Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Его глаза встречаются с моими, и всё, что я вижу в них, это смирение.

— Это не имеет значения, не так ли? Они всё равно мертвы. Почему мы это сделали, не имеет значения.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не могу точно сформулировать мысль. Прежде чем я успеваю заговорить, я слышу шаги, спускающиеся по лестнице, расположенной за входом в просторную каменную комнату, в которой мы находимся. Через мгновение я замечаю, как Джексон выходит вперёд, а за ним следует Кейд, поддерживаемый двумя «сынами».

Несмотря на боль в колене, Кейд упорно шагает вперёд, его лицо искажено от боли. Его глаза темнеют от гнева, который, если бы мы могли освободиться, мог бы стать нашим спасением. Прямо сейчас это действительно большое «если». Из носа Джексона течёт кровь, а его глаза слегка остекленели. Глядя на синяки на его лице, я предполагаю, что они избили его достаточно сильно, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке и одурманенным. Это позволило им доставить его сюда. Если бы они этого не сделали, то я уверена, что им пришлось бы несладко. Если бы Кейд не был ранен, они с Джексоном могли бы прикончить многих из них.

Тихий, безнадёжный всхлип срывается с моих губ. Мы думали, что у нас всё под контролем, но они систематически ломали нас, чтобы мы оказались в таком положении, когда не сможем объединиться и дать отпор. Мы думали, что ведём себя так скрытно, но теперь я чувствую себя полной идиоткой. Люди, стоящие у власти здесь, веками устраняли угрозы этому явлению. И мы думали, что сможем остановить это просто потому, что решили больше так не делать.

Со ступеней доносится тихий испуганный крик, и я поднимаю голову, чувствуя, как кровь застывает в моих жилах. Нет, нет, нет, думаю я, чувствуя, как адреналин бурлит в моих венах. Но я понимаю, кто это, ещё до того, как успеваю её увидеть.

Мию тащат вниз по лестнице. Её кудрявые волосы растрепались и закрывают лицо, руки связаны за спиной, а на голове кляп, который не даёт ей кричать. Её глаза широко раскрыты и полны страха, и они сразу устремляются на меня, полные ужаса и мольбы.

О боже, нет.

Все, кого я люблю, находятся в этой комнате, во власти людей, которым мы пытались противостоять. И всё, о чём я могу думать, это о том, что я вот-вот потеряю их всех.

«Сыны» подталкивают Кейда и Джексона к колоннам, расположенным по обе стороны от алтаря. Двое из них держат каждого из мужчин, а третий развязывает им запястья, чтобы снова привязать их к колоннам.

Кейд едва может сопротивляться, его равновесие нарушается, а лицо искажается от боли, когда он пытается перенести свой вес на повреждённое колено. Однако Джексон начинает активно сопротивляться, пытаясь вырваться из рук двух «сынов», которые его держат. На мгновение мне кажется, что он может победить их, но крепкий парень справа от него наносит сильный удар в живот, заставляя Джексона согнуться пополам. В это время другой Парень делает шаг вперёд, хватает его за рубашку и с такой силой прижимает к колонне, что он ударяется о неё затылком.

Джексон стонет, приваливаясь к камню, и они быстро заканчивают свою работу по его удержанию.

— Пошёл ты! — Кричит Кейд, всё ещё пытаясь вырваться из пут, его голос хриплый и пронизан болью. – Блядь, Афина, ты в порядке?

Я с трудом сглатываю, стараясь взять ситуацию под контроль. Всё происходит слишком быстро и в большом масштабе. Мию подталкивают к алтарю, прижимают к полу и привязывают её запястья к большому кольцу, закреплённому сбоку от алтаря. Наши глаза встречаются, и я вижу, как в них появляются испуганные слёзы. Они стекают по её щекам и пропитывают ткань, зажатую между её губ.

Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько беспомощной. Я подвела их всех, но особенно её. Ведь единственное, что Мия когда-либо делала, это была вежлива с новенькой в свой первый день в подготовительной школе, где ей было не место. Если бы она не заговорила со мной в тот день и не сделала всё возможное, чтобы подружиться со мной, она бы сейчас не была здесь, с нами, лицом к судьбе, которая нас ждёт.

