Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Затем я подхожу к канатам, и моё сердце замирает вновь, но уже по совершенно другой причине.

Это не кровь Афины на ковре. Это кровь Пикси.

25

АФИНА

Я не могу остановить дрожь.

Мои пальцы немеют, словно лишаются чувствительности, и я понимаю, что роняю нож. Девушка, которая только что пыталась меня убить, корчится на ковре, обхватывает руками горло. Её кровь заливает ринг, а широко распахнутые глаза смотрят на меня в ужасе.

Я не знаю, что чувствую. Она пыталась меня убить. Но я всё ещё жива.

Раздаётся сдавленный звук, что-то влажное, ужасное и гортанное, а затем она дёргается и замирает. Её голова склоняется набок, глаза всё ещё широко раскрыты, но теперь уже невидящие, а рука безвольно опускается, когда струя замедляется, превращаясь в тонкую струйку. Вокруг меня раздаются крики, - какофония криков, и где-то там я слышу своё имя. Чьи-то сильные руки подхватывают меня за плечи и вытаскивают с ринга. Это Джексон, его уверенные объятия помогают мне пробраться сквозь толпу к чёрному ходу. Кто-то пытается схватить меня, но Джексон блокирует его удар, нанося ответный, и человек падает на землю.

— Нам нужно срочно уходить, Афина! Пошли! — Кричит Джексон, увлекая меня за собой. В этот момент что-то просыпается внутри меня.

Если я сейчас проиграю, то всё будет напрасно.

Следующего мужчину, который попытается приблизиться ко мне, я встречу с распростёртыми объятиями. Мы с Джексоном, плечом к плечу, пробираемся сквозь толпу, стремясь к боковому входу на склад. Вокруг нас так много людей, но из-за плотной давки к нам могут подойти не более одного или двух человек одновременно. Некоторые из них начинают драться друг с другом, и хаос перерастает в настоящую драку, когда мы, спотыкаясь, направляемся к двери.

Джексон с силой распахивает дверь, и мы, тяжело дыша, оказываемся на холодном ночном воздухе. Он закрывает за нами дверь, придерживает её и смотрит на меня, его глаза чернеют в тусклом свете.

— Нам нужно бежать, Афина, — выдыхает он. По его лбу стекает струйка крови, и я хочу коснуться его, но на это нет времени. — Нам нужно добраться до мотоцикла как можно быстрее...

— Вы никуда не убежите.

Ясный, холодный голос Марка Блэкмура пронзает воздух, и мы с Джексоном поворачиваемся как по команде. Моё сердце замирает, когда я вижу, кто преграждает нам путь – отец Дина и несколько его «сынов дьявола», нацелившие на нас пистолеты.

— Забирай девчонку, — небрежно говорит он. — Я разберусь с мальчиком Кинга.

— Да пошёл ты! — Прорычал Джексон, бросаясь к Марку. Но тут из ниоткуда появились ещё четверо «сынов дьявола», они схватили Джексона и оттащили назад. Возможно, против двоих или даже троих у Джексона был бы шанс, но они одолели его, удерживая, когда он пытался вырваться, чтобы добраться до меня.

Твёрдая, тяжёлая рука схватила меня за локоть, и я вырвалась, но другая пара рук схватила меня сзади.

— Полегче, милая, — произнёс грубый голос мне на ухо. Изо всех сил я ударила локтем, стараясь попасть ему в живот. Я попала в цель, но этого было недостаточно. Меня окружили другие «сыны», и даже когда я вцепилась в одного из них, стоящего передо мной, умудряясь царапать ногтями его лицо, я не могла реагировать на них всех сразу.

Я не заметила, как кулак врезался мне в челюсть, и почти не почувствовала этого. Я буквально отключилась ещё до того, как поняла, что со мной произошло.

***

В помещении, где проходит ритуал, холодно. В прошлый раз я не осознавала этого. Тогда я была под воздействием наркотиков и с трудом понимала, что происходит. Я до сих пор не могу вспомнить всё, только смутные образы: вуаль на моём лице и вкус вина на губах. Эти воспоминания иногда всплывают в моих снах, хотя я думаю, что предпочла бы забыть о них навсегда.

Но на этот раз я не сплю.

Я не у алтаря. Я связана и сижу, ссутулившись, в центре комнаты, спиной к кому-то. Я оборачиваюсь и вижу Дина, который только начинает приходить в себя. Он резко поворачивает голову в мою сторону, и его лицо меняется, когда реальность обрушивается на него и он понимает, что происходит.

