Сложные люди. Все время кто-нибудь подросток - Колина Елена

Я всё еще учусь в школе, но уже не должна отчитываться. Больше нет никакого «Мар-рина, дневник!». Мамин гиперконтроль закончился. У меня началась своя жизнь: экскурсии, школа, новые друзья, работа.

…В Израиле много света, всё сияет. Пальмы, море – всё необыкновенно яркое. Жить в Тель-Авиве слишком дорого. Мы живём в крошечном Кирьят-Яме, за железной дорогой, у химического завода. До нас эта квартира много лет стояла пустая, там жили голуби и сова. Сова до сих пор прилетает каждую ночь. Здесь огромные, невероятных размеров тараканы. Утром заходишь в ванную, а там ковер из тараканов. Они ползут тебе навстречу отовсюду. Здесь мыши. Мышеловки мама выбрасывает по утрам, я не могу это делать.

Мама ходит в ульпан, учит иврит, ей тяжело даётся иврит. Когда я возвращаюсь домой позже, чем обычно, мама не ругает меня, она даже не смотрит в мою сторону, у нее нет на меня сил. Я слышу, как она зубрит слова и плачет. Мне больно за маму, дома мама была собой, у нее была любовь городка, уважение, подруги, она была нужна всем, а здесь… Утром выбросить мышеловки и в ульпан, учить иврит, вечером зубрёжка и зарядить мышеловки. Я хочу подойти к ней, обнять, но не могу. Теперь уже я тоже не умею показывать свои чувства… мы обе не умеем, и с этим уже ничего нельзя поделать.

Сосед помогает нам с мамой устроиться на настоящую работу: мы вдвоём разливаем шлангом по бутылкам едкое средство для туалетов. Платят пять шекелей в час. В первый день шланг выпал у меня из рук, струя щелочи брызнула на меня, платье мгновенно расползлось, на ноге ожог. Мы возвращаемся домой, я иду боком, в дырявом платье, мама прикрывает меня собой. По дороге останавливаемся у киоска – я хочу посмотреть обложки журналов, – и вдруг я вижу себя! На обложке моя фотография, подпись: «Познакомьтесь, самая красивая новая репатриантка Марина»… Это была фотография, которую сделал тот корреспондент у трапа! Я не придала значения, а теперь вот! – я на обложке, я «красавица», я, Марина! Я не прошу у мамы деньги купить журнал, покупаю сама. У меня уже появились свои деньги: я убираю квартиру. Дочка хозяйки (моего возраста, ей тоже пятнадцать) сидит на диване, пока я работаю, и наблюдает за мной. Мне не обидно или обидно немножко, но я рада, что работаю, что у меня есть свои деньги.

…И вдруг – на меня начали смотреть мужчины. Они смотрят на меня как на красивую девушку! Каждый мой выход на улицу превращается в шоу, в победное шествие: мотоциклисты сигналят, мигают, оборачиваются, водители высовываются из окон машин, машут руками… Я всегда думала, что сильна только тем, что я очень послушная, а кроме этого у меня ничего нет… но вдруг оказалось, что у меня есть власть, которую я могу использовать, – я красивая!

…Мне повезло! Я работаю официанткой в зале торжеств в хорошей гостинице. Вокруг меня красивая жизнь, красивые люди, свадьбы, музыка… Наша квартира с тараканами и эта красивая жизнь – два разных мира. Носить огромные подносы тяжело, но лучше, чем мыть квартиры. Я ношу подносы, получаю сорок шекелей в час плюс чаевые. Я счастлива!

Дэни, метрдотель, хвалит меня: «Ты молодец, ты хорошо работаешь, со всеми дружишь…» Я молодец, я хорошо работаю, со всеми дружу.

Иногда Дэни подвозит меня домой, мне приятно, что такой важный начальник заботится обо мне, дружит со мной… Мы разговариваем, я рассказываю ему про наш городок, про маму, как ей трудно. Он рассказывает о своей семье. Однажды он рассказал мне о своей умершей много лет назад дочери. Взрослый человек, даже старый, рассказывает и плачет. Я тоже плачу, и теперь уже он говорит мне «не плачь». Мы плачем и утешаем друг друга.

Дэни говорит: «Ты такой светлый человек, ты необыкновенная, замечательная, у тебя есть сердце, ум, воля, характер, ты должна это про себя знать». Никто не говорил мне, что я светлый человек, что у меня есть воля и характер. Он говорит, что считает своим долгом помогать мне, ведь я недавно приехала в страну, у меня никого нет.

