Капкан на прокурора (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

— А то, что я мог убиться, ты не боялась?

— Я не подумала, прости, — кладет и вторую свою ладонь на наши переплетенные пальцы.

Я вдруг Сашу вспоминаю, чтобы она почувствовала, если бы увидела? Но мысли о ней сейчас отодвигаю в сторону.

— Ты думала у меня что-то с потенцией, поэтому я тебя динамлю? Решила так мне помочь?

— Нет, я так не думала. Ты что?! Я просто хотела, чтобы ты обратил на меня внимание, захотел, как женщину, понимаешь? Потому что я тебя давно уже хочу, с ума по тебе схожу. — Сжимает руки. Для нее я сейчас маяк, Лена видит выход. На самом деле я риф, о который она разобьется.

Не каждый день такие откровения приходится слышать. Я и сам теряюсь немного. Вести четко дело легко, на допросе легко, а когда кто-то вот так в душу лезет.

Уязвимы на манипуляции…

И не только девушки.

Кое-кто умеет вернуть на землю и отрезвить.

— Глупышка, — усмехаюсь и нежно смотрю в глаза. Я говнюк. Но и она же не подарок. Сама начала, но силы не рассчитала. — Ты тоже мне нравишься. Работы просто до хрена. А девушкам нужно внимание, время, которого не так много. — Лена расплывается в искренней улыбке. Но она, когда совершила тот поступок, автоматически получила красную карточку. Это уже не исправить. Для меня Лена — преступник. — Что это хоть было, Лен? Не буду я никому рассказывать про этот детский сад.

Она краснеет, опускает взгляд.

— Виагра.

— Ты подсыпала мне Виагру, чтобы соблазнить? — перевожу все в шутку. Но…

— Да. — Отзеркаливает мою эмоцию. Улыбается. — Извини.

Сука. Но… признание я получил.

— Окей. — Как любит говорить мой друг, когда заключит сделку на миллион. Отпускаю Ленину руку и откидываюсь на спинку стула. — Суд решит, извинять тебя или нет. — Меняю тон на строгий и равнодушный.

— Какой суд?

— Наш суд. — Она перевод взгляд на стол и дергается, но я успеваю забрать свой телефон первым.

— Козел! — Замахивается на меня, но я перехватываю ее руки и опускаю. — Ты что, записывал?

— Я из — за тебя мог в аварию попасть и разбиться. В твоей головушке, хоть одна извилина есть или ты только умеешь двумя пальцами по клавиатуре стучать? Я после сотрясения мозга, ты это знала и подсунула мне какую-то херню.

— Ну, не попал же! Остался бы, так вообще удовольствие бы получил.

Смеюсь ей в лицо. Облизывая нижнюю губу.

— Так я и получил. Только не с тобой. Ты постаралась для другой. Она очень громко стонала. — Добиваю Лену рассказами о том, что она упустила. — Оценила твои усилия.

— Урод.

— Дура ты. — Обхожу стол и иду к окну. — Как будто не понимаешь, где работаешь и с кем. Да я тебя в два счета рассекретил. Даже без этого бумажного стаканчика. Хотел, чтоб сама призналась. — Разворачиваюсь и складываю руки на груди.

Ее смелость и злость трещит. Сменяется страхом, дрожью, истерикой.

— Юра… прости.

— Надо было раньше думать.

— Юра, не делай этого. Юрочка… — идет ко мне, — прости, я люблю тебя. Очень люблю, я не хотела делать тебе плохо. Я просто мечтала быть с тобой. И сейчас хочу. Мне все равно с кем спал, я прощу и забуду. Я сделаю для тебя все, что скажешь. Я буду самой послушной. Так, как я, тебя любить никто не будет.

Смотрю на нее. Вспоминаю другую. Что люди готовы сказать, чтобы получить то, что им так надо.

— Вряд ли ты меня разжалобишь, — смотрю свысока на нее. Мог бы уйти, но мне нравится видеть, как виновный чувствует приближение наказания.

— Ну Юра, ты же хороший. Я обещаю, больше не буду.

— Не будешь, конечно.

— Юр, я молодая девушка, — хватает меня за предплечья и сжимает с той силой, которая есть в ней. — Какая мне тюрьма? Я жить хочу.

— Я тоже жить хочу.

— Я ошиблась, Юр. Из-за тебя ошиблась. Ну, пожалуйста, я умоляю, не пиши заявление, я сделаю, что хочешь, — только сейчас вижу, что понимает, реальность ситуации и последствий. — Я не хочу в тюрьму.

