— Что же мне делать, Круз? Что мне делать? — прошептала Иден.
Ее губы подрагивали, она была готова сию же минуту заплакать.
— Ну что же мне делать, Круз, ведь я люблю тебя… Неужели ты хочешь, чтобы я исчезла? — шептала Иден дрожащим голосом.
Круз уже был готов сорваться, броситься к Иден, прижать ее к себе, утешить, погладить по мягким шелковистым волосам. Но последним усилием воли он подавил в себе этот порыв и остался стоять на месте.
— Я хочу, чтобы ты, Иден, не усугубляла ситуацию.
— Понятно, — зло выкрикнула Иден, — ты хочешь, чтобы тебе было полегче. Ну что ж, тогда иди, возвращайся к ней, — Иден говорила настолько страстно, что сердце Круза было готово вырваться из груди.
Ни Иден, ни Круз не видели, что за дверью стояла Сантана и внимательно вслушивалась в их разговор. Они не видели, как дрожали ресницы Сантаны, как зло кривились ее губы, как нервно она сжимала кулаки, впиваясь длинными ногтями себе в ладони. Они не видели Сан–тану, они думали только друг о друге.
Круз боролся со своими чувствами.
— Мне кажется, что ты, Иден, поступаешь сейчас ужасно непорядочно, — выкрикнул Круз и отошел от Иден на несколько шагов.
И тогда Иден, сверкнув глазами, бросила свой последний аргумент: она сказала то, что хотела сказать уже очень давно, то, что боялась произнести.
Это случилось как бы само собой, потому что у Иден уже не было никаких аргументов. Она посмотрела прямо в глаза Крузу и тихо, ломающимся голосом, прошептала:
— Я хочу тебя, я хочу тебя, Круз…
В ее голосе было столько страстной мольбы, что Круз вздрогнул, но тут же собрался и тихо, ровным голосом произнес:
— До свидания, Иден, до свидания, иди домой. Круз понимал, что оставаться сейчас рядом с Иден опасно — его силы воли может не хватить и он может не удержаться. Поэтому он резко развернулся и заспешил прочь от любимой женщины.
Иден нервно прижала свой сверкающий ридикюльчик к груди, слезы покатились из ее глаз и она стремительно покинула место, где они только что разговаривали с Крузом.
Сантана посмотрела вслед Иден. В ее взгляде было уважение, ненависть, непонимание и зависть.
А чета Локриджей все так же продолжала сидеть за столиком ресторана. Лайонел с такой же любовью смотрел в глаза Августе, а та улыбалась ему в ответ. Они подняли высокие хрустальные бокалы на длинных тонких граненых ножках и чокнулись.
Поднеся бокал к губам, Лайонел подмигнул Августе.
— На деньги Кэпвелла я скуплю произведения искусства, а потом ты их выставишь в своей галерее, — как бы угадав мысли своего бывшего мужа произнесла Августа.
— Конечно, — кивнул Лайонел, бережно поставил бокал на стол и развел руки в стороны, — конечно, Августа, ты очень догадлива.
— Как всегда, — ответила бывшая жена. — Я обязательно выставлю эти картины для всеобщего обозрения, чтобы все вновь узнали — они принадлежат Локриджам, а не Кэпвеллам или кому‑либо еще.
— Ты молодец, Лайонел, — сказала Августа, делая маленький глоток пенящегося напитка из искрящегося хрустального бокала.
— А тебе, дорогая, я куплю шикарное платье, — Лайонел уже видел Августу в новом роскошном платье, он уже ощущал на себе завистливые взгляды мужчин и женщин, которыми те будут провожать их чету при входе в ресторан, в театр или в клуб.
— Дорогой, хоть я и не принадлежу к семейству Локриджей напрямую, твоя мысль мне нравится. Спасибо, Лайонел, я тебя люблю.
Августа, приподняв бокал, послала бывшему мужу воздушный поцелуй и сделала глоток шампанского.
— А еще я отправлю тебя на Таити в сопровождении персонального гида и храпящего спутника.
Августа улыбнулась, показав свои прекрасные ровные белые зубы.
— Если только с тобой, — она прочла мысль Лайо–нелла в его глазах.
Лайонел раскованно улыбнулся:
— Ну конечно со мной. Я думаю, это будет замечательная поездка.
— Возможно, дорогой, очень хочется в это верить. Они вновь чокнулись тонким хрусталем бокалов и
прислушались к мелодичному звону.
— У нас, Августа, может появиться возможность выполнить давнюю мечту.
