– Ты разве не хотела в магазин?
– Тебе надо в магазин? – муж переводит взгляд вниз, на дочь.
– А, да ерунда, – отмахивается от своей же идеи. – Потом как-нибудь.
– Что скажешь, Олесь?
А что я еще могу сказать, по сути?
– Я не против. Но, Лена, это займет время, ты понимаешь?
– Ага. Погуляю как раз.
– Хорошо.
Никита и дочь уходят из дома первыми, а сын остается со мной.
– Ну что мам, какое твое напутственное слово?
Он садится передо мной на корточки, и я, чувствуя, как накатывают слезы. С трудом разлепляю губы.
– Просто верь в себя, как это делаем мы с твоим отцом. А результат… Ты готов к этим экзаменам, так что просто сделай это. Я люблю тебя.
– Спасибо, мам. Я тебя тоже люблю.
Крепко прижимая его к себе, я все-таки не выдерживаю и роняю слезу. Затем быстро ее стираю.
– Только не плачь, – предупреждает, снова смотря на меня.
– Ни в коем случае, – смахиваю эмоции и вздыхаю. – Обещаю. И позвоните, как доберетесь. И как выйдешь из аудитории. И…
– Обещаю, – снова обнимает, крепче прошлого раза и встает на ноги. – Пока.
– Пока.
Качусь рядом с ним до выхода из дома и провожаю долгим взглядом, пока машина не скрывается из глаз.
Не успеваю я проморгаться, чтобы не плакать им в дорогу, как коляску за поручни сзади хватает Лида.
– Ты что творишь, напугала, – прикладываю руку к груди.
– Мы едем на шопинг, – отвечает невозмутимо, толкая к машине, которую мы купили для передвижения со мной.
– Какой это шопинг?
– Терапия такая, не слышала о ней?
– Не хочу я никуда, – возмущаюсь, взмахнув руками.
– Конечно, не хочешь. Ты хочешь уставиться в окно и несколько часов плакать. Или грустно вздыхать, смотреть на часы и изводить себя до сумасшествия. Так что, знаем мы, какой у тебя план.
– Лида, я сегодня не…
– Не «не», а да. Не переубедишь, не стоит.
С улыбкой, которую уже не скрыть, я поддаюсь и позволяю ей усадить меня в машину и пожимаю плечами. Как с ней поспоришь?
– Что ж, как я вижу, все уже решено, так что кто я такая сопротивляться.
– Умная женщина. Люблю, когда ты покладистая.
Рассмеявшись от души на ее реплику, Лида закрывает дом, и мы выезжаем.
Сказать, что она была не права, я не могу. Потому что на самом деле все так и было бы. Но в итоге я провела несколько часов за походами по магазину. Любованием на торговый центр, который сейчас пестрил одеждой для пляжа, и мне само́й захотелось куда-нибудь на берег. Облачиться в купальник и позагорать, а лучше бы поплавать в море, а не в бассейне с инструктором и врачом, как я это делаю сейчас на занятиях в клинике.
Мысли о клинике тянут за собой цепочку других волнующих тем. Ссора с Никитой, деньги.
Он никогда не показывал мне чеки. И потому я не видела проблемы в финансовом плане. Что, если я была несправедлива к нему в тех речах на прошлой неделе? Точнее, частично. Мысль о его усталости, сразу подкидывает возмущенный голос незнакомки, и я начинаю злиться.
– О чем задумалась? – Лида подходит ко мне с мороженым, потому что стоит ужасная жара, и садится рядом на скамью.
– Да так, – опускаю свои мысли и прячу в дальний ящик, чтобы улыбнуться ей. – Чем еще займемся?
– Понятия не имею. Ты хотела купить книг. Поднимемся на третий.
– Жаль, Лена уехала. Знала бы, что ты меня повезешь меня в торговый центр, то не отказала бы ей в джинсах.
– Ничего, пусть покатается.
– Она любит длинные поездки на машине.
– А кто их не любит? – фыркает подруга.
– Мой муж, – усмехаюсь.
Представляю, как ему трудно сейчас. Хотя я надеюсь, что он не возражает против этой поездки. Побыть с Артуром и дочкой наедине, тем более что сын скоро уедет совсем. Я бы все отдала, чтобы быть сейчас там с ними.
Боль точным ударом пронзает сердце и становится невыносимой. Мороженое уже не кажется таким вкусным, как и яркие вывески, перестают радовать глаз.
