Слишком хорошо (ЛП) - Коринн Майклс

Может, у меня и не было братьев и сестер, но брат у меня все равно есть. Он ставит ее на землю, и мы жмем друг другу руки, а потом обнимаемся, как это делают мужчины, стуча ладонями по спине друг друга.

– Рад тебя видеть, чувак.

– Я тоже. Я рад, что все получилось.

– Точно.

Роуз и Эйнсли стоят с огромными улыбками. Эйнсли возвращается и сжимает его руку.

– Не могу поверить, что ты здесь.

– Леклан решил, что будет забавно снова заставить тебя блевать.

Она качает головой.

– Уверена, что это так.

Каспиан смеется.

– Прошло очень много времени с тех пор, как мы были все вместе. Я и не подозревал, как мне этого не хватало.

Прошло четыре года. Четыре года я пытался притвориться, что у меня нет чувств к Эйнсли Маккинли. Четыре года лжи себе и всем остальным. Я потерял не просто девушку, которая была мне небезразлична. Я потерял друга.

– Пойдем, дядя Каспиан! Пойдем собирать клубнику, пока ее никто не сорвал! – воскликнула Роуз, которой, похоже, уже надоело это маленькое воссоединение.

Никто, кроме меня, не сравнится с ее дядей Каспианом. Он был рядом, постоянно присутствуя в ее жизни с самого рождения. Когда ее мать решила, что материнство не входит в ее будущее, и мне предложили забрать Роуз, именно Каспиан и Эйнсли были рядом со мной.

Мои мать и отец поддержали меня. Они были разочарованы, но в то же время гордились тем, что я решил взять на себя воспитание дочери.

Когда мне нужно было ехать в пожарную часть, Каспиан все время сидел с Роуз. Это точно не осталось незамеченным, и между ними установилась особая связь.

Мы все заходим на клубничную поляну и находим грядку, которая выглядит не слишком ухоженной.

– Папа, а эта хорошая? – Роуз срывает одну.

– Да. Ты можешь положить ее в... – она съедает ее прежде, чем я успеваю закончить. – В рот.

Эйнсли смеется.

– Не ешь много, глупышка. Помнишь историю про больной живот?

Роуз выбрасывает новую, которую сорвала.

Я вздыхаю.

– Положи в корзинку, Роуз.

Каспиан подбегает, берет ее на руки, и она хихикает.

– Давай, Роузи-Поузи, позволь дяде Касу показать тебе, как это делается. Держу пари, мы сможем собрать больше, чем Эйнсли и твой папа.

– Разве это вызов? – спрашивает Эйнсли, всегда ловко проглатывая наживку. – Потому что я надеру тебе задницу!

– Мы тебя победим! – поддразнивает Роуз.

Эйнли скрещивает руки на груди.

– И ты тоже? Ну, держу пари, что мы успеем наполнить наши корзины раньше, чем вы, – ее глаза встречаются с моими, и я оказываюсь всего лишь пешкой в этой войне Маккинли, как это было всегда.

Хотя обычно я на стороне Каспиана. Так что это небольшое изменение.

Эйнсли ухмыляется.

– Три.

– Два, – на этот раз это Каспиан.

Роуз хлопает в ладоши.

– Один!

Каспиан и Роуз бросаются бежать, но там, где они решили начать, ягод явно нет. Мы с Эйнсли переходим через несколько рядов и начинаем заполнять наши корзины.

– Мы должны позволить Роуз победить, – говорит Эйнсли, и я улыбаюсь.

– Почему?

– Потому что вы, придурки, никогда не давали мне выиграть, и я знаю, каково это – всегда быть побежденной.

Ее заявление ошеломляет меня. Хотя она говорит это со смехом и, вероятно, имеет в виду шутку, я ненавижу то, что мы так с ней поступали.

– Мы должны были позволить тебе победить.

Она качает головой.

– Я не это имела в виду, клянусь. Все в порядке. На самом деле, я теперь все время выигрываю.

Я делаю шаг к ней, прекрасно понимая, что ее брат и моя дочь могут легко нас увидеть, но это важно.

– Мы были жестоки.

Она пожимает плечами.

– Вы были подростками, а я... раздражающей.

– Все равно.

– Леклан, серьезно, я просто хотела сказать, что иногда девочкам нужна победа, и Роуз будет счастлива. Это хорошо. Пожалуйста, не позволяй этому случайному замечанию испортить сегодняшний день. До сих пор все было почти идеально и... – ее рука ложится на мою грудь, и я думаю, чувствует ли она, как бьется мое сердце. – Если бы мы сегодня остались вдвоем, ты бы получил минет.

