Хозяин багряных болот (СИ) - Ванг Кристина

— Где же… Где же… Где же… — бурчала она себе под нос. — Ах, вот он…

Стуча посохом, старуха подошла к Есе, положила свою деревяшку на стол, принялась распускать девичью косу и расчесывать ее.

Есислава смотрела строго в стол, опустив голову. На нем собрался приличный слой пыли. Будто с десяток лет за ним никто не трапезничал. Вообще вся изба казалась заброшенной: табурет скрипел, ставни окна хлипко качались, запах сырости и плесени пробирался в нос.

Старуха закончила чесать волосы и снова принялась выхаживать по избе, стуча посохом.

— Где же… Где же… Где… Вот, нашла, — она оказалась за спиной Еси и что-то положила ей на голову.

Есислава осторожно коснулась своей макушки. Пальцы наткнули на нежные цветочные лепестки. Венок… Старуха положила на ее голову венок.

— Пойдем, дитятко. Жених ждет.

Есислава встала с табурета и поковыляла к выходу. К своему собственному удивлению, она совсем не боялась. Просто усталость навалилась на нее, а вместе с тем и принятие. Что она может? Ничего. Так пусть хотя бы отец, матушка да брат будут целы и здоровы.

Старуха вывела Есиславу на крыльцо. Жрец уже был тут как тут. И не один. Вся деревня собралась проводить ее.

Еся искала знакомые лица в толпе.

Алёнка стояла в самой гуще. Жалась к Захару, обняв того за руку.

Василиса стояла чуть поодаль. По ее лицу было непонятно, о чем она думает.

Иван терся подле жреца, что-то ему нашептывая.

В свете факелов жители деревни выглядели зловеще. Может, всё это время стоило бояться людей, что живут рядом, а не далекого болотника, которого никто и никогда, кажется, не видывал.

— Ну чего встала? — старуха подтолкнула Есиславу посохом в спину.

Еся стала спускаться. Ступала медленно и осторожно. Нога всё еще болела. Только она босой ступней почувствовала сухую траву, как жрец подхватил ее под руку и потащил за собой.

В полном молчании шли они прочь от деревни, к темной чаще. Есислава погрузилась в мысли. Что будет дальше? Доведут ее до болот, а дальше? Привяжут к колдобине и выбросят в болото, чтобы она захлебнулась? Или оставят на берегу дожидаться Хозяина? Как он будет ее топить? Больно ли это? Насколько ужасен его лик?

За спиной раздался знакомый плач. Еся всего на миг обернулась и запнулась на ровном месте. Под руки вели и ее маменьку.

— П-почему? — только и смогла она выдавить, поглядев на жреца. Раньше его амулеты, посох и волчья шкура на плечах выглядели величественно, а сегодня вот казались страшными, пугали.

— Если удрать надумаешь, маменька тебя на путь праведный наставит, — ухмыльнулся он, совершенно верно истолковав незаконченный вопрос.

Вода в реке тихо плескалась. Луна светила ярко. Ни облачка не было на небе. Есислава подняла голову, чтобы напоследок полюбоваться звездами.

Жаль Святогора ей в последний раз не обнять.

Они остановились у кромки леса. Жрец рывком развернул Есиславу лицом к людям.

— Хороша невеста? — громко спросил он.

— Хороша! — стройно ответили жители деревни.

— Хозяин! — жрец развернулся к лесу и возвел руки к небу. — Вот твоя невеста! Выкуп за нее хотим! Плодородными пусть будут земли! Скот не болеет! Колодцы не иссыхают!

— Нелюди! НЕЛЮДИ! — истошно завопила маменька.

Есислава прикрыла глаза и сглотнула. Она уговаривала себя не плакать, но губы начинали дрожать.

— Душегубы! Не спать вам спокойно по ночам!

— А ты не проклинай нас, ведьма! — ответил женский голос. — Это твоя девка с нечистыми водится! Вот пусть к нечистому и идет!

— Не боишься ты богов! Она же в дом твой входила! Ты же знаешь, что она просто дитя! — голос матушки сорвался на плач и потонул в выкриках и спорах.

