Селянин (СИ) - "Altupi"

Во всю веранду вспыхнула широкая горизонтальная полоска тусклого жёлтого света, во дворе сразу стало светлее. Кирилл зажмурился, понимая, что это Егор включил лампочку. Когда открыл глаза, Рахманов сходил по порожкам с двумя полотенцами на сгибе локтя. Душ вместе — великолепно, хоть и без минета.

52

Идея минета прочно засела в голову Кириллу. Конечно, он сам любил пихать член в чей-нибудь рот, а это всегда были рты его многочисленных подружек, воспоминания о которых сейчас стёрлись, как дым. Но сегодня он хотел доставить удовольствие Егору, наслаждением загладить вину за доставленные волнения.

Он еле дождался, пока все уснут. Самому адово хотелось спать. В маленькой комнатке было душно, благо, мух и комарья не налетело. Кровать тоже представлялась пеклом. Под простынкой было жарко, пробивал пот, а без простынки казалось неудобно. Егор лежал рядом на спине, но то ли спал, то ли глубоко дремал — не выдержал ожидания. Для него отдых, естественно, был важнее минета, и за это Калякин винить его не смел.

Он лежал, тараща глаза в тёмный потолок, боясь закрыть их хотя бы на минуту. Прислушивался к звукам: тикали часы, Андрей ворочался на скрипучем диване, иногда трещали рассохшиеся половицы, размеренно дышал и иногда дёргал носом Егор. Тишина была почти абсолютной, мрак — кромешным. В городе такого не встретишь. Там в окнах постоянно мелькают отсветы фар, светофоров, неоновой рекламы, чужих окон, пищат сигналки, громыхают трамваи, орёт пьяная молодежь. Кирилл совсем забыл, как это, хотя прожил в деревне от силы месяц.

Он не жалел о кардинальных переменах — как жалеть, если рядом лежит любимый парень, самый удивительный человек? Думал о нём с нежностью, мысленно репетировал, как возьмёт его орган в рот и начнёт сосать. Брезгливости, которая была его давним спутником, не испытывал, тем более что сам около часа назад тщательно намыливал Егора во всех местах. Кирилла терзали сомнения, что у него получится достаточно хорошо, чтобы у Егора прямо искры из глаз, но попробовать хотелось. В конце концов, это не такая уж сложная наука, ею владеют многие бабы и мужики. Просто будет делать, как нравилось, когда делали ему. Ну или как получится.

К альтруистическим мыслишкам примешивались и эгоистические — мечталось подсадить Егора на наркотик орального удовольствия и этим накрепко привязать к себе.

Когда, по его мнению, мама Галя и Андрюшка уснули, Кирилл повернулся на левый бок, приподнялся на локте. Привыкнув к темноте за получасовое разглядывание потолка, он уже мог что-то видеть, правда, очертания были серыми, призрачными. Профиль Егора выделялся более светлым тоном на чёрном фоне стены с ковром. Глаза вроде были закрыты, вроде Егор, утомившись за день, спал.

Кирилла это не остановило. Он даже подумал, что это хорошо — не будет возражений, препирательств, стыда. Будет больше времени, чтобы решиться. Но чего уж бояться опуститься до сосания члена, если нравится, когда тебя долбят в зад?

Аккуратно, стараясь, чтобы сдвинутые кровати не скрипели, Кирилл поднялся на четвереньки, убрал простынку, которой они накрывались, в ноги. Переместился лицом к паху Егора. Благо, тот вырубился на спине, подложив согнутую руку под голову, и переворачивать его было не надо, раздевать тоже. Напрягая зрение, Кирилл различил расслабленный пенис и мошонку, побритый пару дней назад лобок. Свой член стоял.

Наклонив голову, он уловил запах геля для душа. Осторожно, двумя пальцами взял вялый член и засомневался — приступать так или немного подрочить, чтобы затвердел. Потом не стал терять драгоценные минуты и насадился ртом на мягкий пенис. Отвращения не почувствовал. Сомкнул губы и стал водить во рту языком, облизывая плоть. Егор шевельнулся, затем испуганно дёрнулся и, наконец, видимо, поняв, что происходит, откинулся на подушку.

Член увеличился, стал толстым, длинным и твёрдым, обнажилась головка. Кирилл решил выебнуться, сделать глубокий минет и пропустил крепкий ствол в горло. Тут же в горле что-то заклокотало, и рвотный позыв едва не свёл на «нет» всю его затею. Он мгновенно выпустил член и глубоко вдохнул, зажимая рот ладонью, чтобы не закашляться и не перебудить всех. Такая вот экзотика секса в доме с родственниками.

