"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

— Извините, доктор, я не заметила.

— Положите, пожалуйста, на стол, — громко произнес доктор Роулингс, обращаясь к Перлу.

Тот вначале сделал вид, что слова доктора относятся не к нему, но потом резко обернулся.

— Извини, Генри, — патетично воскликнул Перл, — я думал, это бизнес–планы, — и небрежно швырнув листы на стол, вытащил изо рта авторучку, сделал такое движение, будто бы стряхивает пепел.

— Пожалуйста, можете идти, сестра, — разрешил доктор Роулингс.

Сестра Кейнор кивнула и суетливо покинула кабинет, не забыв прикрыть за собой дверь.

— Я рад, — закричал Перл. Чему?

— Я рад, что сестра Элеонор выписывается, — и он вновь сбил мнимый пепел на пол прямо на ковер, устилавший пол кабинета доктора Роулингса.

Но доктор Роулингс не придал всем этим движениям и восклицаниям Перла серьезного значения. Он уселся за стол, взял тесты на твердых листах бумаги, как будто колоду карт, перебрал их в руках, аккуратно сложил.

— Ну что ж, мистер Капник, сейчас мы займемся с вами своим делом.

— Конечно, — развязно выкрикнул Перл.

— Посмотрите, пожалуйста, вот на эти чернильные пятна, сосредоточьтесь, мистер Капник, скажите, какие у вас эти пятна вызывают ассоциации, — доктор повернул один из твердых листов бумаги и показал Перлу.

Тот откинулся на спинку своей коляски, прищурил глаза, будто бы рассматривал произведение искусства, переложил авторучку из одного угла рта в другой.

— Это верховный суд, это судьи, их девять. Мне очень нравится этот портрет — замечательная работа, творческая удача.

Доктор отложил лист в сторону и показал Перлу следующий.

— А это что‑то уже гораздо более сложное, — Перл потянулся к рисунку.

Доктор дал его и пациент принялся более пристально рассматривать изображение трех чернильных клякс.

— Это что‑то гораздо более сложное, по–моему, это похоже на Национальную Систему Пенсионного Страхования, — придирчиво вглядываясь в мелкие капли сказал Перл и вновь откинулся на спинку кресла. — Да, да, это социальное обеспечение, — Перл швырнул лист бумаги на стол прямо в руки доктору.

Доктор поставил перед Перлом следующий рисунок.

— А вот теперь я в тупике. Я действительно не могу сообразить, что же это такое. Хотя… минуточку, дайте я сосредоточусь и подумаю.

Перл вытащил авторучку изо рта, вновь стряхнул мнимый пепел и склонил голову набок.

— Да не мучайтесь, не мучайтесь, мистер Капник, итак все ясно, — пристально гладя в лицо пациенту сказал доктор Роулингс.

— Вы что‑то сказали, доктор? — воскликнул Перл.

— Да, вы свободны и можете идти. Пациент сунул авторучку в рот и затянулся.

— А я надеялся, что наше заседание будет очень долгим. Ведь я собирался рассказать вам о моем детстве, — мечтательно закатив глаза Перл затянулся и несколько раз кашлянул.

— В другой раз, как‑нибудь, расскажете.

— Что ж, хорошо, доктор, как скажете, — Перл взялся за колеса своей инвалидной коляски.

Увидев движение пациента, увидев как тот неуклюже разворачивается на инвалидной коляске, доктор спокойно произнес:

— По–моему, вы уже в состоянии покинуть это инвалидное кресло.

Перл горделиво откинул голову и высокомерно посмотрел на врача.

— По–моему, доктор, вы не слишком понимаете, почему я нахожусь в этом кресле. Так вы, доктор, не знаете, почему я в этом кресле?

— Вам повезло, — слегка улыбнулся доктор Роулингс, — мы просмотрели ваши снимки и не обнаружили ничего серьезного. Так что ваш паралич уже прошел, мы считаем, — доктор Роулингс принялся вертеть в руках сверкающую авторучку. — Так что, господин президент, вы можете ходить, можете ходить на своих ногах.

— Какая чудесная наука — медицина! — закатив глаза закричал Перл, оперся на подлокотники и попытался встать. — Да, доктор, я могу ходить! — воскликнул больной, сделав несколько уверенных шагов по кабинету.

— Да, конечно, можете, — ответил врач. — Можете, мистер Капник, можете, господин президент.

От тона, каким доктор Роулингс говорил последние фразы, холодок пробежал по спине Перла.

