Спецназ. Притворись моим (СИ) - Алекс Коваль

В гостях у Светланы Алексеевны мы задерживаемся еще на час. После чего прощаемся с хозяйкой и вызываем такси.

Никита спускается к подъезду, чтобы нас проводить. И долго не дает уехать, зажимая меня в объятиях, как в тисках, у открытой двери машины. Доводит меня до нервного хохота тысячей своих поцелуев и взятых обещаний: «тоже не сомкнуть этой ночью глаз без него». Только когда мои губы начинает щипать от поцелуев на ветру, Сотников усаживает меня в машину. Мимоходом незаметно шлепая ладонью по попе. Закрывает дверь.

Такси трогается с места. Я оглядываюсь на высокую и мощную фигуру, безмолвно замершую в расстегнутой парке у подъезда, и едва сдерживая подступающие слезы.

Черт! Это будет сложнее, чем я думала.

До своего поселка мы доезжаем молча. Лишь папа перекидывается парой фраз с водителем. А едва мы переступаем порог дома, как я дрожащим голосом прошу родителей:

— Мам, пап, пройдемте в гостиную, пожалуйста.

Родители переглядываются, но, избавившись от верхней одежды, проходят и садятся на диван, выжидательно глядя на меня.

Мое сердце начинает биться быстрее. Я чувствую его везде: в ушах, в горле, в дрожащих коленях. Я не сажусь, а скорее падаю от волнения в кресло напротив родителей.

— Ирочка, что-то все-таки случилось, да?

— Случилось, — киваю я. — Дело в том, что мне нужно вам кое-что рассказать…

Глава 26

Никита

«Спишь, Ириска?»

Первое, что я делаю утром, едва открыв глаза, — пишу Агаповой. И мне плевать, что на часах только стукнуло восемь. Я хочу, чтобы эта девчонка знала, как сильно я без нее скучаю.

Выждав пару минут, отправляю:

«Поверить не могу, что ты это сделала, детка…»

И еще сообщение.

«Ты смогла уснуть без меня».

И еще пара-тройка сопливых смс.

«Я оскорблен до глубины души!»

«Теперь тебе придется вымаливать мое прощение»

«Возможно, стоя на коленях…»

«Хотя кому я вру? Скорее я упаду к твоим ногам при встрече, потому что я чертовски сильно схожу без тебя с ума!»

Ответа нет.

«Лучше бы тебе мне написать, Агапова. Пока я не сорвался и не приехал, и не перебудил ранним утром весь твой дом»

На всех сообщениях светится одна галочка. Доставлено, но не прочитано. А, судя по информации в профиле, Ириски не было в сети со вчерашнего позднего вечера, когда мы перекидывались смсками перед сном.

Сдаюсь и печатаю:

«Ладно. Хорошо. Приятно знать, что хоть у одного из нас крепкий, здоровый сон»

«Напиши или позвони мне, как проснешься. Жду»

Моя девушка — засоня. А я превратился в сопливого, романтичного придурка. Десять гребаных сообщений за пять минут.

Блокирую экран и зарываюсь лицом в подушку. Кто бы мог подумать еще неделю назад, что я буквально буду мечтать, чтобы ранним утром в моей постели оказалась женщина. На моей территории. В моей зоне личного комфорта.

Но я мечтаю.

Я как-то слишком быстро привык просыпаться и обниматься. И не только обниматься. К хорошему вообще быстро привыкаешь.

Телефон в моей руке начинает вибрировать.

Да ладно, неужели проснулась?

Встрепенувшись, открываю один глаз и бросаю взгляд на экран.

Нет, это не она.

Отвечаю на вызов, тихо, чтобы не разбудить мать в соседней комнате, бросаю:

— Ты охренел? Восемь утра, мужик! А если бы я был в постели не один?

— А ты один? — озадаченно спрашивает Савицкий. — Странно, потому что мне тут птичка на хвосте кое-что принесла. Но моя информация не бьется с твоей действительностью.

— Имя у этой птички не Аврора, случайно? — хмыкаю.

— Как это ты угадал? — посмеивается друг.

Лучшая подруга Иры — Аврора — с недавних пор девушка моего лучшего друга Глеба. И у этих девчонок, походу, друг от друга нет вообще никаких секретов. Интересно, как много Агапова рассказала о нас?

— Так почему ты спишь один, дружище?

— А ты позвонил мне в такую рань, чтобы это спросить?

