— Да нет, нет, Августа, я никуда не бегу, я иду с чувством собственного достоинства.
— Тогда и я пойду с тобой, — предложила Августа.
— Нет–нет, — замахал рукой Лайонел, — ты побудь здесь, пожалуйста, и обязательно дождись меня.
— Но почему ты должен идти один? — воскликнула женщина.
— Очевидно, ему так надо.
— Но я, Лайонел, совсем не хочу, чтобы ты или он игнорировали меня, — вопросительно посмотрела на своего бывшего мужа Августа.
— Это будет разговор двух мужчин, а не светское сборище, — предупредил Августу Лайонел.
— В таком случае, — раздосадовано бросила Августа, — я ухожу.
Она встала из‑за стола и пошла к выходу, но не пройдя и десятка шагов она столкнулась со своей сестрой Джулией Уэйнрайт.
— Августа, как хорошо, что ты здесь, — воскликнула младшая сестра.
— А что такое?
— Извини меня, Августа, я помню, что мы собирались с тобой как‑нибудь позавтракать, но может, пообедаем сегодня вместе?
— Что, разве я собиралась с тобой завтракать? — изумилась Августа, — я об этом совершенно забыла.
— Августа, я хочу с тобой посоветоваться. Мне кажется, я подцепила клиента, — сказала Джулия.
— По–моему, дорогая, это не очень хорошо — цеплять клиентов в баре, — съязвила Августа.
— Нет, сестра, мне кажется, и в баре можно найти хорошего клиента.
— Нет, я серьезно, — сказала Августа.
— Знаешь, я сейчас — наемник и мне, в принципе, все равно кого представлять, главное — чтобы платили, — язвительно произнесла Джулия, глядя в глаза своей старшей сестре.
— Но мне кажется, ты в любом случае должна себя уважать. Не стоит хвататься за первого встречного.
— Но он — не первый встречный, — пожала плечами Джулия, ей явно не терпелось поделиться услышанным с Августой, — и ты его прекрасно знаешь: это Марк Маккормик.
Августа вздрогнула, услышав это имя, и тут же в душе у нее появилась радость.
Лайонел Локридж раскованной походкой перешел в бар "Ориент–Экспресс". СиСи уже ждал его за отдельным маленьким столиком с чашкой кофе в руках.
— Ну что, перейдем сразу к делу, — сказал СиСи, отставив чашку в сторону.
— Конечно, — развел руками Лайонел, — не хочется терять время попусту.
СиСи поднялся из‑за стола.
— О, Лайонел, ты еще пребываешь в счастливом заблуждении и считаешь, что твое время бесценно. Но банкроту, вроде тебя, только и остается, что тратить время, — зло заметил СиСи Кэпвелл.
— СиСи, ты вновь завел свою вечную песню, — Лайонел даже прикрыл уши руками, — знаешь, СиСи, разбуди меня через полчаса, когда доберешься до сути, — он шутливо прикрыл глаза.
— Я уже добрался, — сказал Кэпвелл, — речь пойдет, Лайонел, о вашей преступной семейке и о том, что я для вас уже приготовил, — сказал СиСи.
Лайонел, услышав подобное, тут же опустил руки и пристально глянул на СиСи Кэпвелла.
— Я весь внимание.
— Тогда прекрасно, — шутливо заметил СиСи. — С тех пор как оправдали Дэвида, Лайонел, я пытаюсь понять мотив убийства Мадлен, — глядя в глаза Локриджа сказал СиСи, — и кажется, я кое в чем разобрался, кое‑что сообразил. Я долго думал над вопросом: кто же мог быть убийцей? И теперь, мне кажется, я знаю его имя.
— О, в полиции были бы рады услышать его имя, — иронично воскликнул Лайонел Локридж.
СиСи принялся объяснять свою мысль дальше.
— Ты, Лайонел, Грант и Мадлен пытались завладеть моими деньгами, пытались завладеть моим состоянием. Но вы, как всегда, недооценили меня.
— Знаешь, СиСи, я никогда не терял надежды на реванш.
— Прекрасно, — язвительно заметил СиСи, — ты лишился главного пособника и исполнителя, после того как выбыла Мадлен. Потеря союзника существенным образом сокрушила твои планы, Лайонел. Но я знаю, почему она отступилась, — проницательно заметил СиСи.
— Да? — вопросительно глянув на СиСи сказал Лайонел, — ну и почему же?
