— И еще, Мейсон, я знаю о том, что твой отец СиСи отказался ей помочь, понимаешь? Он не хочет, чтобы Мэри получила развод. Так вот, Мейсон, конечно, я согласен, ты можешь сидеть здесь и пить сколько тебе взду мается. Ты можешь выпить все напитки этого бара, опустошить все бутылки, но это совершенно бесцельное времяпровождение. У тебя, Мейсон, есть в запасе и другой шаг..
— Что? — Мейсон повернул голову и посмотрел на дядю Гранта
— Ты можешь подняться, пойти и отомстить СиСи. Отомстить за все, что он тебе сделал.
— Знаешь, Грант, твои данные устарели. Отец не самое главное в моей повестке дня, — сказал Мейсон и опрокинул стакан на стойку.
Из стакана вытекло несколько капель янтарной жид кости. Мейсон посмотрел на бармена, тот заспешил вновь наполнить его виски.
— Твой отец, Мейсон, забрал себе все деньги и всю возможную власть. Если его сейчас не остановить, то ты Мейсон, и дальше будешь находиться в таком же положении как твоя мать, как Памела.
Мейсон смотрел на Гранта и на его скулах ходили желваки.
Грант, увидев реакцию Мейсона, понял, что близок к достижению цели.
— Я знаю, что ты любил мать, знаю, Мейсон. И еще я знаю, ты ненавидишь СиСи за то, что он с ней сделал, — глаза Гранта сверкали ненавистью.
Мейсон вдруг сделался очень спокойным, казалось, даже хмель ушел и он сейчас смотрит на Гранта совершенно трезвыми глазами.
— Памела не могла бороться с ним, она была не в силах. Но ведь ты, Мейсон, можешь бороться со своим отцом, ты знаешь, что сейчас необходимо делать, — Грант взглядом искал поддержки в глазах Мейсона, но тот смотрел на него спокойно и равнодушно.
Поняв, что дальше с Мейсоном говорить бесполезно, Грант несколько раз кивнул головой и покинул того в одиночестве.
Бармен подал Мейсону наполненный стакан.
— У вас что‑то случилось? Нужна моя помощь? — вежливо осведомился бармен.
— Да нет, приятель, ты мне уже ничем помочь не сможешь.
— Подумайте, а может я смогу что‑либо для вас сделать?
— Конечно, ты можешь для меня сделать еще очень много, приятель — наполни стакан.
Бармен посмотрел на Мейсона, как бы оценивая, сможет ли этот мужчина вылить еще, но решил с ним не спорить, наполнил стакан виски и подвинул его по мраморной отполированной стойке.
— Ну вот, теперь, вроде бы, неплохо. Можно попытаться бороться, — прошептал Мейсон, — спасибо тебе, приятель.
Но бармен был уже занят другими посетителями: он быстро откупоривал бутылки, встряхивал никелированный шейкер, смешивал коктейли.
"Счастливый человек, — подумал Мейсон, — у него нет никаких проблем, у него, наверное, все хорошо с женой, если у него она есть. А если нет жены, то все хорошо складывается с любимой девушкой. А если у него нет и любимой девушки, то все равно, ему куда легче, чем мне, ведь его никто не обманул так, как обманули меня".
Мейсон одним глотком выпил порцию виски, слегка поморщился и придвинул второй стакан.
— Почему? Ну почему мне так не везет? — шептал Мейсон, — почему какой‑то мерзавец Марк смог причинить нам столько боли? Я сам виноват, я сам во всем виноват, во всех бедах.
Этими словами он попытался убедить себя в том, что Мэри здесь ни при чем, что вся вина лежит только на нем — на Мейсоне.
Он поднял бокал с виски, заглянул в его дрожащую золотистую глубину.
"Ну что ж, мне теперь остается только одно — виски, алкоголь. Это единственное, что может еще спасти меня и успокоить, унять расшатавшиеся нервы. Конечно, успокоить оно может, но в состоянии ли виски, алкоголь, что‑либо изменить в моей жизни? Изменить в лучшую сторону?$1 — горько рассуждал сам с собой Мейсон.
"Боже, какой же мерзавец этот Марк! Неужели все то, что он рассказал — правда? Нет, этого не может быть! Ведь Мэри совершенно не такая как другие, совершенно не такая. Она словно неземной человек и такого банального несчастья с ней произойти не могло бы$1 — пытался уговорить себя Мейсон, но он уже понимал, что все, что сказал Марк и все что он услышал от Мэри — правда.