Единственный вопрос, который я никогда не воспроизводила даже в мыслях, сейчас прямо-таки маячил перед глазами: «Что, если уже никогда не будет как прежде?»
И эта реакция дочери. Конечно, она становится старше. У нее сейчас гормоны и всплеск эмоций. Надеюсь, что она сможет пройти этот период и все устаканится.
Первый звонок поступил от Никиты. Мне удалось выдохнуть сдерживаемое напряжение. Они доехали, и это было главным. Через два часа позвонил уже сам Артур. Я как раз только что оказалась дома.
– Ну как прошло?
– Как и в прошлый раз. Ничего нового.
– Уверена, ты справился.
– Не знаю. Результаты опубликуют на сайте. Но как по мне, материал я знаю, так что должен был войти в средний балл.
– Не сомневаюсь. Ты сейчас где?
– Иду в кафе. Отец с сестрой там ждут. Голоден.
– Приятного аппетита. И Артур, – он замолкает, ожидая моих слов, – независимо от результата, мы с папой тобой очень гордимся.
– Спасибо, мам.
С улыбкой на губах я откладываю телефон в сторону и стараюсь не прислушиваться к скребущему глубоко в душе сожалению, что меня нет с ними рядом.
– Лида, – упорно качусь на кухню, где она выгружает посуду из посудомойки.
– Да?
– Приготовь, пожалуйста, на ужин праздничное меню.
– Звонил?
– Результатов нет еще, но я хочу немного праздника.
– Тогда ты его получишь. К их приезду как раз успею.
– Спасибо. Я переоденусь и помогу тебе.
– О, буду благодарна. Лишней пары рук на кухне не бывает никогда.
Глава 7
Можно сколько угодно оттягивать время. Делать вид, что оно стоит на месте. Оно все равно заканчивается.
Занятия в реацентре, работа, дети, экзамены сына и хмурый, чаще обычного, муж… я и не заметила, как экзамены Артура оказались позади.
Списки поступивших должны были опубликовать через неделю, и напряжение стало больше, ощутимей. Хотя я сомневалась, что настроение Никиты связано с поступлением Артура.
Он был отстраненным и задумчивым. Никита стал казаться мне очень запутавшимся человеком. Но я больше не была той женщиной, которая поможет ему найти ответ.
Лена только закончила уборку на кухне, как Никита вернулся с работы.
– О, а все поели уже?
– Ну пап, мы всегда едим в одно время, – дочь вытирает руки и быстро уходит, не забыв закатить глаза.
– Спасибо, дочь, – говорю уже вдогонку.
– Ага, – донеслось перед тем, как хлопнула дверь ее комнаты.
– Разве Лида не может заниматься этим?
– Может, но и нашей дочери нужно учиться самостоятельности и многим вещам по дому. Я отпускаю Лиду пораньше уже некоторое время.
– Ей четырнадцать, – он удивляется, затем хмурится.
– Вот именно.
– Поступай как знаешь, – поднимает руки, давая понять, что хоть и не согласен, но сдается и спорить не будет. – Так, ужин еще остался?
– Он всегда остается для тебя. Даже в холодильник еще не убирала.
– Понял, тогда сейчас переоденусь и приду, поем.
Когда Никита исчезает за углом, я смотрю на часы. Почти восемь.
– Я бы уже, итак, догадалась, что ты меня предал, – шепчу в пустоту.
Муж возвращается, когда я ставлю чашку с чаем на стол.
– Ты что делаешь? – выхватывает ее и опускает сам с громким стуком.
– В смысле?
– Я сам могу себе накрыть, Олесь. Ну что за детский сад?
От непонимания приходится замолчать.
– Ты о чем вообще говоришь?
– Одно дело краситься по утрам, потому что тебе это важно. Другое – заниматься всем этим на кухне.
– Никита, я… начала делать «это», как только смогла сидеть в кресле длительное время. Ты сейчас серьезно?
– Да, потому что не хочу, чтобы ты занималась работой по дому. Для этого у нас Лида есть.
– По-моему, тебя заносит. И не нужно со мной обращаться… так. Я многое могу делать самостоятельно. Я жива, Никита. Я жива, видишь? Просто не хожу на своих ногах. Просто мне нужно, немного… времени, – на последних словах я чувствую, как теряю самообладание.
