Хрупкое убежище (ЛП) - Коулс Кэтрин

Но как только приподнялась, меня снова накрыло головокружение, и тошнота вернулась с новой силой. Я приложила пальцы к голове и поморщилась, наткнувшись на шишку. Отняв руку, увидела на пальцах засохшие капли крови.

Черт. Что, черт возьми, произошло?

Я пыталась вспомнить. В голове начали мелькать обрывки дня. Как я уговаривала Энсона поехать на работу. Как собиралась обедать с Фэллон. Как вышла к ней навстречу…

Мое тело напряглось, когда в памяти всплыли последние события. Помощник шерифа Ролстон. Вся эта кровь. Меня снова замутило, но воспоминания не отпускали. Этот голос — до боли знакомый, но не совсем точный. Потом — резкая боль. И падение.

Я вскочила на ноги, а мир закружился.

Черт, черт, черт.

Я наугад ухватилась за что-то. Ладонь наткнулась на грубую деревянную балку, я вцепилась в нее, даже не обращая внимания на занозы. Мне нужно было удержаться на ногах. Второго удара по голове я могла не выдержать.

Постепенно головокружение отступило, и картинка вокруг прояснилась. Я моргнула, пытаясь убедиться, что вижу правильно. Этого не могло быть. Это была моя фотография. Судя по прическе — из школы или колледжа. Я работала тогда в питомнике, а на снимке смеялась, запрокинув голову, волосы падали на плечи.

Я с трудом сглотнула и начала оглядываться по-новому. Это была не единственная фотография. Повсюду были снимки. У меня внутри все сжалось.

Этого не может быть. Если бы я только могла поверить в это достаточно сильно, может, смогла бы повернуть время назад и переиграть весь сегодняшний день.

Я осторожно шагала по обломкам дома к следующей фотографии, избегая мест, где пол провалился. Этот снимок был уже недавним. Я возилась в саду у гостевого домика, руки по локоть в земле. По зернистости я поняла, что все снимки сделаны через телеобъектив — кто-то с легкостью нарушал мою частную жизнь, просто нажимая кнопку камеры.

Но это не мог быть Феликс. Не если я сейчас здесь.

Эта мысль заставила меня резко оглянуться. Я была одна. Ни души. Но я и не знала, где вообще нахожусь. Лес был слишком густым, чтобы определить направление, но уж лучше заблудиться в лесу, чем остаться на милость какого-то психопата.

Я поспешила к тому, что когда-то, похоже, было входом в дом. Но, дойдя до порога, застыла. Там лежала фотография, сделанная много лет назад.

На снимке — я в шортах и майке у реки. Мы были там с друзьями, и Эмилия была с нами. Я хорошо помнила тот день. Она упрашивала меня пойти, и мы с Фэллон в итоге сдались. Это был один из самых счастливых ее дней.

Глаза защипало. Я протянула руку, чтобы коснуться фотографии. Коснуться ее.

— Это всегда была ты. — Голос нарушил тишину позади меня. Я застыла, мышцы окаменели. — Даже тогда. Ты увидела меня, когда никто другой не замечал.

Я медленно повернулась, как будто двигалась сквозь болото. Этого не могло быть. Темные растрепанные волосы спадали ему на глаза. Он смотрел на меня с каким-то благоговением.

— Сайлас? — выдавила я.

46

Энсон

Комната гудела вокруг меня. Голоса, сигналы телефонов, треск раций. Но я уже не различал их между собой. Просто сплошной гул хаотичного шума. Я мог только смотреть на лист бумаги в пакете для улик.

ИГРА НАЧИНАЕТСЯ.

Меня замутило. Я знал его игры. Игры, полные боли и извращенных пыток. И причинять все это Ро — лучший способ нанести удар именно мне. Палач не мог устоять перед таким соблазном.

Мысли вихрем проносились в голове, кусочки пазла перемешивались в жуткую кашу, пока я вчитывался в другую строчку записки:

ОНА ВСЕГДА ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ МОЕЙ.

Этого не могло быть. Преследователь Ро и мой мучитель — один и тот же человек. Мы всегда считали, что Палач обосновался где-то на Западном побережье. Это казалось логичным — там находили его жертв.

Орегон был в числе возможных локаций. Я знал это, когда переезжал в Спэрроу-Фоллс. Но тогда я думал, что вероятность его появления в маленьком городке, далеком от всех магистралей, на которых он охотился, почти нулевая. Как же я ошибался.

