Слишком хорошо (ЛП) - Коринн Майклс

Иногда, как четыре года назад, она всплывала быстро и неуступчиво только для того, чтобы быть запертой обратно в свою коробку.

Теперь эта коробка разорвана в клочья, и я не могу вернуть ее на место.

Остается надеяться, что я смогу выжить, зная, что эта любовь больше никуда не уйдет.

Слезы наворачиваются на глаза, и я благодарна темноте и воде, за то, что могу скрыть слезы, которые грозятся пролиться наружу.

– Еще нет, – признаю я, шепча, чтобы скрыть эмоции.

– Это случится.

Не случится. Это никогда не было в наших планах.

У Леклана такие высокие стены, что я не смогла бы на них забраться, даже если бы попыталась. Потеря матери и других женщин в его жизни научила его укреплять их и поднимать выше.

Я притягиваю его к себе, зарываясь лицом в его шею.

Его рука перемещается на мою спину.

– Эй, тебе настолько холодно?

Да, холодно, именно так.

– Нет, я в порядке.

– Тогда что случилось?

– Ничего, – говорю я ему в шею.

Если я не буду смотреть на него, то смогу просто притвориться.

– Эйнсли, я знаю тебя лучше. Мы договорились быть честными.

Как же я ненавижу это дурацкое соглашение. Я не стану лгать, но и не скажу ему, что влюблена в него и хотела бы, чтобы это была моя жизнь.

Это быстро положит всему конец.

Я поднимаю голову и заставляю себя улыбнуться.

– Я просто думаю о прошлом.

Он убирает мои мокрые волосы назад.

– О чем именно?

Как я вообще могу это объяснить? Не уверена, что смогу, но я выдыхаю и делаю все возможное, чтобы сказать ему правду, но не отправить его бежать к себе домой, чтобы собрать мои вещи.

– Когда я была моложе, я мечтала об этом моменте.

– Обнаженной и купающейся в священных водопадах?

– Конечно.

Он смеется.

– Теперь я знаю, что ты лжешь.

– Я имею в виду тебя, большой засранец.

Даже в темноте его улыбка освещает пространство.

– Я снова надеюсь, что эти мечты окажутся грязными.

– Не эти, – признаюсь я.

– Очень жаль.

Он такая заноза в заднице. Не знаю, почему у меня прозвище Пэйнсли, если он его олицетворяет.

Я хмыкаю.

– Ты хочешь знать историю или предпочтешь, чтобы я рассказывала тебе сказки о своих грязных снах?

– Неужели это действительно выбор? Если да, то я выбираю вариант Б.

Я сама в это ввязалась.

– Беру свои слова обратно. Нет другого варианта, помимо того, что я хочу сказать, – это он хотел узнать, о чем я думаю. Что ж, я готова рассказать.

– Типично, – шутит Леклан.

– В любом случае, – резко говорю я. – Как я уже говорила, я мечтала о таких моментах. Что ты поцелуешь меня, мы займемся сексом, а после ты обнимешь меня. Я не представляла, как мы будем плавать в волшебной воде, но ты меня понял.

Леклан молчит, и я думаю, не сделала ли я именно то, чего пыталась избежать, и не отпугнула ли его. Особенно когда он убирает мои руки со своей шеи, что заставляет меня выпрямиться. Но он просто прижимает меня ближе к себе. Медленно его губы касаются моих, и я беру его лицо в свои руки, медленно целуя. Этот поцелуй совсем другой. Он медленный и сладкий. Он наполнен сожалением и надеждой, смесью счастья, меланхолии и желания.

Он отстраняется, и тогда его губы прижимаются к моему носу.

– Если бы в мире был кто-то, кто мог бы заставить меня хотеть большего, то это была бы ты.

Я закрываю глаза и кладу руку ему на грудь. Под моими пальцами пульсирует ровный ритм его сердца. Я так много могу сказать. Есть так много вопросов, но я знала на что иду.

Леклан не навсегда.

Как бы мне ни хотелось, чтобы все было иначе.

– Если с кем-то я и буду надеяться на большее, так это с тобой.

– Я не могу, Эйнсли.

– Я знаю, – мягко говорю я.

Он тяжело вздыхает.

– Это ошибка. Я даю тебе ложную надежду.

Я смотрю ему в глаза и качаю головой.

