Разрушенные клятвы (ЛП) - Маура Катарина

Я смотрю на свою жену, которая снова и снова повторяет, что ей жаль, но эти слова не вызывают во мне никаких чувств. Они не приносят утешения моему израненному сердцу и не дают того облегчения, на которое я так надеялся. Я всегда подозревал, что с Лили было что-то не так, раз она смогла придумать такую невероятную ложь, но Селеста всегда отказывалась мне верить, даже не допускала такой возможности.

— Селеста, — тихо говорю я, несмотря на твердость в голосе. — Я сделал все, что мог, чтобы доказать свою невиновность, но ты даже не захотела меня выслушать. Ты разрушила все, за что мы так тяжело боролись, и сделала это собственными руками. Ты посмотрела мне в глаза и улыбнулась, когда превратила каждый мой проект, над которым я работал с тобой, в обвинения в корпоративном шпионаже, которые почти невозможно было опровергнуть. Я не буду врать и говорить, что, если бы мы поменялись местами, я не позволил бы своей боли направлять меня так, как это сделала ты, но я бы никогда не разрушил тебя таким образом. Я никогда не стал бы пытаться посадить тебя в тюрьму на годы.

Я мягко отстраняюсь от нее, не в силах обращаться с ней грубо, даже сейчас.

— Как я это вижу, ты выбрала легкий путь. Все становилось ясным: наши отношения стоили бы нам всего, и ты схватилась за оправдание, которое дала тебе Лили. Я бы сделал для тебя все, отдал бы все, но ты не была готова сделать то же самое.

Я встаю, и она хватается за мою руку, цепляясь за меня, как за последнюю опору.

— Зейн, — умоляет она. — Это не правда. Ты же знаешь, это не правда. Ты не можешь в это верить. Зейн, я люблю тебя.

Я оборачиваюсь, смотря на нее, мое сердце тяжелое.

— Разве это не так? Всего неделю назад ты говорила, что хочешь меня вернуть, а теперь тебе вдруг стало легче со мной. Внезапно ты смогла простить мне мои мнимые грехи, хотя годами делала все, чтобы я поплатился за них. Разве это не слишком удобно, Селеста? Если мы разведемся через два года, это серьезно осложнит структуру нашей компании, и ты потеряешь доступ к богатству и связям Виндзор. Развод со мной тебе не выгоден, а вот оставаться здесь, притворяясь, что ты меня простила, — очень даже.

Она выглядит потрясенной, и на долю секунды меня охватывает желание поверить ей, как я это делал раньше. Я ведь так легко поддавался на этот невинный взгляд ее глаз, на ее улыбку.

— У меня больше нет веры в нас, Селеста. Совсем нет. Я не верю, что ты меня любишь, и даже не уверен, что ты когда-либо любила.

Глава 82

Селеста

Мой взгляд мечется между растением, которое я держу в руках, и закрытой дверью домашнего офиса Зейна, мое сердце бешено колотится от волнения, пока я пытаюсь преодолеть свою нерешительность. Уже две недели он возвращается домой и сразу же уходит в свой кабинет, полностью отгородившись от меня. Ясно, что он не знает, как реагировать на мои извинения, и я разрываюсь между желанием дать ему пространство и стремлением доказать свою искренность. Я снова и снова вспоминаю его взгляд, когда он сказал, что не верит в мою любовь и что я хочу быть с ним только потому, что так удобнее. Как мне убедить его в обратном? Как мне заслужить его прощение после всего, что я ему причинила? Он был прав, когда сказал, что я собственными руками разрушила нашу жизнь, и я не знаю, как все исправить. Я никогда не испытывала такого мучительного сожаления, и мне не на кого выплеснуть свой гнев и беспомощность, кроме как на саму себя.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох и толкаю дверь, он поднимает взгляд, и его лицо мгновенно становится непроницаемым, когда он замечает растение в моих руках. Я замираю на пороге и просто смотрю на него, чувствуя, как глубокая тоска разливается по моей груди. Я почти не видела его в последние дни — каждый раз, когда мы оказываемся в одной комнате, он находит повод уйти. Даже ночью он, кажется, ждет, пока не убедится, что я сплю, прежде чем присоединиться ко мне в постели, как это было в первые недели нашего брака.

