Души умерших, представители загробного мира № 1.
Призрак Ильича.
Архангелы, представители загробного мира № 2.
Машинист поезда.
Уборщица в салатовой манишке.
Нежная девочка в розовой курточке (та, которая с томиком Бориса Виана «Я приду плюнуть на ваши могилы» и с оттопыренным карманом).
Зульфия Петровна, классный руководитель Сизифа.
И многие др.
Семья Сизифа занимается своими обычными делами: теща-поросенок действует на нервы зятю, читает Яхину и пересчитывает деньги,
Лена смотрит в отражение окна, кушает пирожок с картошкой и толстеет. Ванюша щупает за ляжку Свету-балаболку (пока родители не видят), после каждого щипка Света-балаболка дефективно хихикает. Сизиф обреченно смотрит в окно и подводит итог своей жизни, тяжело вздыхает.
В вагон входят два гопника.
Первый гопник Я в тренажерном зале много занимался
И кулакам хочу разрядку дать…
(оглядывается назад)
Манфред, мы, кажется, пришли…
Взгляни, вагон этот свободней – то, что нужно. Я чувствую, здесь нас добыча ждет всенепременно.
Второй гопник
О Доменико, я устал, ну сколько можно по миру скитаться,
Что есть добро?! И что есть зло?!
Ничто не вечно под луной…
Пора бы нам заняться чем-то попристойнее.
Cogito ergo sum [1]. Все это прах и тлен. И суета.
Мы плохо кончим. Vita brevis, ars longa [2].
(размахивает свернутой в трубку газеткой)
Я слишком долго вне морали: и больше так не может
продолжаться.
(догоняет первого гопника, входит в вагон)
Первый гопник
Свое от жизни надо силой брать.
Все делятся на волков и овец: реши, кто ты – и действуй… А я уж выбор сделал. И внемли мне, мой друг: твои сомненья —
слякоть труса.
Здесь этому не место, брат мой.
(указывает пальцем на семейство Сизифа)
Вон, видишь тех лохов, Манфред?
Пора бы с ними разобраться и взять свое. За дело, друг, а промедление подобно смерти!
(второй гопник бросает беглый взгляд на сидящих)
Второй гопник
Но Доменико, они простые горожане,
На первый взгляд, обычная семья.
И нет на них греха перед Всевышним,
Да и пред нами души их чисты…
безнравственное дело ты затеял, чует мое сердце.
Первый гопник
Я все сказал! Сомненья прочь! К оружию, мой друг, Манфред.
А речи для придворных дам оставь.
Пришла пора всем доказать, что ты мужчина…
Подай мне шпагу.
Второй гопник O tempora! O mores [3]!
Первый гопник Ну хватит причитать!
Второй гопник
Dixi et animam salvavi [4].
Ну хорошо, пусть будет так.
Теперь готов я, Доменико. Идем же, брат мой.
И… Alea est jacta [5].
Подгнило что-то в Датском королевстве…
(Гопники идут по вагону, останавливаются между рядом кресел. Сизиф с женой сидят с одной стороны, а Эбигайло, Света-балаболка и Ванюша – с другой. Увидев айфон последней модели в руках Лены, Доменико обращается к супруге Сизифа).
Первый гопник
Сударыня, у вас не будет позвонить? У друга моего инсульт, нам срочно нужен лекарь.
(Среди членов семейства повисло неловкое, несколько напряженное молчание. Ванюша перестал щипать Свету-балаболку за ляжку, а та, в свою очередь, перестала дефективно хихикать. Теща-поросенок нервно хрюкнула).
Лена. А по-моему, у вашего друга вполне себе цветущий вид… Стоит, моргает, даже щеки румяные. И вообще, я не привыкла давать свои личные вещи первому встречному…
(Сизифу, шепотом)
Дорогой, мне кажется, эти обнаглевшие малолетки хотят нас гопануть… Сделай что-нибудь. Заодно Ванюшу поучи себя вести в таких ситуациях, а то он на своей очкастой кафедре природопользования даже постоять за себя не научился, наверное. Нельзя спускать хамства этим гопарям… пора уже приучать молодежь к правилам этикета: раз выебнулся, получи хуй за щеку и медаль во всю жопу, я глубоко убеждена в этом.
(Сизиф резко встает и выходит вперед)
Сизиф. Так, молодежь, что за подходы? А ну-ка, давайте-ка идите, куда шли… у нас здесь не телефонная будка. Оставьте свои разводы для школьников, мы не в электричке, да и я не студент уж лет сорок как – одно нажатие кнопки и вас обоих заметут на раз-два-три… Вы откуда вылезли такие отмороженные?
Второй гопник
Мне кажется, что этот старец прав. Уйдем, мой Доменико!
Средь бела дня подобное затеять… в Москве, на МЦК,
не в электричке где-нибудь у Истры…
Тут камеры кругом, да нас закроют…
года на четыре.
(Первый гопник-актив признал вескость аргументов, поэтому сделал неуверенный шаг дальше по вагону, втайне надеясь найти более легкую добычу. Второй гопник-пассив с облегчением выдохнул, что все обошлось, но Ебигелевна считала, что ей нужно вставить свое слово – она просто не могла промолчать).
Теща– поросенок. Не надо мямлить, зятек, и нечего ментов дергать по пустякам, лучше сразу бей по яйцам этих гондонов! Сначала здорового вырубай, а дрищ сам убежит… да будь я мужиком, я бы показала сейчас этим кочерыжкам! Пора бы уже проучить шантрапу… А то расплодилось выродков – матери-шлюхи нарожали… безобразие, ишь че, повадились ведь на чужие деньги, шмакодявки. Ломать – не строить, шантрапа. Бей их, Сизифушка!
(Ситуация накалялась. Сделав только несколько шагов, гопники резко
остановились, как бы в раздумье)
Второй гопник (пристально посмотрел на своего спутника)
Я думаю, нам следует пролить здесь кровь, мой Доменико.
Пришла пора: задета наша честь и имя наших матерей.
Теперь уж это так нельзя оставить.
Ave, morituri te salutant [6]!
Первый гопник
Ты прав, Манфред, настало время кровной мести… Теперь прислушайся: ты слышишь тишину? Безмолвье пред боем,
Святое, драгоценное мгновение…
Второй гопник Nostra victoria in concordia [7].
(В несколько шагов оба гопника вернулись к Сизифу и стали наносить телесные повреждения средней тяжести. Ванюша заступился за отца, он вскочил и нанес Манфреду несколько повреждений легкой тяжести, но затем удачно прыгнул на высокого Манфреда и повалил его на пол – второй гопник ударился лицом о подлокотник, разбил себе нос и выплюнул два зуба. Увидев кровь Манфреда, Доменико с одного взмаха нокаутировал хрупкого Ванюшу, приложившись кулаком к его нежному лицу. Ванюша упал обратно в кресло, но рванулся снова, попытался пнуть ногой, но Доменико поймал его за ботинок и дернул на себя, так что Ванюша распластался рядом с Манфредом, вскрикнув от сильного растяжения. Взбешенный Сизиф разбил о голову качка бутылку «Жигулевского», которая стояла у соседних кресел, после чего окровавленный Доменико достал из кармана шило и стал последовательно наносить Сизифу колотые повреждения тяжкой степени. Сизиф успел ударить розочкой в шею первому гопнику, но после того, как почувствовал в себе острие шила, которое снова и снова входило в него, пальцы разжались, горлышко от бутылки с дребезгом повалилось к ногам.
