Сломленная голубка (ЛП) - Мари Кайла

Я обнаружил, что провожу больше времени с Ланой. В промежутках между тем, когда она находится у Коула, и когда он спит, я составляю ей компанию, и она мне по-настоящему нравится. Она могла бы послать меня к черту и оставить ее в покое, и я бы так и сделал, но она этого не сделала, поэтому я думаю, что ей тоже нравится компания.

Я так долго жил в изоляции, что мне приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить, посмеяться. Я не знал, что это может быть так приятно, хотя технически она все еще моя пленница.

Иногда я ужинаю там с ней, иногда мы играем в карты, балуемся с Генри и разговариваем или даже просто сидим в тишине, две тени в подвале, жаждущие света. Я стараюсь заставить ее улыбаться как можно чаще. Хотя в последнее время добиться успеха в этом становится все труднее и труднее, но через неделю Рождество, и у меня есть идея, которая, как мне кажется, может помочь в этом.

— Привет, — говорю я, спускаясь по лестнице в подвал.

— Привет. Что сегодня в меню? — спрашивает она, глядя на бумажную тарелку, которую я несу к ней.

— Не смейся, я пытался испечь блинчики, и не просто блинчики, а снеговиков. — Я протягиваю ей тарелку. Ее глаза расширяются, и она прикрывает рот, сдерживая смех. — Я сказал, не смейся. — Мои щеки пылают.

— О, ничего себе, Каллум. Это... это действительно здорово, но этот выглядит больше... вроде как пенис, — фыркает она.

— Я же сказал, что пытался! — Я смеюсь. — Я никогда в жизни даже блинчиков не пек. Выпало несколько дюймов снега, и это натолкнуло меня на идею. Надеюсь, на вкус они лучше, чем выглядят.

— Это действительно мило, Каллум. — Она улыбается и берет блинчик, похожий на искаженного снеговика, или, я думаю, она права ... на перекошенный пенис. Она макает его в сироп и откусывает. — Тебе повезло. Это определенно вкуснее, чем кажется. — Она улыбается мне. — Спасибо. Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела блинчики. — Она отламывает крошечный кусочек и протягивает его Генри. Кажется, ему это тоже нравится.

Я улыбаюсь им в ответ, затем спрашиваю: — Тебе нравится снег?

— На самом деле люблю. Мне нравится видеть, как деревья и земля покрываются им. Это выглядит волшебно. Хотя что-то копать? Забудь об этом.

— Ну, я не собираюсь заставлять тебя разгребать все лопатой, но закончи есть и выйди со мной на улицу.

— Правда?

— Да. Коула нет дома, поэтому он не имеет права голоса в этом. Пойдем, я принесу тебе наверх что-нибудь потеплее.

Лана

Я быстро доедаю блинчики, которые Каллум испек для меня, и делюсь несколькими кусочками с Генри.

Затем Каллум снимает цепочку со стены, и я следую за ним в его комнату. Я здесь уже второй раз. Он содержит ее в очень чистом виде по сравнению с комнатой Коула, где по полу разбросана одежда и пустые пивные банки, а вокруг стоит запах, который я не могу определить.

Внешне Коул выглядит идеально сложенным мужчиной. Когда он не в пьяном угаре, он может одурачить лучших из нас своей безупречно ухоженной бородой и волосами. Тем не менее, под безупречной внешностью скрывается мрачный, неряшливый и жестокий человек. Затем есть Каллум, который без особых усилий создает образ плохого мальчика, с его низкими задумчивыми бровями, пронзительными голубыми глазами и выточенной из камня челюстью. В довершение всего он растрепал лицо и развевающиеся на ветру волосы, создавая впечатление, что ему наплевать, но при этом он выглядит греховно сексуальным и оставляет за собой след из разбитых сердец. Однако я обнаружила, что Каллум совсем не похож на своего брата.

Каллум невероятно вдумчивый, добрый и милый. Он нежный и заботливый, и я думаю, что любой женщине повезло бы, если бы этот мужчина был хранителем ее сердца. Укол ревности вспыхивает в моем животе при этой мысли, удивляя меня. Я подавляю его так же быстро, как он возник.

— Хорошо, покажи мне твою ногу. — Спрашивает Каллум, садясь на кровать и похлопывая по одеялу.

