Беспощадный король (ЛП) - Торн Айви

Я ковыряю этикетку на своей бутылке.

— О чем ты хочешь поговорить?

Он медленно выдыхает.

— Я не хочу давить на тебя, Афина. Но если тебя похитили «Сыны Дьявола», то всё ещё хуже, чем мы думали. Ты живёшь в доме Блэкмур, находишься под защитой семей, это должно было работать именно так... защищать тебя. Происходит что-то более глубокое, если они осмелились напасть на тебя.

— Я знаю, — мой голос звучит напряженно и приглушённо. Я делаю ещё один большой глоток пива не потому, что мне это нравится, а скорее потому, что это вызывает у меня приятные ощущения. — Эта девушка, Джексон, что с ней на самом деле произошло? Что она сделала? Или сказала?

— Её зовут Пикси. — Джексон, кажется, избегает встречаться со мной взглядом, когда произносит это.

— Пикси. Чертовски глупое имя, — выпаливаю я, и его рот дёргается от смеха, больше похожего на короткое, резкое фырканье, чем на что-либо ещё.

— Да, это так, — соглашается он, а затем вздыхает, допивая пиво. — Я сказал тебе правду, Афина. Она попросила меня пойти к ней, сказала, что поможет мне оправиться после драки. Я согласился, потому что мне было одиноко, а она была симпатичной, и я хотел отвлечься. Я не собирался ничего с ней делать. Мы просто выпили, покурили травки, и на этом всё должно было закончиться. А когда она попыталась перейти к чему-то большему, я буквально оттолкнул её от себя и ушёл. Она разозлилась из-за этого.

— Так вы, ребята, ничего не делали?

Выражение лица Джексона подсказывает мне, что что-то случилось. У меня внутри всё переворачивается от приступа ревности, на который, я знаю, я не имею права.

— Она сняла с меня полотенце и взяла в рот мой член, — наконец неохотно произносит он. — Она как бы вцепилась в меня, прежде чем я смог её остановить. Но я не позволил этому продолжаться слишком долго, — быстро добавляет Джексон. — Как только я пришёл в себя, я ушёл оттуда.

У меня нет причин так себя чувствовать. Нет причин смаргивать слёзы, которые жгут мне веки. Джексон не мой. У меня нет на него ни малейшего права. И он никак не мог знать, что именно Пикси преследовала меня.

Но всё равно – это причиняет боль.

Дьявол приближается, а он любит хорошие жертвы.

Я хотела верить, что та записка была не настоящей. Что это был просто кто-то, кто знал о моей связи с клубом и использовал это, чтобы напугать меня. Я не хотела верить, что они способны на что-то настолько ужасное. Я знаю, что мне пора смириться с тем, что клуб больше не тот, в котором я выросла. Что многие люди там сейчас даже не помнят меня. Не имеют ко мне никакого отношения. Но некоторые всё ещё помнят. Президент. Его сын. Горстка других людей, которые знали моего отца, которые должны были защитить меня и мою мать, а не пытаться наказать нас за то, к чему мы даже не имели никакого отношения. Это была даже не наша вина.

— Прости, — беспомощно произносит Джексон, и я вскидываю голову. Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то из парней так передо мной извинялся.

Я имею в виду, что Дин и Кейд извинились передо мной за кое-что. Вроде они признали, что недостаточно хорошо справились с моей защитой, что они были так поглощены игрой, что забыли, что я человек с потребностями и эмоциями и это достаточно дерьмово, чтобы признать это с самого начала. Но извинения, хотя я и чувствовала, что они были искренними, звучали совсем не так.

В голосе Джексона слышится неприкрытая боль, которую я не совсем понимаю, и когда я поднимаю на него взгляд, его тёмные глаза кажутся печальными, а рука проводит по волосам.

— Я собираюсь принести нам ещё выпить, — говорит он, отодвигая свой высокий табурет и направляясь к бару.

Ты не можешь вести себя так, будто он тебе изменил, твёрдо говорю я себе, допивая пиво и продолжая ковырять этикетку, наблюдая, как Джексон стоит у стойки бара и разговаривает с неопрятным худым мужчиной за стойкой. Он этого не делал. Он не твой. Но меня задевает то, что он позволил другой женщине прикоснуться к нему после того, как так резко отверг меня. И ещё больше меня задевает то, что это была она.

