что он мне говорит во время танца, меня не раздражает. Как минимум, не тупо. А еще Каминский абсолютно безопасен и предсказуем, а это качество я с некоторых пор в мужчинах очень ценю.

Танец заканчивается, что-то начинает говорить ди-джей.

– Рена, могу я вас угостить бокалом шампанского? – я не хочу шампанского, мне одного бокала за глаза, пью я мало, пример Ленэры со мной на всю жизнь. Нет, женщины нашей семьи пить не умеют, нечего и начинать. Но ответить я не успеваю. Леонид смотрит куда-то за мою спину. – Или вы обещали танец Рустаму?