— Какую?
— Неужели ты забыла? Мы ведь всегда мечтали заняться любовью под водой.
— Как под водой? — захохотала Августа.
— Под водой, дорогая, на глубине где‑нибудь, у кораллового рифа в окружении экзотической растительности, в окружении огромных ярких рыб.
Лайонел и Августа переглянулись.
— Лайонел, ты большой выдумщик и фантазер.
— Почему же, Августа, рыбы будут плавать вокруг нас, касаться наших тел своими плавниками, смотреть на нас обнаженных…
— Неужели ты еще помнишь все наши юношеские чудаческие задумки?
— Конечно помню. Послушай. Лайонел, но ведь мы можем утонуть, — лицо Августы сделалось чересчур серьезным и настороженным, но в глазах горел веселый огонек.
— Конечно же, дорогая, можем и утонуть, — так же серьезно ответил Лайонел.
— Знаешь, Лайонел, — выкрикнула Августа, — наконец‑то мне пришла в голову трезвая мысль.
Услышав о трезвости. Лайонел тут же вытащил из ведерка со льдом бутылку шампанского и попытался наполнить бокалы вновь.
— Нет–нет, не спеши, не делай этого, — запротестовала Августа, пытаясь удержать Лайонела, — не спеши.
— Почему? — вопросительно посмотрел на свою бывшую жену Лайонел.
— Сейчас все поймешь.
— Ну что ж, тогда говори.
— А что, если нас унесет в одинокой лодке в открытый океан?
— Нас с тобой унесет в лодке? Да это же будет просто великолепно! Это будет прекрасно! Я об этом только могу мечтать, — ответил Лайонел, восхищенным взглядом оценивая свою спутницу.
— Послушай, Лайонел, а если нас закружит суета сует? Все эти суды, бумаги — все не так просто, как мы с тобой думаем.
— Спокойно, спокойно, Августа, — Лайонел положил свою ладонь на руку Августы, — этим пусть занимается Грант, пусть встречается с Мейсоном, ждет его, обо всем договаривается. А у нас с тобой, Августа, есть дела куда поважнее.
— Ты имеешь в виду питье, шампанское? — Августа подняла за граненую ножку свой бокал и бросила на Лайонела быстрый испытывающий взгляд.
Тот кивнул и улыбнулся.
— Мне кажется, что хорошо бы сейчас сделать кому‑нибудь приятное.
Августа непонимающе смотрела на Лайонела.
— Кого ты имеешь в виду?
— Я думаю, стоило бы обо всем рассказать Минкс, ведь она столько из‑за всего этого натерпелась.
Августа понимающе кивнула в ответ.
— Да, Лайонел, мне кажется, если в ближайшее время Минкс вновь не переедет в твой дом, то тогда она может всадить в зад СиСи очередной заряд.
Стыдясь своих слов, Августа кокетливо прикрыла рот рукой и опустила взгляд.
— Может, зря я об этом заговорил сейчас? — ласково и весело произнес Лайонел.
Августа захохотала, она явно поддерживала его во всем. Мужчина и женщина вновь сдвинули бокалы, вновь над столом завис мелодичный хрустальный звон.
У стойки бара Мейсон уже пил третью порцию виски, когда к нему подошел Грант и опершись рукой на стойку посмотрел в бледное лицо Мейсона, в его холодные глаза: в них читались боль и обида.
— Мейсон, мне не нравится то что ты делаешь. Мне не нравится как ты себя ведешь, — укоризненно посмогрел на стакан с виски Грант, — но, кажется, нам надо поспешить, потому что если СиСи что‑нибудь пронюхает он уничтожит документы. Неужели ты этого не предвидел?
Мейсон тяжело опустил голову и оторвал стакан с виски от губ. Он ударил им о стойку бара. Грант вздрогнул, но продолжал:
— Мейсон, это надо сделать немедленно неужели ты ничего не понимаешь? Ведь в этих бумагах заключается очень многое.
Мейсон отвернул голову в сторону и процедил сквозь зубы:
— Послушай, Грант, если ты сейчас от меня не от станешь, то я сам возьму и сожгу эти бумаги, я превращу их в пепел, — растягивая слова, говорил Мейсон, глядя на дно пустого стакана.
— Ладно, Мейсон, не хотелось бы об этом говорить но я многое знаю про твою замужнюю подругу
Мускулы на лице Мейсона дрогнули, но он не повернул голову и даже не посмотрел на Гранта.