Он уже был здесь.

И ему, наверное, доставило особое удовольствие наблюдать, как я сам возвращаюсь в его сети, даже не подозревая об этом. Теперь было ясно, почему он так надолго прекратил убийства. Потому что получил возможность наблюдать за моими мучениями вживую. Это была другая форма боли и пыток, но для него столь же привлекательная.

Он, скорее всего, так же наблюдал и за Ро. Видел, как ее жизнь разрушалась из-за пожара, видел ее физические и душевные страдания после него и наслаждался этим.

— Энсон.

Голос Хелены прорезал туман моих мыслей. Я поднял взгляд, несколько раз моргнув, пытаясь сфокусироваться. Просто смотрел на нее. Мне нечего было сказать здесь, в этой чертовой переговорной в участке шерифа. Все, что у меня было — это боль.

Хелена умела прятать эмоции, скрывать их под слоями натренированного безразличия. В ФБР, тем более женщине, иначе было нельзя. Но сейчас я видел ее боль. За меня.

— Шериф Колсон ввел меня в курс.

Я перевел взгляд на Трейса. Он стоял слева от нее, прямо за моим плечом, и выглядел измотанным. Он старался держаться, но был вынужден передать расследование своему заместителю из-за близких связей с Ро и тяжести дела.

То, что Хелена получала информацию от него, а не от заместителя, было своего рода милостью с её стороны. Но и без этого у нее хватало работы — координировать поиски.

— Скажи, о чем ты думаешь, — мягко подтолкнула Хелена.

— Ни о чем, — хрипло выдавил я. Я не мог думать ни о чем, кроме одного: это моя вина. Если бы я никогда не прикоснулся к Ро, возможно, Палач довольствовался бы тем, что просто наблюдает за нашими страданиями и этого ему хватило бы.

Челюсть Хелены напряглась:

— Чушь. Ты знаешь это дело лучше всех.

Я резко встал, отодвинув стул так, что тот чуть не упал:

— Видимо, нет. Потому что этот ублюдок был у меня под носом полтора года, а я не заметил ни хрена! — выплюнул я. И камеры у дома Ро тоже ничего не зафиксировали — за полчаса до нашего приезда запись таинственно пропала.

Хелена тяжело вдохнула и медленно выдохнула:

— Ты сам знаешь, с кем мы имеем дело. Мы всегда знали, что Палач — психопат. А такие умеют сливаться с толпой. Они обаятельны. У них бывают долгие отношения, браки, семьи.

Я знал, что она права. Но всегда думал, что если увижу Палача, то почувствую это.

Крепкая рука легла мне на плечо. Я обернулся — Трейс. Он встретил мой взгляд и не отвел глаз.

— Это не твоя вина. Думаешь, я сам не чувствую ответственности? Я руководил Спэрроу-Фоллс куда дольше, чем ты тут живешь. И я тоже не заметил его. Годы — прямо под моим носом. Как думаешь, что я при этом чувствую?

У меня дернулась щека:

— Ни одно убийство не произошло в твоей юрисдикции.

— Да, но он жил здесь. Я наверняка говорил с ним столько раз, что и сосчитать не смогу. Эта мысль будет мучить меня всю оставшуюся жизнь.

— Психопаты умеют обманывать всех вокруг.

— Именно, — согласился Трейс. — Так что послушай себя: ты не мог это предотвратить. Но ты можешь помочь нам сейчас, если перестанешь корить себя и займешься тем, что умеешь лучше всех.

От Трейса это было почти как объятие. Но именно этого мне сейчас и нужно было.

— Поджоги — один из ранних признаков психопатии, — наконец сказал я. Это и жестокость к животным — классика жанра. — В какой-то момент этого стало мало, и он перешел на новое.

Трейс кивнул:

— Я уже поднял все дела. Помощники шерстят каждый пожар за последние двадцать лет.

— Думаю, наш подозреваемый — ровесник Ро. Чуть старше или младше. Кто-то, с кем она училась.

Хелена покачала головой:

— Это может быть и учитель, тренер, друг семьи.

— Нет, — голос мой стал твердым. — Если бы это был взрослый, он либо продолжал бы поджоги, либо эскалировал бы гораздо раньше. Эти пожары были детским истеричным криком: «Я не получил, чего хотел».