Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Я закрываю глаза, желая навсегда сохранить в памяти ощущение маминых губ на своей коже, как она целовала меня в лоб и говорила, как сильно меня любит. Но вскоре это чувство исчезает, и, когда я открываю глаза, из груди вырывается громкий выдох, переходящий в крик.

— Афина? Афина? — Кричит мама, растворяясь на глазах. Её руки, лицо и тело превращаются в пепел прямо на моих глазах, а я тянусь к ней, пытаясь удержать, собрать её по кусочкам, но не могу. Она уже уносится прочь на ветру, а я кричу, плачу, умоляя её вернуться.

Мои глаза резко открываются, и я приподнимаюсь на кровати. Слёзы текут по моему лицу, и я громко вздыхаю, чувствуя, что не могу дышать. Я тянусь за чем-то, чего там нет, в пустоте своей спальни, и Джексон, лежащий рядом со мной, тоже садится. Его лицо напряжено и полно беспокойства, когда он берет меня за руку.

— Афина? — Его голос звучит нежно, когда он произносит моё имя, и этого достаточно, чтобы я растаяла. Я падаю ему на грудь, заливаясь слезами, мои руки прижимаются к царапинам, которые я оставила на его теле, и я чувствую, как начинаю беспомощно всхлипывать. Мои плечи трясутся с силой, которая распространяется по всему телу, когда я ощущаю, как его руки обнимают меня.

Он нежно укачивает меня в своих объятиях, уткнувшись подбородком мне в макушку, пока я плачу, не задавая вопросов о причине. Как будто он знает, что я не смогу заговорить, даже если бы захотела, что мне просто нужно надёжное место, чтобы отпустить всё это. И я чувствую, как все эмоции последних месяцев поднимаются гейзером, выплёскиваясь из меня, когда я плачу впервые за долгое время. Кажется, прошла целая вечность.

Я знала, что это будет похоже на бурю, но не ожидала, насколько это будет болезненно. Моя грудь разрывалась от рыданий, и я содрогалась в объятиях Джексона. Прошло много времени, прежде чем я почувствовала, что он тоже дрожит, и осознала, что он плачет вместе со мной.

— Прости меня, Афина, — бормотал он мне в волосы, всё ещё крепко обнимая. — Прости за всё...

Затем он осторожно опускает меня на кровать и ложится рядом, всё ещё обнажённый, как и после нашей второй близости. Его твёрдые мускулы прижимались ко мне, словно говоря, что всё будет хорошо, что он защитит меня. Я не знаю, почему я верила в то, что он сожалеет и больше не причинит мне боли, но сейчас я верю. Я верю всем троим, и я знаю, что теперь уже ничего не изменить. Есть только то, что мы, вчетвером, можем сделать против сил, превративших этот город в ад. И мы либо добьёмся успеха, либо сгорим в огне вместе.

— Прости, — снова шепчет он, прижимаясь своим лбом к моему. Я киваю, приподнимая подбородок, чтобы поцеловать его губы, которые стали влажными и солёными от слёз. Он берет моё лицо в ладони, нежно поглаживая длинными пальцами скулы, и целует меня в ответ. Этот поцелуй наполнен не столько желанием, сколько утешением. Он словно обещает использовать своё тело для меня всеми возможными способами – чтобы защищать, доставлять удовольствие и удерживать. Ему не нужно говорить это вслух, я знаю это по его поцелуям, по тому, как его губы медленно, мягко и нежно скользят по моим. Это тот Джексон, которого я помню, тот, кого я желала задолго до того, как решила, что должна. Тот, кого я поцеловала на утёсе, тот, кто сказал, что не причинит мне вреда. Тот, кому я хотела подарить свою девственность.

Его рука нежно скользит по моему телу, начиная с плеча и спускаясь к изгибу груди. Он нежно обводит его кончиками пальцев, прежде чем провести ладонью по моей талии и изящному изгибу бедра. Мне нравится, когда он прикасается ко мне так медленно, словно изучая все изгибы и впадины моего тела. Его прикосновения не наполнены похотью, а лишь желанием создать комфорт, и я нахожу, что он делает это так же хорошо, как и всё остальное.

— Ты можешь остановить меня в любой момент, если захочешь, — шепчет он, проводя рукой по верхней части моего бедра. Он словно хочет загладить свою вину за то, что произошло раньше, и заверить меня, что это больше никогда не повторится.