— Я в порядке, — говорю я, стараясь сдержать панику, которая подступает к горлу и пытается взять верх. Если я позволю себе поддаться ей, то не смогу остановиться. Я начну плакать или кричать, и всё закончится. С тем же успехом я могла бы сдаться и умереть прямо сейчас. — Я не ранена. А ты...

Меня отвлекает мерцающий свет факелов на лестнице, за которым следуют тяжёлые шаги нескольких человек, входящих в комнату. Как в фильме ужасов, в помещение начинает входить процессия фигур в рясах и капюшонах, которые широким кольцом окружают алтарь. Их руки сцеплены перед собой, головы склонены. Затем входят ещё три фигуры, одетые в чуть более качественную одежду, с вышитыми капюшонами и подолами.

Я уверена, что это отцы Кейда, Дина и Джексона.

Тот, что впереди, держит кубок с выгравированными на нём буквами. А тот, что сзади, церемонно держит в руках длинный кинжал. Когда они проходят мимо нас к алтарю, я замечаю, что в рукоятку кинжала вставлены три драгоценных камня: синий, зелёный и прозрачный.

Ничто из этого не предвещает ничего хорошего.

Моё сердце бешено колотится, когда четверо «сынов», приближаясь к нам с Дином, хватают нас сзади и поднимают на ноги. Я слегка покачиваюсь на месте, сердце бешено стучит, когда я оглядываю фигуры в мантиях.

Этого не может быть на самом деле. Это невозможно. Это похоже на сон или на какой-то ужасный фильм категории «Б», который вы смотрите на Хэллоуин и смеётесь над тем, насколько он нелеп.

Но это происходит на самом деле… Это всё происходит на самом деле.

Отцы мальчиков обходят алтарь по кругу, ставят кубок с одной стороны и длинный кинжал с другой. Затем они отступают на шаг, чтобы встать рядом, и одновременно сбрасывают капюшоны, открывая свои лица.

Филип Сент-Винсент, нынешний правитель города, занимает центральное место. Отец Дина стоит справа от него, а отец Джексона слева. Они смотрят на нас с холодным безразличием, словно их души пусты, и в этот момент я ощущаю глубокое чувство безысходности. Все наши планы, все усилия, направленные на подготовку, рушатся в одно мгновение. Кажется, что мы были не в своём уме, когда верили, что сможем достичь успеха.

Человек, который держит Дина, развязывает верёвки, стягивающие его запястья за спиной. Дин высвобождает руки, потирая запястья, пока к ним возвращается кровообращение. С другой стороны, тот, кто держит меня, лишь усиливает хватку, скручивая путы так, что они болезненно врезаются в мою кожу.

— Пошёл ты, — шиплю я сквозь зубы, но мужчина позади меня лишь усмехается в ответ.

— Кто знает, — шепчет он, его голос становится похотливым. — Если ты достаточно разозлишь боссов, возможно, они позволят нам насладиться тобой, когда ты выполнишь свою задачу. — Его пальцы скользят по моим запястьям, нежно лаская кожу. — Мне бы это понравилось. Из-за твоего отца-предателя меня чуть не посадили за решётку.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Дин уже делает шаг вперёд, не сводя глаз со своего отца.

— Отпусти их, — резко говорит он, уперев руки в бока. — С меня хватит, отец. Я же говорил тебе...

— Ритуал начинается, — нараспев произносит Филип Сент-Винсент, делая шаг вперёд и кладя ладони на алтарь, прерывая Дина. — Дин Блэкмур, ты и жертва, на которую ты претендуешь, были приведены сюда в священный день Самайн, чтобы подтвердить её пролитую кровь и то место в наследии этого города, на которое ты претендуешь.

Отец Дина широко улыбается, в каждой чёрточке его лица читается гордость, как будто он действительно верит, что Дин сейчас сдастся. Что он передумает.

— Дин Блэкмур, повторяй за мной...

— Нет, — голос Дина прерывает всё, что Филип собирался сказать, и в этот момент я слышу в нём голос его отца. Его тон такой ясный и холодный, какого я ещё никогда не слышала, в нем звучит решительность, как удар молотка по камню. — Я отказываюсь от своего места наследника. Я отказываюсь от ритуала. Я отказываюсь...