Не раз я хотела развернуться и заставить его взглянуть на меня, но не смогла заставить себя. Последнее, чего я хочу, — это сделать все еще более неловким, загнав его в угол поздно ночью в нашей постели. Я не ищу конфликта, и не получу его расположение, раздражая его.

Когда он не может избежать моего присутствия в офисе, он полностью погружается в свою работу, используя Майка в качестве посредника, когда это необходимо. Его избегание делает очевидным, что он не хочет ни разговаривать со мной, ни даже видеть меня. Он даже перестал отвечать на звонки моей матери, и я не знаю, что ей сказать. Я знаю характер Зейна и понимаю, что ему нужно пространство, когда он пытается разобраться в своих мыслях, но мое терпение на исходе. Когда он смотрит на меня так, словно не понимает, что я собой представляю, я чувствую отчаянное желание доказать ему, что моя любовь к нему по-прежнему сильна.

Мои руки дрожат, когда я осторожно ставлю ландыш, который я принесла ему, на край его рабочего стола, и он хмурится, его лицо выражает внутреннюю борьбу.

— Я бы хотела, чтобы у меня были навыки посадить его, — шепчу я, — но у меня их нет, так что я купила его для тебя. Ты помнишь, Зейн? Это были первые цветы, которые ты мне подарил. Ты сказал, что, как и мы, ландыши имеют долгую историю, и они символизируют извинения и новый старт, когда эти извинения принимаются.

Его взгляд скользит по моему лицу, и я отдала бы все, чтобы узнать, о чем он думает. Только перед моим днем рождения я была уверена, что в его взгляде я видела любовь — может, не такую, как раньше, но все же любовь. Сейчас я не уверена. Он стал таким же нечитаемым, как и был, когда мы только поженились, и эта утрата ощущается сильнее, чем когда-либо.

— Ты когда-то сказал, что не будешь просить моего прощения, и что хочешь только один шанс, чтобы его заслужить. Я стою перед тобой с той же просьбой. Дашь мне шанс, Зейн? Хотя бы один шанс доказать, что я действительно люблю тебя, что я извиняюсь, насколько это возможно, и что твои опасения о нас беспочвенны?

Зейн отодвигает кресло, создавая дистанцию между нами. Чистая мука светится в его глазах, и я затаиваю дыхание.

— Я просил твоего прощения, потому что был глупым ребенком и обращался с тобой плохо, потому что не знал, как справиться с моими чувствами к тебе.

— Я знаю. Я знаю, что это не то же самое, но...

— ...но что? — перебивает он, вставая. Зейн проводит рукой по своим волосам и вздыхает. — Селеста, это слишком мало и слишком поздно. Я ценю твои извинения, правда, но это ничего не меняет.

Мое сердце опускается, и я обхожу его стол, движимая отчаянием.

— Это так? — спрашиваю я, мой голос дрожит.

Я ставлю ладонь на его грудь, и его глаза закрываются на мгновение, почти как будто он должен напомнить себе сопротивляться моему прикосновению. Это дарит мне надежду, которую он, наверное, не хотел мне давать.

Его взгляд мгновенно встречается с моим, когда я медленно поднимаю руку и обвиваю его шею. Это движение, которое я повторяла бесчисленное количество раз, но оно никогда не перестает его завораживать. То, как он смотрит на меня, дает мне понять, что я не зря продолжаю цепляться за тонкую нить надежды.

Я нежно обхватываю его лицо свободной рукой, стараясь не отводить взгляда от его глаз.

— Я люблю тебя, — шепчу я, и эмоции вспыхивают в его глазах. — Пожалуйста, не мог бы ты поговорить со мной? Я так невероятно сожалею, Зейн. Просто… я была охвачена горем, я чувствовала себя преданной, и я знаю, что это не оправдание, но я…

Он тяжело вздыхает и запускает руку в мои волосы, нежно перебирая пряди. Я прижимаюсь к нему, чувствуя острую потребность в близости.

— Селеста, ни одно количество извинений не исправит того, что сломано. Я не хочу избегать тебя, просто… я не знаю, что делать, когда ты такая. Я не хочу причинить тебе боль, но я не могу дать тебе то, что тебе нужно.

Мое сердце сжимаеется от боли, и ощущение утраты накатывает.

— Позволь мне попробовать, — умоляю я. — Позволь мне попытаться исправить это.