Она еще не знала, что главная катастрофа дня придет не с пламенной речи Бармина, а с тихого, почти незаметного email’а, разосланного в 8:30 утра всем сотрудникам. Письмо от имени директора. Тема: «Оптимизация рабочего времени для повышения эффективности».
Лариса открыла его, отхлебывая первый глоток обжигающего эспрессо из своей любимой чашки с надписью «HR: Хаос — Моя Стихия». И кофе вдруг стал горьким настолько, что она едва не поперхнулась.
Текст письма был лаконичным и беспощадным:
«Коллеги, в целях повышения дисциплины, прозрачности и контроля за эффективным использованием рабочего времени, с понедельника следующей недели вводится единый жесткий график работы: с 9:00 до 18:00 с фиксированным обеденным перерывом с 13:00 до 14:00.
Все действующие индивидуальные графики, гибкое рабочее время, возможность удаленной работы (кроме оговоренных особых случаев) — отменяются.
Система электронных пропусков будет синхронизирована с системой учета рабочего времени. Опоздания более чем на 5 минут и ранние уходы будут фиксироваться и учитываться в системе KPI каждого сотрудника и руководителя подразделения.
Наше конкурентное преимущество — в дисциплине и единстве подхода. Жду полной поддержки и понимания.
С уважением, Глеб Бармин, Генеральный директор».
Лариса перечитала текст трижды. Сначала с недоверием, потом с нарастающим холодным ужасом, а затем с такой яростью, что чашка в ее руке задрожала, расплескивая дорогой кофе на идеально чистый стол.
«Единый жесткий график... Фиксированный обед... Отмена гибкого времени... Система пропусков...» — слова звенели в голове, как осколки разбитого стекла. «Он что, совсем спятил? Это же... средневековье! Это уничтожит всё!»
Ее отдел, ее детище, ее гордость — продуманная, человечная система работы, которая учитывала жизнь людей! Молодые родители, которые забирали детей из сада и работали вечерами из дома. Сотрудники с хроническими заболеваниями, приходившие позже, чтобы избежать часов пик в метро. Те, кто был эффективен ночью, а не в стандартные девять часов утра. Все ее тщательно выстроенные договоренности, баланс, доверие — все это одним махом, одним идиотским приказом превращалось в прах.
«Конкурентное преимущество — в дисциплине? Нет, дорогой Глеб Викторович, преимущество — в лояльных, мотивированных и счастливых сотрудниках, которые горят своим делом, а не отбывают номер под дулом системы слежки! Это не оптимизация! Это фашизм офисного масштаба! Идиот! Самодур! УЗУРПАТОР!»
Она вскочила с кресла, и ее первый порыв был — маршем отправиться в кабинет 501 и врезать ему этой самой чашкой по его упрямому, недалекому лбу. Но она остановилась. Дыши, Лариса. Глубоко. Тактически неверно. Нужен план. Нужны аргументы. Нужно... черт, нужно просто не убить его на месте.
В этот момент в кабинет, не стучась, влетела Ирина. Лицо ее было белым, глаза — огромными от ужаса.
— Лариса Дмитриевна! Вы видели?! Это же конец света! Мне же надо забирать сына из сада в 17:30! Я теперь либо буду вечно опаздывать, либо мне надо искать няню, которая будет забирать его на час раньше, а это ползарплаты! И это я еще молчу о Машке из отдела маркетинга — она одна воспитывает ребенка, работает на удаленке два дня в неделю! Что ей теперь делать?!
— Успокойся, Ирина, — голос Ларисы прозвучал удивительно ровно, хотя внутри все клокотало. — Дыши.
— Я не могу дышать! Там уже в бухгалтерии Маргарита Васильевна хватается за сердце! Говорит, она на метро час пик не переживет! А Петров из ИТ уже сочиняет программу, как обойти синхронизацию пропусков! Говорит, за две ночи сделает!
— Петрову передай, что если он сделает хоть один чих в сторону обхода системы, я лично сдам его Глебу Викторовичу на растерзание с подробным отчетом о его «рабочем» времени, потраченном на форумы аниме, — холодно парировала Лариса. — Иди, успокой бухгалтерию. Скажи, что я разбираюсь. Это пока не приказ. Это... письмо.