Я смотрю на него в замешательстве. Затем он показывает ключ от кандалов на моей лодыжке. О. Я застигнута врасплох, поскольку эта штука была прикреплена ко мне с тех пор, как я приехала. Даже во время моего обычного душа, который мне предоставили, мне приходилось не снимать ее.

— Ты правда снимаешь это? — Я почти шепчу.

— Ты собираешься сбежать от меня, Лана? — спрашивает он, приподнимая бровь.

— Ты бы погнался за мной, если бы я это сделала? — Спрашиваю я, в глубине души уже зная ответ.

Он на мгновение опускает взгляд, затем снова поднимает его.

— Я бы не хотел, но мне пришлось бы, и я бы поймал тебя. Пешком по снегу далеко не уйдешь, а на пару миль вокруг действительно ничего нет.

Я хмурюсь. Я знаю, что он все еще борется с мыслью освободить меня и настроить против своего брата. Я поднимаю ногу и кладу ее рядом с ним на кровать, чувствуя благодарность за то, что побрила ноги прошлой ночью. Коул начал требовать, чтобы я регулярно брилась. Какое-то время я отказывалась, надеясь, что рост моих волос отпугнет его. Этого не произошло, но он по-прежнему предпочитает, чтобы я была безволосой, и не было смысла отказывать ему и снова встречаться с его кулаком.

— Я не убегу от тебя, Каллум, — говорю я, сохраняя равновесие.

Он вздыхает, как будто с облегчением, затем нежно хватает меня за икру. Его прикосновение теплое, от него по моей коже бегут мурашки. Он медленно проводит рукой по моей лодыжке, к кандалу и удерживает его на месте, затем берет ключ в другую руку и отпирает его. Мои глаза следят за этим, когда кандалы и цепь падают с моей лодыжки и с глухим стуком падают на пол. Я снова смотрю туда, где рука Каллума все еще держит мою ногу, он тоже сосредоточен на ней. Я не двигаюсь и не говорю.

— У тебя такая нежная кожа, — наконец говорит он. Его рука и пальцы перемещаются немного выше, и его большой палец начинает потирать место на моей ноге взад-вперед. Он по-прежнему не смотрит на меня. Его хватка становится более твердой, и мое тело напрягается. На долю секунды я подвергаю сомнению все, что, как мне кажется, я знаю о нем. Он все-таки похож на своего брата? Он просто боролся с этим и теперь, наконец, собирается получить то, что хочет? Буду ли я драться с ним? Захочу ли я вообще драться с ним? Я понимаю, что задерживаю дыхание. Затем Каллум быстро отпускает меня и встает.

— Мне очень жаль. Э-э, вот, надень это. — Слова срываются с его губ в спешке.

Я выпускаю дыхание, которое задерживала, и хватаю одежду. Я надеваю несколько слоев его одежды, пахнущей сосной и мылом. Я сворачиваю лишнюю ткань там, где это необходимо, а затем смотрю на свое отражение в зеркале. Я выгляжу нелепо, но, по крайней мере, на улице мне будет тепло. О, на улице! Я не выходила на улицу с тех пор, как Каллум впервые взял меня с собой, и мы вместе смотрели на звезды. Мои легкие не наполнялись прохладным свежим воздухом уже несколько месяцев. Я начинаю дрожать от возбуждения. Затем Каллум протягивает мне пару своих ботинок.

— Это лучше, чем ходить туда в одних носках или когда я все время несу тебя на руках.

Мысль о том, что Каллум несет меня на руках, на этот раз пока я в сознании, разливает тепло по моему телу. Не думаю, что я была бы против, но я не разделяю эту мысль, вместо этого натягиваю слишком большие ботинки. Каллум смотрит на меня и начинает смеяться.

— Каллум! — Я ругаюсь. — Я знаю, я выгляжу нелепо. Но это была твоя идея!

— Ты буквально утопаешь в моей одежде, но, честно говоря, это действительно мило. — Я поднимаю на него глаза и вижу, что он улыбается мне сверху вниз.

— Ну что, пойдем? — Спрашиваю я, направляясь к двери.

Прежде чем мы выходим из его комнаты, Каллум поднимает цепочку с пола и открывает ящик прикроватной тумбочки. Я замечаю пистолет, прежде чем его тело закрывает мне обзор. Каллум поворачивается и направляется к своей двери. Мой взгляд задерживается на этом ящике еще на несколько секунд. Ящик, в котором лежит пистолет.