— Боже мой, Афина, — его голос звучит жалко. — Что случилось? Где Джексон?

— Я не знаю, — у меня пересохло во рту. — Бой был подстроен. Я думаю, что Уинтер заплатила Пикси, чтобы она вступила в драку и попыталась меня убить. Но я...

Я зажмуриваю глаза, желая забыть об этом. Но я никогда не смогу забыть её лицо, широко раскрытые от ужаса глаза, осознание того, что она вот-вот умрёт, когда почувствовала, как её собственная кровь просачивается сквозь пальцы. Я никогда не перестану слышать этот последний звук, и то, как она задыхалась, пытаясь вдохнуть.

Я её убила. Она мертва, и это моя вина.

— Я убила её, — шепчу я. — Она пыталась пырнуть меня ножом, но я перехватила его, и я...

— О боже, Афина. — Голос Дина становится тихим, и я слышу в нём сожаление, словно он сомневается в каждом сделанном нами выборе. — Ты не можешь думать об этом прямо сейчас, — говорит он низким и острым, как лезвие, голосом. — Ты не должна, хорошо? Если ты будешь продолжать думать об этом, ты сойдёшь с ума.

— Откуда ты знаешь? — Я с трудом сглатываю. На улице так холодно, что я дрожу, а может быть, это от шока. — Ты не представляешь, каково это...

— Я представляю.

— Что? — Я облизываю пересохшие губы, гадая, правильно ли я его расслышала. — Что ты имеешь в виду?..

— Есть много вещей, которые Кейду, Джексону и мне пришлось сделать, чтобы доказать, что мы достойны быть наследниками Блэкмура, — с горечью говорит Дин, отводя от меня взгляд. — И одно из таких дел было то, что каждый из нас убил по человеку вскоре после того, как нам исполнилось восемнадцать.

У меня такое ощущение, будто из комнаты выкачали весь воздух.

— Никто из вас никогда не упоминал об этом...

— А стоило ли? — Пожимает плечами Дин. — Что бы это изменило? Это не вернёт их обратно. И, честно говоря, Афина, я не был уверен, что ты поймёшь.

— Раньше я тоже была так зла, что готова была убить, — тихо говорю я.— Есть люди, которых я, кажется, хочу убить и сейчас.

— Быть настолько рассерженным или уязвлённым, что готов убить из мести, и хладнокровно совершить убийство – это две разные вещи, – тихо отвечает Дин. — Нам сказали, что каждый из этих троих мужчин каким-то образом предал семью. Но я не знаю, было ли это правдой. Никто из нас этого не знает.

Я с трудом сглатываю, чувствуя лёгкую тошноту.

— Так зачем вы это сделали?

Дин долго молчит, и тишина становится почти невыносимой. Когда он наконец начинает говорить, его голос звучит тихо и смиренно:

— Я хочу сказать, что у меня не было выбора. Но правда в том, что выбор есть всегда. Любой из нас мог бы не убивать их. Мы просто не могли смириться с последствиями этого выбора. Поэтому мы убили их, потому что страх перед гневом наших отцов был для нас дороже жизней людей, которых мы даже не знали.

Дин ёрзает на твёрдом каменном полу, и я пытаюсь повернуться, чтобы увидеть его лицо. Он отворачивается от меня, его лицо скрывается в тени, и я не могу понять, какое у него выражение.

— То, что ты сделала, было совершенно необходимо, Афина, — мягко говорит он. — Пикси могла бы тебя убить. В том, чтобы сражаться за свою жизнь, нет ничего постыдного.

Я хочу верить, что он прав. Но я не уверена, смогу ли принять его точку зрения.

— Я не могу перестать видеть это, — хрипло произношу я, стараясь не расплакаться. — Я не могу перестать слышать, как она...

— Иногда я до сих пор вижу его лицо во сне. Он умолял. — Я слышу боль в голосе Дина и что-то похожее на сожаление. — Он умолял меня не убивать его, но я всё равно нажал на курок. Я даже не колебался. Я знал, что от меня этого ожидают, и поэтому я это сделал. — Его голос звучит отстранённо, словно он совсем в другом месте, не здесь, со мной. — Кейд боролся недолго. Я видел это по его глазам, но он тоже это сделал. Джексон был единственным, кто пытался с этим бороться до конца. Он пытался отказаться. Но в конце концов... — Дин снова пожимает плечами и наконец поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. — Мы все их убили. Мы сделали то, что нам сказали. Я мог бы сказать, что мы не знали, как поступить, но...