– Нет, это не ошибка. Я не позволю тебе называть это так снова. Каким бы мимолетным или коротким ни было это время, я никогда не пожалею об этом. А ты?

– Нет, Боже, нет, но... ты заслуживаешь большего. У тебя должен быть кто-то, кто готов отдать свою жизнь, лишь бы быть рядом с тобой.

– Ты вошел в горящее здание ради меня.

Леклан издал горловой смех.

– Не совсем то, на что я рассчитывал, но это же ты.

– Я не маленькая девочка, Лек. Я знаю, во что ввязалась. Меня полностью устраивает такое положение вещей. У тебя здесь своя жизнь, а я в Нью-Йорке, готовлюсь захватить мир своей потрясающей спортивной историей.

– Да, обо всех видах спорта, в которых ты так хорошо разбираешься.

Тяжесть рассеялась, и я собираюсь просто жить в отрицании и притворяться, что все будет хорошо. Так будет лучше для меня, а когда мне придется уехать, я буду плакать, есть мороженое, петь душераздирающие баллады и писать об этом. Как это делают зрелые женщины с разбитым сердцем.

Я провожу кончиком пальца по его ключице.

– Знаешь, когда я была в колледже и должна была учиться, меня очень мотивировала возможность получить награду.

– Почему это меня не удивляет?

– Не знаю. По всем признакам я загадочная девушка.

Леклан улыбается.

– Может, я разгадал код?

– Конечно, Искорка.

– Искорка?

Мне нравится это прозвище. Оно подходит по многим параметрам.

– Я тут подумала, что это очень несправедливо, что у тебя есть для меня прозвище, а у меня для тебя нет.

– Ты не помнишь, как ты называла нас, когда мы были маленькими?

Я закатываю глаза.

– Пожалуйста, это были детские игры. Я называла одного тупым, а другого глупым. Искорка более... по-взрослому.

– Правда? – я слышу недоверие в его голосе.

Поэтому я должна объяснить ему свои доводы. Уверена, ему это понравится.

– Ты пожарный.

– Очевидно.

– И надоедливый.

– Достаточно и первого, – бросил он в ответ.

– Я просто притворюсь, что ты не перебиваешь меня на каждом шагу.

Улыбка Леклана растет.

– Я не ожидал меньшего.

– Верно. Итак. Ты надоедливый и пожарный, но еще ты невероятно сексуальный.

– Мне нравится, куда ты клонишь. Пожалуйста, продолжай.

Клянусь, он самый раздражающий мужчина на свете.

– Я планировала это сделать и без твоего разрешения.

Неужели он думает, что мне не все равно, хотел он, чтобы я остановилась или нет? Нет. Мне нужно изложить все еще раз, потому что кто-то продолжает меня прерывать.

– Я хочу сказать, что ты – пожарный, ты горячий, ты раздражаешь, и когда ты соединяешь все эти качества, ты – искра. Никто не знает, вспыхнет ли пламя. Ты как зажигалка, которая все время щелкает, и ты пытаешься снова и снова, зажечь ее.

– Может, в ней закончилась жидкость, – предполагает он.

– Я думаю, это больше похоже на то, что ты просто раздражаешь.

Леклан смеется, крепче притягивая меня к своей груди.

– Я уверен, что знаю, как разжечь в тебе огонь.

Да, он знает. Я просто беспокоюсь о том, когда мне придется его тушить, потому что почти уверена, что обожгусь.

Глава двадцать вторая

Леклан

– Я хочу нарвать целую кучу клубники! – кричит Роуз, когда мы садимся в мой грузовик и едем в Вирджинию-Бич.

Эйнсли поворачивается на своем сиденье, чтобы видеть ее.

– Знаешь ли ты, что мы с твоим папой каждый год ездили на этот фестиваль, когда были детьми?

Роуз ухмыляется.

– Правда?

– Да. Это было мое любимое развлечение. Я съедала столько ягод, что у меня жутко болел живот, потом меня заставляли кататься на аттракционах, и меня укачивало.

Я качаю головой.

– По-моему, было немного не так.

– Я прекрасно это помню.

– Правда?

Она кивает.

– Да.

– Насколько я помню, ты не слушала никого из нас, когда мы предупреждали тебя о том, что нельзя есть из корзин во время прогулки. Ты просто брала, делая вид, что никто не видел, как ты выбрасывала верхушки клубники на тропинку – что было преступлением, ведь ты воровала, – говорю я с ноткой самодовольства.