Егор поднял голову. «Лежи, лежи, всё хорошо», — подал ему знак Кирилл. Он опять наклонился и занялся головкой, заводил по ней языком. На вкус и осязательно она напоминала внутреннюю поверхность щеки. Ну и собственную головку, конечно, когда он её трогал. Обводил вокруг, по венчику, а когда с нажимом кончиком языка лизал уздечку, Егор аж дрожал, сжимался, выгибался. Кириллу казалось — это было, конечно, обманом слуха, что слышит его стоны. Стоны, естественно, звучали только в голове, но Кирилл про себя хихикал, торжествующе усмехался и обрабатывал уздечку вдвойне интенсивнее. Скоро у него начало сводить челюсть. Но и Егор уже был на подходе, он комкал простыню под собой, стискивал зубы, хватался за углы подушки, поджимал пальцы ног и беззвучно хватал ртом воздух. Это было весело! Это было радостно! — Беззвучные, но не сдерживаемые, настоящие, бурные эмоции от серьёзного сельского перса Рахманова!

Последнюю минуту Кирилл дрочил. Пока не почувствовал, как Егор выгнулся в сладкой судороге, и не увидел последовавший за этим белый фонтанчик из уретры. Член был горячим и скользким. Кирилл расслабил кулак, чтобы не препятствовать выбросу спермы, а потом выцедил всё до последней капли. По-дурацки представлял себя дояром. Когда-нибудь, наверно, он отважится принять сперму на язык, сейчас же она текла у него по пальцам, тыльной стороне ладони, кулак размазывал её по члену Егора, отчего иногда чавкало. Егор лежал без сил, его грудь часто вздымалась, слышались сухие сглатывания.

Удовлетворённый любимый человек — вот оно, счастье. У Кирилла поднялась самооценка. Он ещё раз оглядел почти невидимое в темноте вытянувшееся тело и достал из-под кровати полотенце, вытер свои руки, живот и потерявший былую твёрдость член Егора. Бросив тряпку на пол, улёгся на бок, накрыл их простынкой. Егор повернулся и обвил его руками, нащупал стояк Кирилла, погладил его.

— Кир, давай я отплачу тебе…

— Спи, — заботливо улыбнулся Кирилл, проводя пальцами по его плечу. — Спи, тебе нужен отдых. Я обойдусь пока. Хотя очень хочу. Спи.

Егор закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон — сонечка, минет он делать хотел, ага. Кирилл тоже закрыл глаза, не жалея, что отказался от минета — сон Егора важнее. Во рту ещё оставался вкус его члена и смазки, и для Калякина это было большим событием. Событием в победе над своими дремучими стереотипами. Событием, знаменовавшим ещё один новый этап их отношений. Кирилл сжал ладонь Егора и так и уснул, не ощущая больше духоты.

53

Воскресенье решили сделать днём стирки, и погода выдалась под стать — солнечная, жаркая, со знойным южным ветром. Вернувшись из города, Егор и Кирилл натаскали воды, поставили греться на газ в двух больших кастрюлях и в ведре кипятильником. Затем начался шмон, разбирали вещи, всё грязное складывалось в тазы и выносилось на улицу, в том числе поменяли постельное бельё. Ворох получился внушительный: у одного только Кирилла несвежей одежды была целая сумка, с которой он приехал. Стирка пришлась ему кстати.

Стиральную машинку Егор вытащил во двор, поставил под окна, протянул удлинитель. Это был небольшой агрегат с баком для стирки и центрифугой, современной модификации. В нерабочие периоды машинку, как выяснилось, прятали в маленький чулан, располагавшийся в простенке между верандой и кухней. Дверь туда Кирилл, естественно, видел сто раз, но никогда не задавался вопросом, что за ней. Ну, не обладал он любопытством, как принцессы в сказках, которых хлебом не корми, дай проверить весь замок и сунуть нос в потайные комнаты. Кроме машинки, в чулане стояли включенные холодильник и морозильная камера, а также платяной шкаф и сундук. Всем им было тесно вместе.

Кирилл помогал, не отказывался, делал всё, что ему говорили, тем более платили за это поцелуями. Андрей, как всегда, в это время дня занимался варкой еды скотине, приспособился управляться с этим одной рукой.