Он не знал. И он ушёл. Глупо, что я даже мысленно веду этот спор сама с собой. На самом деле всё это не имеет значения. Джексон не мой и никогда не будет моим. Я даже не знаю, почему мы сидим в этом баре и разговариваем, когда он мог бы просто отвезти меня обратно в поместье и оставить на попечение Дина и Кейда.

Во мне бушуют эмоции, паника, которую я испытывала ранее, уступает место приступам ревности и внезапному, иррациональному, нарастающему гневу из-за того, что он снова ведёт себя так, будто заботится обо мне, хотя так долго игнорировал меня. Часть меня хочет уйти, найти дорогу домой и оставить его переживать, но я не настолько глупа, чтобы после того, что случилось, бродить в темноте Блэкмура в одиночку. Я чувствую, что почти дрожу от переполняющих меня эмоций. Когда Джексон возвращается к нашему столику и ставит перед нами ещё два пива, бросив на меня небрежный взгляд:

— Я сейчас вернусь, пойду отолью, — я чувствую, что теряю голову.

Как он может так спокойно относиться ко всему этому? Как он может не видеть, что я здесь разваливаюсь на части?

Я отодвигаю свой стул и иду за ним через тёмный бар. Я чувствую на себе взгляды нескольких посетителей, которые, наконец, обращают внимание на то, кто ещё находится в их убежище, но я не обращаю на это внимания. Мне всё равно, что я иду за ним в мужской туалет. Я просто чертовски устала от того, что он уходит от меня, чертовски устала от того, что он ведёт себя так, будто мир не разваливается на куски. Мой мир, который начал рушиться с той минуты, как я взглянула на всё ещё дымящееся пепелище моего дома, и, чёрт возьми, это не прекратилось.

Джексон поворачивается, когда слышит стук открывающейся двери, и на его лице появляется удивление и насмешка одновременно, когда он видит меня, что выводит меня из себя ещё больше.

— Ты собираешься и дальше следовать за мной в места, где тебе не место? — Спрашивает он хриплым голосом, уголки его рта подёргиваются.

— Я не принадлежу этому грёбаному городу, — шиплю я. — И байкеры, и ваши семьи, все, блядь, в этом убедились. Но я знаю, что чертовски устала от того, что ты просто наблюдаешь, как будто всё это не имеет для тебя значения, как будто это не затрагивает и твою жизнь тоже.

Его плечи напрягаются, и он приближается ко мне, его тёмные глаза сужаются, когда он смотрит вниз.

— Я очень хорошо знаю, как происходящее в этом городе влияет на мою жизнь, — говорит он, и я снова слышу в его голосе боль, глубина которой поражает меня. — Ты продолжаешь преследовать меня, Афина. Я продолжаю говорить тебе, чтобы ты ушла, продолжаю пытаться оттолкнуть тебя, а ты продолжаешь преследовать меня. Сколько раз мне ещё повторять тебе, что я опасен? Что я вреден для тебя, а ты вредна для меня? Что из этого не выйдет ничего хорошего?

Когда я думала о том, что Джексон снова поцелует меня, это определенно было не в мужском туалете в более чем сомнительном баре. Пол под моими туфлями липкий, воздух спёртый, и я действительно не хочу прикасаться здесь ни к одной поверхности. На самом деле, я даже не уверена, что захотела бы здесь пописать. Но всё это забывается, когда руки Джексона обхватывают моё лицо с обеих сторон, притягивая мой рот к своему, его грубые ладони прижимаются к нежной коже моего лица, когда его твёрдые губы прижимаются к моим, и я чувствую, как всё, что было запутано внутри меня, вырывается на свободу. Сразу же.

Потребность, которую я чувствовала ранее, захлёстывает меня, мои руки бездумно обвиваются вокруг его шеи, и всё, о чем я могу думать, это о том, каким твёрдым он ощущается рядом со мной, о том, как мои груди прижимаются к его твёрдой груди, о тёплом аромате его кожи и насыщенном запахе кожи, о том, как длинные тёмные волосы скользят вбок, задевая моё лицо, когда его рот наклоняется к моему, и его язык проскальзывает в мой рот. На вкус он кисло-сладкий, как пиво, а пахнет выхлопными газами. Моё тело трепещет от желания, настолько сильного, что, когда его руки обхватывают меня за талию и приподнимают, усаживая на край одной из раковин, чтобы он мог раздвинуть мои ноги и встать между ними, я не сопротивляюсь.