Всё было прекрасно, и вот… Но почему, почему?.. Проходит немного времени, и меня перестают ставить на смену. Я ничего не понимаю, расстраиваюсь и понемногу впадаю в панику, – что со мной не так? Мне страшно спросить Дэни, почему он не ставит меня на смены: он дружит со мной, но он важный, начальник, поступает, как считает нужным… Кто я такая, чтобы задавать вопросы?

Но я все-таки набираюсь смелости и спрашиваю:

– Почему ты меня не поставил?

– Приезжай завтра на смену пораньше, я тебя встречу, – говорит Дэни.

Сначала я даже не поняла, что речь идёт о сексе. Он же говорил, что я хорошо работаю! Мы же говорили о его семье! Он тогда сказал, что впервые говорит с кем-то о своей умершей дочери, что я слушаю сердцем, что он чувствует моё тепло, что я его друг… Наши с ним отношения – это сочувствие, теплота, дружба. Дэни добрый! Я думала, что я для него девочка, которую он взял под своё крыло.

– Ты же сказал, что я хорошо работаю, – растерянно бормочу я.

– Да, ты молодец. И если ты хочешь быть в этом мире… – объясняет он.

Если я хочу быть в этом мире?.. Я хочу быть в этом мире! Конечно, я хочу быть в этом мире! …Я думала, что он добрый волшебник, который открывает мне дверь в прекрасный мир. Но добрый волшебник не открывает дверь бесплатно. Оказывается, это сделка. Но Дэни, он… он же старый…

Я испугалась. Я ужасно испугалась!

Ляля. Господи, ну еще бы! Я представила тебя… и себя в шестнадцать лет… ты еще вся – хрупкое утро… И кто-то чужой, без любви, без влечения, даже без любопытства, против воли, против тела и души…

Марина. Я испугалась не того, что мне придётся быть с ним. Я испугалась другого. Если рассказывать эту историю, то честно.

Я испугалась. Мне нужно скорей согласиться. Никто не предложит мне такую сделку, как он. В этой сделке у меня нет ничего, кроме себя самой, и это единственная возможность открыть дверь, которую мне самой открыть не под силу. Быть с ним? Это будет не так страшно, как потерять целый мир. Я пришла пораньше.

Ляля молчит, вздыхает

Марина. Ну, что сказать… Ничего приятного в этом не было.

Стыдно ли мне об этом рассказать? Но перед кем я должна стыдиться? Я не воспринимала это как нравственный выбор: у меня не было вопроса, нравственно ли это. У меня был один вопрос – как выжить? Я восприняла это как правила. Правила мира, в котором я живу. У мужчин есть сила и власть, а тебе шестнадцать, и у тебя ничего нет… Ничего нет, что ты можешь дать. Я хотела работать, зарабатывать, это был мой способ выживания.

Ляля. Не обижайся, если я скажу не то, что тебе понравится. Мы с тобой работаем, чтобы рассказать эту историю так, чтобы все тебя поняли. На любую ситуацию можно посмотреть с разных сторон. Дэни воспользовался тем, что ты зависишь от него, он, безусловно, виноват. Это еще потому ужасная подлость, что сначала искренне сочувствовать, откровенничать, дружить, а потом потребовать секс. Но многие и сегодня смотрят на это иначе – он мужчина, в его природе хотеть, а в твоей воле отказаться. Кто тебе мешал сказать Дэни «нет»?

Марина. Кто мешал мне сказать «нет»? Наверное, я сама. Это было как будто я жертвую собой ради своего будущего. Благополучному человеку не понять, как быть подростком в чужой стране, всего хотеть и жить с мышами и совой, подростком, которому нужно кем-то стать. Что-то пошло не так, и меня швырнуло в такой ужас, такую панику… Я подумала: «Всё пропало, сейчас я потеряю вот это, замечательное! Потеряю и больше никогда не найду…» Смешно, да? Ведь я хотела всего-то быть официанткой, получить смену, а мне казалось, что это выбор ради исполнения мечты и, чтобы найти свой путь, мне нужно принять решение. Я вспомнила фразу «за всё нужно платить».

«…И мы никогда не знаем, сколько платить. – Ляля представила, что произошло с шестнадцатилетней Мариной, подумала: «Я бы на ее месте не стала, никогда, ни за что!», но тут же, отгоняя намёк на моральное превосходство, строго сказала себе: «Неизвестно, стала бы или нет. У меня не было таких ситуаций, мне не нужно было выбирать».