— Я знаю, — отвечаю я, приподнимая подбородок, чтобы снова поцеловать его. — Я бы не позволила тебе, если бы не хотела этого. Больше нет.

Джексон, смеясь, целует меня в губы, его рука нежно скользит между моих ног.

— Убедительно, — говорит он, издавая стон, когда его пальцы проникают между моих складочек, чувствуя, как я становлюсь влажной для него. — Ты хочешь меня, детка? — Спрашивает он, его голос становится тише, когда он снова нежно целует меня, проводя языком по моей нижней губе.

Я не отвечаю, только тянусь к нему, большим пальцем теребя пирсинг на кончике его члена. Мои пальцы обхватывают его по всей длине, и Джексон снова стонет мне в рот.

— Ты должна сказать это вслух, — говорит он, его пальцы едва касаются меня. — Ты должна сказать мне, что хочешь этого, Афина. Иначе я остановлюсь.

Он всегда называет меня по имени. Не питомец или малышка Сейнт, а просто по имени. Афина.

Моё имя – имя воина. Богини. Женщины, которая никогда не позволяла мужчине прикоснуться к себе. В последнем пункте я допустила ошибку, но я твёрдо намерена больше никогда не допускать, чтобы другой мужчина касался меня, если только я сама этого не захочу, и чтобы это не имело последствий. И я хочу Джексона. Я хочу, чтобы он был медленным и осторожным, чтобы он напоминал мне о том, что в этом мире есть что-то ещё, кроме боли и пламени, которое поглощает всё, что ты любишь. Я не хочу, чтобы он сжигал меня, я хочу, чтобы он исцелил меня.

— Я хочу тебя, — шепчу я. — Вот так. Медленно. — Я провожу пальцами по всей его длине и чувствую, как он ещё больше твердеет под моими прикосновениями, а его бедра выгибаются в ответ на ласку.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — бормочет он, его пальцы скользят вверх, надавливая на мой клитор и описывая медленные круги, и я качаю головой.

— Мне очень хочется, чтобы ты был внутри меня. Сейчас мне не нужно ни о чем думать, Джексон, пожалуйста... — Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям, ощущая, как волны удовольствия распространяются по моему телу, наполняя вены, кровь, кости и кожу. Я жажду большего, жажду ощутить, как он наполняет меня изнутри.

В одно мгновение он оказывается надо мной, его мускулистое тело прижимает меня к подушкам, к кровати, и я задыхаюсь от ощущения его близости. Он большой, твёрдый и готовый принять меня, скользит между моих бёдер.

— Медленно, — бормочет он, и именно так и поступает: головка его члена раздвигает меня, сначала едва входя внутрь, лишь едва касаясь моей гладкой, чувствительной плоти. Я издаю стон, мои руки обвиваются вокруг его шеи, когда меня захлёстывает волна ощущений.

— Ещё, — шепчу я. — Ещё...

Джексон улыбается, и его лицо приобретает почти мальчишеское выражение. Он наклоняет бёдра вперёд, и его член скользит внутрь меня, заставляя меня снова ахнуть. Волна удовольствия пронзает меня, когда я чувствую, как он растягивает меня, наполняя собой. Его тёмные волосы падают на лицо, закрывая глаза, и я не могу удержаться, чтобы не откинуть их. Я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, и мой язык дразнит его нижнюю губу, проникая в его рот. Он громко стонет и продвигается вперёд ещё на дюйм.

Он продолжает двигаться медленно и уверенно, входя в меня дюйм за дюймом, так что я чувствую каждую его частичку, растягивающую меня, пока наконец он с рычанием не толкается вперёд, полностью входя в меня.

Джексон проводит рукой по моему бедру, дотягивается до моей ноги и обвивает её вокруг своих бёдер, и я прижимаюсь к нему, постанывая от нарастающего удовольствия. Он так хорошо ощущается внутри меня, двигаясь медленными толчками, когда его тело прижимается к моему, все его твёрдые мышцы прижимаются к моей нежной коже. Я знаю, что это то, чего я хотела с тех пор, как впервые встретила его: чтобы он вот так обнимал меня. Чтобы мы оба были вместе без ссор, наказаний или игр, только мы вдвоём в постели, два тела, ищущие удовольствия и забвения вместе.

— Я... — Это слово повисает в воздухе между нами, и Джексон делает глубокий вдох, прижимаясь своим лбом к моему и проникая глубже в меня, наши тела двигаются синхронно. — Боже, Афина, я не могу этого сказать.