– Правда

– Ага, – с ухмылкой говорит она и медленно кусает клубнику, которую держит в руке.

Чего бы я только не отдал, чтобы оказаться на месте этой ягоды прямо сейчас.

– Может, тебе стоит пробраться ко мне в отель сегодня вечером? Я смогу убедить Каспиана оставить Роуз в его номере, – она проводит языком по своим соблазнительным, сладким губам.

– Может быть, я так и сделаю.

Эйнсли – как сирена, и я откликнусь на ее зов, даже если это худшая идея в мире.

Глава двадцать третья

Эйнсли

– Ты же знаешь, что адмирал взбесится, если узнает, что ты в городе, – говорю я брату, который категорически отказывается ехать со мной домой.

– Он может сразу пойти к черту.

Я смеюсь.

– Смею предположить, что ты ему об этом не скажешь.

Мы стоим у грузовика Леклана, Леклан за рулем, а Роуз спит на заднем сиденье. Роуз совершенно измотана. Мы гуляли, ели, катались на аттракционах, а в конце взяли ее на аукцион животных и родео. Ей очень понравилось. Теперь ей нужно поспать, а мне – сделать как можно больше для отца.

Каспиан облокотился на заднюю дверь, не желая двигаться ни на шаг.

– Зачем ты вообще туда едешь?

– Чтобы помочь убрать некоторые мамины вещи.

Для моего отца это была большая просьба. Честно говоря, я была шокирована, когда он позвонил мне на следующий день после своего неожиданного визита и попросил сделать это. Он жил в фантазиях о том, что она вернется к нему, хотя она переехала во Флориду и встречается с кем-то.

Не то чтобы я когда-либо намекала на последнюю часть. Думаю, он бы вышел из себя.

– Ух ты, – глаза Каспиана расширяются.

Леклан опускает окно.

– Вы двое готовы?

Я поворачиваюсь к нему.

– Почти. Мне нужно поработать над своей магией.

– О, Господи.

Я игнорирую это и возвращаюсь к брату.

– Было бы очень кстати, если бы ты был рядом. Адмиралу будет нелегко.

Мой брат качает головой.

– Зачем? Чтобы использовать меня как грушу для битья, вместо тебя из-за того, что мама его бросила? Нет, спасибо. Мне хватило этого, когда он приехал в Теннесси, чтобы дать мне понять, какой я позор для фамилии Маккинли. По его словам, у меня нет настоящей работы, я трачу свою жизнь впустую и никогда не добьюсь успеха в музыке.

Я ненавижу, что отец не поддерживает его. Он просто очень узко мыслящий человек, которому все равно, куда двигаться. Именно это сделало его великим лидером, но порой ужасным отцом. Он никогда не бил нас. Никогда не наказывал нас в крайних случаях, потому что его слова были более разрушительными, чем ремень.

Особенно для моего брата.

– Это неправда, Кас.

– Я знаю.

– Правда? – спрашиваю я, положив ладонь на его руку. – Ты знаешь, что он ошибается? Потому что это так. У тебя и так все замечательно. Ты играешь чаще, у тебя появляются новые концерты и заказы. Все это доказывает, что он и все остальные, кто сомневался в тебе, ошибались.

Мой брат полуулыбается.

– Кто-нибудь говорил тебе, что ты – светлое пятно в этом мире?

– Нет, но я готова слышать это чаще. Я постоянно говорю Леклану, что я восхитительна.

Леклан смеется из машины.

– Я продолжаю говорить ей, что она нуждается в словаре, потому что это не то слово, которое я бы использовал.

– Я бы тоже, – соглашается Каспиан.

Я вздыхаю и качаю головой.

– Нам пора идти. Надеюсь, ты передумаешь и придешь.

– Не сильно надейся.

Я придвигаюсь и целую его в щеку.

– Однажды я улажу все между вами, мальчики, и вашими отцами.

– Ты слишком веришь в мужчин, которые есть в твоей жизни, – с ноткой грусти говорит Каспиан.

Может, и так, но я не теряю надежды.

Я сажусь в машину, и Леклан отдает ему честь двумя пальцами, прежде чем мы отправляемся в путь. Я оборачиваюсь, чтобы проверить Роуз, которая отключилась на заднем сиденье.