Жалко ее дуру, но и видеть тут не хочу.

— Юра, не топи меня. Я с собой сделаю что-нибудь, это на твоей совести останется.

— Моя совесть уже давно глуха и нема к мольбам преступников.

— Пожалуйста, я не преступница. Все ошибаются, всем дают шанс. — Обхватывает ладонями мое лицо и приближается, чтобы поцеловать. Но я вовремя уворачиваюсь, избегая ее. — У меня родители в возрасте. Они не переживут этого.

Лицо зареванное, смотреть противно. Но при упоминании родителей лицо расслабляется. Как будто правду говорит. Боится их больше не увидеть.

Простить… Дальше будет доставать.

Не простить… Карма у меня что ли, такая? Где только накосячил в прошлой жизни?! Опять родители в укор совести.

— Пиши заявление и увольняйся, если узнаю, что устроилась в такую же структуру работать, то… сама понимаешь, что сделаю.

— Уволиться? — шепотом переспрашивает.

— Да. И держаться от меня подальше.

— Я люблю тебя.

— Спасибо, умереть от любви — это не для меня.

— Может, подумаешь? Я больше к тебе не подойду. Обещаю. Никогда. — Машу головой. — Воспользуйся мной. В отместку. Делай, что хочешь с моим телом.

— Предлагаешь себя?

— Я тебя люблю, поэтому это по любви будет.

— Я не люблю. — Даже не знаю, зачем веду с ней бессмысленный спор, выслушиваю предложения, на которые не соглашусь. Вероятно, хочу посмотреть, как далеко она может зайти. — Раздевайся, — киваю ей.

— Тут?

— Да.

Шмыгает носом и ищет пальцами верхнюю пуговицу на рубашке. Ох, как боится потерять это место, позора боится, остаться без всего боится. Нащупывает вторую. Третью. Уже показывается кружевное белье в разрезе.

— Ты — позор прокуратуры. Если не напишешь заявление, то его напишу я.

Она замирает и останавливается.

Я разворачиваюсь и иду к двери.

— Я думала, ты другой, — в спину, хочет больно сделать.

— Нет, — оборачиваюсь и усмехаюсь, — я не другой. Следующий раз, когда решишь влюбиться в человека, узнай его лучше.

— Скотина, — слышу уже в спину и, развернувшись, ухожу.

Достаю телефон и набираю Сашу. Если ответит, то не поеду к ней. Эмоции слишком негативные. Все могу испортить. Если еще есть что портить.

Но она снова недоступна.

Глава 23. Юра

Кто бы подсказал, чем закончится эта история? К чему готовиться? Какую очередную засечку оставит? Не верю сам, что все пройдет гладко.

Я снова сажусь в такси, только теперь еду за своей машиной. За окном густые дымчатые тучи давят тяжестью. А хочется чистого неба, ясности какой-то.

В висках, как магниты впаяны, тянутся друг к другу, создавая адскую боль. Справляться с ней становится все сложнее. Выщелкиваю из блистера таблетку и проглатываю, не запивая.

Сам за себя волнуюсь. Будь на моем месте кто-то из друзей, я бы забрал ключи и не дал сесть за руль. Сам без машины не могу, люблю комфорт.

Но сейчас рад, что оставил автомобиль именно там. Это повод зайти к Александре. Не для того, чтобы повторить вчерашний вечер. Хрен знает почему, ищу ненавязчивый повод.

Расслабиться не получается. Каждая мышца натянута тросами, сдерживая выход эмоций.

Только начинаю вслушиваться в песню на радио, как звонит Егор.

— Да, — отвечаю сразу.

— Юран, ты как? Привет.

— Привет, Егор, норм.

— Вал сказал, что ты снова в больничку попал, но уже сбежал.

— Да, — усмехаюсь. — Пусть лечит больных, я здоров.

— Что-то ты Новый год начинаешь, не по фен-шую, Юр.

— По фэн-шую, это дома, с родителями, а не на свадьбе. Нарушил, блин, традиции. У тебя все нормально?

— У меня все по фэн-шую, я прям кайфую. Слушай, впереди еще старый Новый год и китайский. Попробуй там ритуал перепровести, может, что-то поменяется.

— Я запишу в ежедневник, чтоб не забыть. — Смеюсь с Егора. — Гор, кстати, а Онежа рядом?

— Конечно, моя жена теперь всегда рядом. У меня нет от нее секретов. Что хотел?

— Можешь узнать, когда она с Сашей последний раз говорила? Не могу до нее дозвонится.