— Она поняла, что твой план — это вода в решете. Возможно, поэтому она и убита и, возможно, Лайонел, убита тобой, — спокойно и равнодушно сказал СиСи.
Лайонел вздрогнул, но ничего не сказал.
Августа с Джулией уселись за столик и Джулия рассказала ей все что знала.
— Ты шутишь! — воскликнула Августа и хлопнула ладонями по столу.
— Ты шутишь? Марк Маккормик обвиняется в изнасиловании? — ее глаза высказывали неподдельное изумление, на лице был написан интерес.
— Я, конечно, прекрасно понимаю, что изнасилование это гнусное преступление, — заметила Джулия.
— Гнусное, ты говоришь гнусное — это ужасное преступление, — почти закричала Августа, нервно хватая со стола серебряный нож.
— Ты пойми, Августа, я адвокат и мне приходится защищать сводников и наркоманов…
— Знаю, знаю, — остановила сестру Августа Локридж, — тебе доводится даже защищать мужчин, которые убили своих жен.
— Оставь в покое Дэвида, — попросила Джулия, — я представляю в данном деле Марка Маккормика и он к нему не имеет никакого отношения.
Но, до случая с Дэвидом, дорогая, ты бы и не подумала защищать насильника, — наседала на свою младшую сестру Августа. Джулия…
— Подожди, Августа, дай скажу вначале я, — младшая сестра заговорила возбужденно и горячо, — во–первых, никто в нашей стране не отменял презумпцию невиновности. Я должна собрать факты, ознакомиться с ними. Я еще не сказала, что буду защищать Марка Маккормика. А во–вторых, Августа, человек имеет право на справедливый суд.
— Да, конечно, — сказала Августа, — особенно, если найдутся свидетели.
— Августа, но ведь ты даже не поинтересовалась, даже не спросила и поэтому не знаешь, в изнасиловании кого обвиняется Марк Маккормик.
Августа задумалась. Действительно, этого она до сих пор не знала.
— И кого же? — Августа подалась вперед.
— Своей жены, — спокойно ответила Джулия. Августа тут же отпрянула назад.
— А главный обвинитель — Мейсон. Таким образом, есть вероятность, что Марк Маккормик здесь не при чем, — Джулия смотрела в глаза Августе, пытаясь прочесть в них одобрение своему поступку.
Мейсон и Мэри горячо спорили.
— Я не думал, что это тебя так сильно расстроит, — говорил Мейсон.
Мэри, казалось, вот–вот заплачет.
— Я не могу поверить в это, Мейсон.
— Во что ты не можешь поверить?
— В то, что ты начал преследовать Марка, даже не посоветовавшись со мной, не сказав ничего мне. Кажется, это меня изнасиловали…
— Да. И я все это сделал только ради тебя, Мэри, — спокойно сказал Мейсон.
— Ты просто хочешь отомстить.
— Нет, Мэри, у тебя слишком мягкое сердце, слишком добрая душа, чтобы все правильно оценить и во всем разобраться до конца. Марк должен будет ответить за все, что он совершил.
— Это невозможно, Мейсон, невозможно, — чуть не со слезами в голосе заговорила Мэри, пытаясь своими словами удержать Мейсона от необдуманного поступка, — ты думаешь, что у тебя достаточно улик для обвинения?
— Да, вполне, — коротко сказал Мейсон, — иначе я не запустил бы эту машину.
— Мейсон, эта машина и нас с тобой переедет, — Мэри тяжело вздохнула, закрыла лицо ладонями и отошла в угол комнаты, — о каких уликах ты говоришь, Мейсон? Ведь у тебя ничего нет.
Мейсон расхаживал по середине гостиной, сунув руки в карманы пиджака. Он то и дело бросал на Мэри короткие взгляды, в которых сквозила жалость, любовь, сострадание и негодование.
— У меня есть показания матери Изабель. Там описывается, в каком состоянии ты была после случившегося.
Мэри вскинула руку.
— Неважно! Это все, Мейсон, не имеет никакого значения.
— Никакого значения?..
— Скажи, Мейсон, но почему ты такой нечуткий. Мейсон вздрогнул, такого он явно не ожидал услышать от Мэри.
— Повтори, повтори, что ты сказала, Мэри.
— Неужели ты не понимаешь, Мейсон, что ты делаешь со мной, поступая подобным образом с Марком? — Мэри готова была заплакать и уже еле сдерживала слезы. — Ты выносишь на суд мою интимную жизнь, самые тайные подробности моего брака.
