Все. Спросил. Напряжение подскакивает в сотни раз, пока жду, что ответит.
— Вчера Саша по-городскому звонила. Она телефон разбила, поэтому до нее пока не дозвониться.
Рубильник с напряжением тянут вниз, сбавляя все до допустимых пределов. Мышцы как оборванные расслабляются, дают свободу сердцу биться легче. Боль в голове начинает стихать. Выдыхаю. Жива.
— А можешь дать ее номер?
— Сейчас. Записывай, — Егор диктует номер, я набиваю в заметки. — Ты там аккуратней, а то будто все преступники против тебя собрались устроить диверсию.
— Не дождутся.
Прощаюсь, отключаюсь, сразу набираю Сашу. Снова длинные, томительные гудки и тишина.
По груди как бульдозер проходит, сваливая в душу сомнения, переживания, предчувствия.
Дурак. Чего не спросил, Саша звонила вечером до моего приезда или после? Но и второй раз позвонить не могу. Будто бегаю за ней. Будто нужна. Будто это очень важно.
На месте решу, что делать. Может, просто вышла, вернется.
Прикрываю глаза и снова пытаюсь расслабиться. Найдется моя Колючка. Я выдыхаю. Все будет хорошо.
Растворяюсь в спокойном движении музыки какой-то по радио. Вслушиваться не собираюсь, но слова сами проникают.
Мы не скроемся точно,
Сколько не поменяли бы комнат…
Я смотрю на тебя и жалею,
Что мы это даже не вспомним…
В кровоток впрыскивается доза адреналина. Шум от этого стоит в ушах. Контролировать это нереально.
Ты холодный снежный принц
Внутри твоей груди красные языки
И отбившись от всех птиц
Стрелы летят в меня
Я падаю, лови
Я вслушиваюсь дальше в слова, которые бьют точностью по еще не огрубевшим участкам сердца.
В сердце бахнули стрелы,
Я хочу чтоб они мимо пролетели [1]
Фраза повторяется раз за разом, сбивает дыхание. Цепляет и распарывает грудную клетку. Нет.
Распахиваю глаза.
— Можете переключить радиостанцию, — говорю громко, четко, заглушаю слова. Слушать это не хочу. Думать тем более. За такой короткий срок не могло ничего еще бахнуть.
— Конечно, — кивает таксист и щелкает следующую станцию с новостями.
Это тупо химическая реакция. Надо нейтрализовать. А для этого не добавлять больше реагентов. Чтобы не добавлять, не встречаться, не общаться.
Кручу в руках брелок с ключами. Я могу позвонить, сесть в машину и уехать. Сухо, безэмоционально, как привык.
Сашин дом, двор, подъезд, моя ауди перед ее окнами, под присмотром. Бегло осматриваю, вроде все цело.
Поднимаю глаза на ее окна. Могу позвонить еще раз. Позже. Или у Онежи узнать, все ли в порядке.
Но как уже подсаженный на крючок карась, тянусь за леской. Плыву туда, куда тянет. Даже с закрытыми глазами, без воздуха и сил. Сказать спасибо, что не дала вчера сдохнуть.
Звоню в домофон. Гудки, один за одним. Без ответа.
Не уезжаю. Жду. На что-то надеюсь.
Может, Саша ушла куда-то? Может, и дома нет?
Я заношу палец, чтобы сбросить вызов, как гудки замолкают сами.
— Кто? — уставший, замученный, но знакомый голос переспрашивает.
Контроль над эмоциями срывается, я улыбаюсь. Рад, как ребенок, что она дома. Все, что успел надумать, ложно, бессмысленно, ни о чем.
— Это Юра.
Не уверен, что она узнает мой голос, поэтому называю имя. Берусь за ручку, чтобы открыть дверь.
— Зачем ты приехал? — Не радостно спрашивает. Меня вместе с крючком и леской на берег выкидывает, без воды, чтобы задохнулся в невысказанном.
— Саша, я хотел поговорить, впустишь?
— Я не могу, давай в другой раз.
— Не уйду. Я быстро.
Домбровский, ты что творишь.
Саша шумно выдыхает, но дверь открывает.