Ирина выскочила, а Лариса снова села, уставившись в экран. Письмо. Да. Пока не приказ. Но он станет им. Она знала Глеба. Он озвучит это на совещании. И будет ждать беспрекословного подчинения.
Мысли лихорадочно заработали. Она открыла файлы. Данные по производительности отделов, где был внедрен гибкий график — рост на 15%. Отчеты по удовлетворенности сотрудников. Сравнительный анализ текучести кадров до и после. Письма благодарности от молодых родителей. Все это было ее оружием. Ее правдой.
«Хорошо, Узурпатор. Ты хочешь войны? Ты ее получишь. Не на жизнь, а на смерть. Не за мое кресло. За людей. За их право быть людьми, а не винтиками в твоей дурацкой машине».
Она собрала все данные в одну папку. Распечатала ключевые графики. Написала тезисы. Готова была к дискуссии, к спору, к жесткому, но профессиональному противостоянию на совещании.
Совещание началось в 10:00. Воздух в кабинете 501 был еще гуще, чем в коридорах. Глеб сидел во главе стола, его лицо было каменной маской непоколебимой уверенности. Он говорил о цифрах, о планах, о необходимости «затянуть пояса» и «навести порядок». Лариса молча слушала, чувствуя, как напряжение в комнате нарастает. Все ждали. Ждали, когда он перейдет к главному.
И он перешел.
— И последнее. Я уверен, вы все уже ознакомились с моим письмом относительно оптимизации рабочего времени, — он обвел взглядом собравшихся руководителей. Некоторые опустили глаза, другие нервно заерзали. — Это не предмет для дискуссии. Это — решение. Жду от каждого из вас полного содействия в доведении этой информации до подчиненных, и внедрении с понедельника. Вопросы?
Тишина. Та самая, гробовая, знакомая Ларисе по самому первому дню. Страх сковал горла даже самым опытным менеджерам.
Лариса медленно подняла руку. Все взгляды устремились на нее. В них читалось и надежда, и страх за нее.
— Глеб Викторович, у меня есть вопросы. И возражения. Серьезные.
Глеб медленно перевел на нее взгляд. В его глазах мелькнуло знакомое раздражение, смешанное с ожиданием.
— Лариса Дмитриевна, я сказал — это не предмет для дискуссии.
Решение принято.
— Решения, нарушающие трудовое законодательство и уничтожающие мотивацию коллектива, не могут приниматься в одностороннем порядке, — ее голос звенел, как лезвие. Она открыла свою папку. — Вот данные. Внедрение гибкого графика в трех пилотных отделах дало рост производительности на 15%. Текучесть кадров снизилась на 20%. Вот результаты анонимного опроса — 89% сотрудников считают гибкий график ключевым фактором их лояльности фирме. Вот перечень рисков, которые повлечет за собой ваш... указ. От массовых увольнений ценных специалистов до судебных исков о нарушении ст. 100 ТК РФ, которая...
— Хватит! — Глеб ударил ладонью по столу. Звонко хлопнула поставленная им же кружка. — Мне надоели ваши ссылки на статьи и ваши проценты, Лариса Дмитриевна! Я вижу реальные цифры — падение дисциплины, разболтанность, сотрудники приходят и уходят когда хотят! Это бардак! И я его прекращаю! Мои показатели — это дисциплина и результат! А не «удовлетворенность» капризных бездельников!
«Бездельников? — в голове у Ларисы что-то щелкнуло. — Он назвал их бездельниками?»
— Ценные специалисты, которые горят своим делом, — не бездельники, Глеб Викторович! — ее голос зазвенел еще острее. — А ваши показатели, достигнутые путем запугивания и контроля, будут краткосрочными и приведут к коллапсу! Вы получите армию запуганных, обиженных и демотивированных людей, которые ненавидят свою работу и вас лично! Это тот результат, которого вы ждете?
— Я жду подчинения! — рявкнул Глеб, вскакивая. Его лицо покраснело. — Я жду, что мои приказы выполняются, а не обсуждаются с цитатами из кодекса! Если вы не справляетесь с управлением персоналом в новых условиях, Лариса Дмитриевна, значит, вам стоит подумать о своем соответствии должности!
В комнате ахнули. Лариса почувствовала, как по щекам разливается жар. Это был уже не спор. Это был ультиматум. Публичное унижение.