"Неужели он догадался? Неужели он высчитал, что я имитирую сумасшествие?$1 — сам про себя произнес Перл, но тут же напустил на себя еще более важный, еще более горделивый вид и уже чванливо и презрительно покосился на доктора, будто тот был каким‑нибудь мелким и незначащим субъектом в его огромном государстве.

— И пригласите, пожалуйста, сестру Кейнор, — попросил доктор.

— Конечно, конечно, но вначале я должен найти своих товарищей, — Перл опустился на колени, принялся ползать по полу, выкрикивая:

— Ну где же вы? Где же вы, друзья мои, сограждане? Я вас ищу, я хочу вас видеть, вы что, забыли о своем президенте? — он заглядывал под стол, под кресло, даже под книжные стеллажи.

Доктор Роулингс, ехидно улыбаясь, смотрел на действия пациента.

Наконец, после того как все поиски оказались безуспешными, Перл покинул кабинет доктора Роулингса и буквально через несколько минут, тихо постучав, в него вошла сестра Кейнор.

— Прикройте, пожалуйста, за собой дверь, сестра, — вежливо обратился к ней доктор.

Сестра посмотрела на доктора и потом плотно прикрыла дверь, выглянув предварительно в коридор.

— Ну как он? — поинтересовалась сестра Кейнор.

— Он реагировал в соответствии со своим образом президента, — потирая руки произнес доктор Роулингс.

— Совсем не похоже на поведение шизофреника, — покачала головой сестра Кейнор и криво усмехнулась.

Доктор ответил очень похожей улыбкой и такими же движениями головы.

— Это означает только одно: либо он на грани помешательства или притворяется, — доктор улыбнулся с видом победителя, с видом ребенка, разгадавшего сложный ребус. — Мистер Капник загадочная личность, неправда ли сестра Кейнор? — доктор вертел в пальцах сверкающую ручку.

Сестра пожала плечами, не зная, что ответить своему шефу.

Джулия продолжала свой разговор с Марком. Они никак не могли его закончить, потому что возникали все новые и новые вопросы. Джулия пристально смотрела на Марка. Он от волнения даже принялся расхаживать по кабинету из угла в угол.

— Ничего бы этого не произошло, если бы не Мейсон. Во всем виноват он.

Марк повернулся и глянул в глаза Джулии. Та странно покачала головой, но ничего не ответила.

— Я точно знаю, я уверен — Мэри все еще любит меня, но он, он все время с ней, он ее отвлекает, он пытается настроить Мэри против меня.

От волнения Марк даже принялся размахивать руками и потрясать кулаком, как будто бы Мейсон мог это видеть и испугаться.

Джулия, склонив голову на плечо, следила за каждым движением Марка. Едва она пыталась задать какой‑то вопрос, как Марк тут же перебивал ее, продолжал торопливо говорить дальше.

— Так что, ты хочешь сказать, он…

— Да, да, Джулия, он всегда стремился поссорить нас. Вспомни, что он сделал в монастыре…

— Что? — округлив от удивления глаза посмотрела на Марка Джулия, — он просто украл ее оттуда, увел. Представь себе, Джулия, ведь Мэри поехала туда для чего — чтобы побыть одной, чтобы подумать обо всем что произошло, а он едет следом за ней… а потом она возвращается и говорит, что была близка с Мейсоном. Надеюсь, теперь‑то ты представляешь, как он влияет на нее?

Джулия в ответ только кивнула головой.

— И еще. Вот о чем я хотел сказать, — Марк поднял вверх правую руку и потряс указательным пальцем прямо перед глазами Джулии, — он убеждает ее, что я, Марк Маккормик, не смогу быть отцом ее ребенку. А ты знаешь, Джулия, как это больно? — дрожащим голосом произнес Марк.

Джулия даже приподняла голову и посмотрела на Марка более внимательно. Ей показалось в какой‑то момент, что он переигрывает.

— Я люблю Мэри и она вольна делать в своей жизни все, что ей только хочется. Если она хочет оставить меня — она имеет на это право. Но ребенок… ребенок, Джулия, я никогда до конца своих дней не смогу простить себе, если Мейсон Кэпвелл будет растить моего ребенка, — Марк постучал себя кулаком в грудь, — моего, Джулия, моего. Теперь ты понимаешь, как нужна мне… Джулия, — Марк посмотрел в глаза своему адвокату и попытался улыбнуться, но лицо Джулии осталось беспристрастным, ни единый мускул не дрогнул, — они никогда в жизни не смогут доказать факт изнасилования, но Мейсон Кэпвелл приложит все свои усилия, чтобы очернить меня в суде. Если бы не твоя помощь, Джулия, он мог бы лишить меня практики. Представляешь, он мог бы лишить меня куска хлеба!