Нашлась. Это самое главное. Волновался за нее, как оказалось. Лифт не работает, поэтому я иду по лестнице. Нет, скорее бегу, через ступеньку. Чтобы не передумала и не закрыла передо мной дверь.
Развития событий может быть несколько, но спокойней — кофе и разговор.
Но, когда Саша открывает, вольтаж снова подскакивает. Бледная, на лбу пластырь, на запястье эластичный бинт. Отходит к противоположной стене, хромая.
— Что случилось?
— Упала. — Смотрит на меня снизу вверх. Даже в таком виде красивая. Хочется пожалеть, обнять, но я не понимаю ее реакцию. Сдерживаюсь.
— Как? Врачу показывалась?
— Ничего такого, что я не могла бы вылечить сама.
— Это, ведь, не я так на тебя упал?
— Нет.
Машет головой. Я вздыхаю и со вдохом втягиваю нотки роз. Колючка. Упирается на ту стену, к которой вчера прижимал.
— Как это произошло? — киваю на лоб, сбрасывая наваждение.
— Я на допросе? — Огрызается, а я просто спросил. Злится, что ожидаемо.
— Нет, конечно. Я хотел помочь.
— Не надо мне ничем помогать. Я просто шла и упала.
— Упала и вся покалечилась? Как будто что-то не договариваешь.
— Не важно. Все в порядке со мной. Зачем ты пришел? Я ключи от машины передала Валере.
Нутро мне разъедает ее словами. Не договаривает же чего-то.
Из комнаты выходит кот и садится на пороге. Обычно на комоде его место, сегодня решил следить за нами тут.
Я присаживаюсь и чешу ему голову. Он недовольно уворачивается.
— Что с хозяйкой? Ты в курсе?
— Отстань от кота. Говори, что хотел сказать, я хочу лечь.
— Саш, — поднимаю на нее взгляд и поднимаюсь. — Я хотел извиниться за вчерашнее. Я не контролировал себя. Прости, если сделал больно.
— Жалеешь?
— Да. Подставил и тебя, и себя.
Саша усмехается и качает головой.
— Признайся, ты же не извиниться хотел, ты хотел понять, буду ли я молчать об этом и не расскажу ли кому-то? Вот, что ты хотел. Как ты там говорил, в шантаже главное сделать это первым?
У нее все козыри в руках сейчас. Пусть она ничего и не докажет. Бля. Докажет, конечно. Мы не предохранялись. Доказать, что я ее изнасиловал, да еще и в таком состоянии, на раз два. Но эту идею не подкидываю. Прости, Колючка. В нашей с тобой игре, не все правила оглашаю.
— Ты не права. Давай спокойно поговорим. Я зайду?
Конфликт надо затушить, не дать разгореться.
— Нет, не зайдешь.
— Саш, ну не злись.
— Я не злюсь. Если ты все сказал, то можешь идти к своей невесте.
Невесте?
— Какой невесте?
— Тебе лучше знать.
— Нет у меня никакой невесты.
— Твоя коллега-невеста Лена думает по-другому.
Разговор перетекает совсем не в то направление, которое я хотел, но меня сносит вместе с ним и я уже не могу вывернуть назад. Лена еще и этой чуши наговорила.
— Плевать, что она там думает. Ты ревнуешь что ли? — Слова слетают с языка, неконтролируемо. Бля, с Сашей все неконтролируемо. И знать, ревнует или нет, тоже совсем мне не надо. Но хочется.
— Зачем ты меня мучаешь, а? — Саша переступает с ноги на ногу. Маникюр на пальчиках снова притягивает взгляд. Гипнотизирует. Как вчера сжимал их, всплывает в памяти. — Говоришь, что все ошибка. Приходишь. Целуешь. Извиняешься. Жалеешь. — Голос дрожит. — Я запуталась. Когда ошибка, а когда нет? Ты сам говоришь, что все, а потом приходишь и по новой. Слова разные говоришь, потом извиняешься за них. Я не могу заглянуть в твою голову и не понимаю твоих поступков.
Мне бы понимать.
— Саш… — протягиваю руку и беру ее ладонь.
— Все, — вырывает, — я тебя извинила, у меня нет претензий, — поднимает руки в защитном жесте, — я не буду никому об этом говорить, шантажировать не буду. Просто хочу, чтоб ты ушел.