"Возможно, в деталях Марк и соврал, возможно, но в деталях. А в общем? В общем, это может быть правдой и ребенок, которого собирается родить Мэри, не его, Мейсона, а Марка".
От этого Мейсону сделалось совсем уж горько. В душе скребли кошки и мужчина, хотевший остановиться — больше не пить, вновь взял в руку хрустальный граненый бокал, крепко сжал его, но настолько сильно, что у него побелели суставы пальцев.
"Боже мой! — прошептал Мейсон, — что же мне сейчас делать? Кто может мне помочь? Никто. Никто тебе не поможет, Мейсон, кроме самого себя".
Мейсон выпил виски и посмотрел в потолок, где вертелся огромный пропеллер вентилятора.
"Жизнь идет, все вертится, все изменяется. У кого‑то изменяется к лучшему… Да, у меня изменяется только к худшему и час от часу не легче. Мне с каждой минутой все тяжелее, все сложнее разобраться в том, что происходит".
Мейсон поднял руку и звучно щелкнул пальцами, подзывая бармена. — Слушаю вас.
Мейсон кивнул на пустой стакан.
— Что, еще виски?
— Да, приятель, и желательно двойной, чтобы тебе не ходить дважды.
Бармен пожал плечами и налил.
— Так может, я могу вам чем‑нибудь помочь? — осведомился он.
— Нет, приятель, ничем ты мне не поможешь.
— Я могу вызвать такси.
— Такси? А куда на нем ехать? — спросил Мейсон.
— Не знаю, — пожал плечами бармен, — домой, а лучше всего к любимой девушке.
— К любимой девушке… — процедил сквозь зубы Мейсон, — к любимой девушке. Я хотел бы поехать к любимой девушке, но обстоятельства складываются так, что я решительно не могу к ней поехать.
— Она уехала? — спросил бармен.
— Нет, приятель, она еще не уехала, но вот–вот уедет, а я останусь один. Она, мой друг, уже складывает вещи, вернее, она уже сложила свои вещи и возможно, садится в самолет.
— В самолет?
— Да, приятель, она улетает от меня туда… — Мейсон кивнул в потолок, — а я остаюсь здесь, — он пальцем указал в пол, — здесь, на земле. Я остаюсь без нее, понимаешь?
— Понимаю, но мне кажется, что не стоит из‑за этого так сильно расстраиваться.
— Возможно, не стоит, мне хотелось бы не расстраиваться, но как видишь, ничего не получается. Может, выпьешь со мной? — обратился он к бармену.
— Нет, спасибо, я нахожусь на работе и пить мне не положено.
— Ну смотри, тогда — за твое здоровье, — Мейсон поднял граненый бокал и в два глотка осушил его. — Ну вот, теперь мне чуть–чуть стало легче, — у него подрагивали губы.
СиСи и София стояли в гостиной дома Кэпвеллов, держась рука за руку. Наконец, София освободила свою ладонь и прикоснулась к плечу СиСи.
— Дорогой, мне кажется, мы немного торопим события, немного спешим, — нежным голосом, очень ласково произнесла она.
— Ты так думаешь?
— Да, — София пожала плечами.
— А мне кажется — опаздываем, это надо было сделать намного раньше, вернее — должен был сделать я. Я обязан был увидеть тебя и все понять.
— СиСи… — София что‑то хотела сказать, но бывший муж ее остановил.
— Мы с тобой так долго этого ждали, мы оба знаем — что‑то должно произойти. — СиСи взял руку Софии и увлек ее к лестнице, ведущей на второй этаж.
София, пройдя несколько шагов, остановилась. СиСи недоуменно посмотрел на нее.
— Извини, дорогая, это действительно надо было сделать раньше, но, как ты знаешь, я все люблю и предпочитаю делать по–своему.
— Я это знаю. СиСи, — София улыбаясь смотрела на него.
— Я так тебя хочу… — произнес СиСи, — и ты меня хочешь, я это знаю.
Мужчина смотрел в глаза женщине. Глаза Софии отвечали на его вопрос полным согласием.
— Пожалуйста, пойдем наверх.
София несколько мгновений колебалась, но потом медленно подала свою изящную руку СиСи и безропотно двинулась за ним следом.
— Пойдем, пойдем наверх, — шептал СиСи, когда они медленно поднимались в спальню.
Прямо у входа в дом Сантана остановила выходящую оттуда Иден. Женщины посмотрели друг на друга.