— По правде говоря, нет.

— Тогда давай ближе к делу.

— Я на смене. Полкан требует от нас сдать все явки и пароли. Вот мы с мужиками и решаем, где и когда будем «корпоративиться». Поступило предложение в этом году собраться «плюс один».

— С женами и подругами?

— Ага. Раз уж так получилось, что в этом году у нас холостяки в меньшинстве. Только двое. Каблуков в нашем отряде прибыло. Так что…

— Двое? Это ты про кого?

Насколько помню, я в нашей компании был единственный закоренелый холостяк. Остальные нет-нет да крутили романы или просто снимали девочек в баре.

— Двое, — повторяет Глеб. — К нам нового майора перевели, пока ты там жопу в отпуске мнешь. Из Владивостока. Неплохой мужик, но холостой.

— Наслышан. А второй кто?

— Угадай с трех раз. Кликуха начинается на Р и заканчивается на АШ.

— Балерина опять навинтила Рашу пинка под зад?

— Прикинь. Я уже давно ему говорю, что их отношения токсичны, чувак. Им пора разбежаться окончательно. Так что по поводу твоего «плюс один»? Вы в теме, ребят?

— Не могу обещать, но я уточню. Готова ли Агапова терпеть целый вечер сомнительные шутки десятка придурков. Не хотелось бы ее спугнуть в первый же месяц отношений.

— Отношений, значит? — хитро переспрашивает друг. — Это уже официальный статус или как?

— Это «не смей трепаться всем подряд» статус. Об этом знаете только вы с Рори, и пусть пока так оно и остается.

— Понял, принял, — смеется Сава. — Ладно, у нас сегодня напряженный день. Мы тут задницы спасаем, если ты подзабыл.

— Я в отпуске неделю. Думаешь, я бы успел?

— А я вот забыл. Какой ты бываешь зануда, Сота. Все, ушел. До связи! И отпишись мне по поводу корпоратива. Жду.

— Отпишусь, — обещаю.

Друг бросает трубку. Я еще разок проверяю: не прочитаны ли Ириской мои сообщения. Нет, глухо.

Открываюсь затылком на подушку, уставившись взглядом в потолок. Спать я точно уже не хочу. Выспался. И лежать без дела и в ожидании, когда проснутся моя принцесса-соня, — та еще пытка.

Решено: надо чем-то себя занять.

Я поднимаю свое тело с кровати. Тихонько прикрываю дверь в спальню матушки и делаю быструю зарядку, разгоняя застоявшуюся за ночь кровь. Тащусь в бодрящий душ. Умываюсь, чищу зубы. И с ревизией прохожу по квартире, выискивая, куда тут срочно требуется приложить грубую мужскую силу.

В десять часов за моей спиной раздается шуршание домашних тапочек по линолеуму. Я делаю еще парочку «прокруток» отверткой, затягивая саморез в дверце кухонного шкафа. Проверяю плавность хода шарнира и оглядываюсь.

— Доброе утро, мамуль, — клюю родительницу в щечку, кидая инструмент в старенький ящик. — Разбудил?

— Нет, я заводила будильник. А ты давно на ногах, сынок?

— Пару часов. Не спалось, решил навести у тебя тут дома порядок по мужской части.

— Ой…

— Дверцу подкрутил — теперь как надо закрывается. В кране в ванной прокладку поменял — больше не течет. И у тебя одна лампочка в коридоре перегорела, новую поставил. Вроде все… А, да, розетку в спальне нужно заменить. У старой контакты перегорели. Но ближайший магазин электрики только открылся, а мне надо бежать. Заскочу на днях. Сделаю.

— Никит, чтобы я без тебя делала! — расчувствовавшись, обнимает меня матушка. — Без мужской руки в квартире и правда все разваливается. Мастеров не успеваю вызвать. Может, подумаешь, нужен ли тебе еще этот Питер, и вернешься? — в шутку спрашивает.

— Нужен. Теперь точно. Пока Агапова учится, я оттуда не сдернусь.

— Значит, я все правильно поняла вчера, да? У вас теперь все серьезно? По-настоящему?

Я складываю разбросанные по обеденному столу инструменты и закрываю ящик. Не глядя на мать, бросаю:

— Я влюбился, мам.

Слышу вздох.

Оглядываюсь.

Она смотрит на меня полным умиления взглядом, руку к сердцу приложив.

— Что такое? — напрягаюсь я. — Болит?