Есиславе велели греть постель Хозяину, не злить мужа, чтобы он не иссушил колодцы, хорошо кормить, чтобы не извел он скот. В конце концов, голоса слились в гул. Было не разобрать, чего еще ей желают.

Еся перестала сдерживать слезы. Они одна за одной катились по щекам. Всё не так должно было быть. Не за Хозяина ее должны были выдавать замуж, не в испачканной рубахе, не с расплетенными волосами да непонятным венком на голове. И свадьба ее не должна была закончиться тем, что она утонет в болоте и обратится кикиморой.

Жрец схватил ее за руки и сделала надрезы поочередно на каждом запястье. Есислава зашипела от боли. На траву закапала кровь.

— Иди, — велел жрец, подтолкнув ее к кромке леса. Еся сделал нерешительный шаг.

— Есислава! — она обернулась на зов.

Никита бежал, расталкивая толпу.

— Есислава! Не ходи! Не ходи! — мужики втроем перехватили Никитку. Отбивался он так браво, что едва они могли удержать его. Повалили на землю и навалились все разом.

Он протянул к ней руку, и Еся почти кинулась к нему. Хотелось распихать всех этих людей, освободить Никитку и бежать с ним куда глаза глядят.

Никита продолжал кряхтеть и звать ее, пытаясь освободиться.

— Никитка, — прохрипела она, делая шаг. Костлявая рука сжалась на локте. Еся обернулась. Сморщенная старуха крепко держала ее.

— Не к тому жениху бежишь, Есислава, — строго прошелестела она. Вмиг шум стих. Возгласы будто исчезли, не слышно было голоса Никитки. Только старуха. Только ее слова: — Он заберет их всех: и маменьку твою, и отца, и брата, и даже Никитку. Никого не пощадит. Если не хочешь, чтобы пришел за ними Хозяин, беги, Есислава. Беги к нему.

Она испуганно обернулась. Никита кричал. Но голоса не было слышно. Губы людей шевелились, но слова с них не слетали. Мертвая тишина повисла. Словно лишилась Еся слуха. А потом раздался ласковый голос из самой чащи. Только ей он был доступен, только до ее ушей доносился.

— Есислава, свет очей моих…

Еся обернулась и посмотрела на лес. Он звал ее. Ждал.

Вдруг тишина оборвалась. Громкие выкрики едва не оглушили.

— Беги, Есислава, — повторила старуха.

Еся спиной сделала шаг назад. Ближе к лесу.

Она еще раз посмотрела на рыдающую матушку, на Никитку, прижатого уже пятью мужиками к земле, Алёнку, которая плакала взахлеб, Ивана, гнусно улыбающегося…

Еще один шаг.

— Беги, — повторила старуха, пристально глядя на нее своими блеклыми глазами. Как же ее звали? Как звали эту старую женщину? Была ли у нее семья? Почему же Еся никак не могла вспомнить.

— Есислава! Ты же обещала! Обещала не отпускать руку! Есислава! — Никита так и продолжал тянуть к ней свою ладонь.

Еся зажмурилась и отвернулась. Она сделала глубокий вдох и приготовилась бежать. Пусть живут. Пусть все они живут. Живут счастливо. И неважно, что ценой этому будет ее собственная жизнь.

— И помни: не смотри в глаза Хозяину Багряных Болот. Не смотри… — тихо добавила старуха, но Еся услышала.

Она, превозмогая боль, побежала. Не быстро, но всё же. Есислава нырнула в чашу, и голоса резко стихли. Будто оборвались. В лесу царила давящая тишина. Ни звука: не трещали ветки, не гукали ночные птица, казалось, даже ветерок не дул.

Есислава точно поняла: она вошла в дом своего жениха. Она во владениях Хозяина. Он ждет ее.

Глава 5

Есислава старалась бежать как можно быстрее. Она хотела достигнуть болота и умереть. Как можно скорее, чтобы только не мучится долго. Но нога предательски ныла с каждым шагом всё сильнее, а в спину ее подгонял совершенно дикий и зловещий смех кикимор.

В темноте ни зги не было видно. Еся пробиралась на ощупь. Ветки хлестали по лицу, сухая колючая трава впивалась в ступни. Но она всё равно не останавливалась.

Что, если ее догонит нечисть? Что, если поймают? Что с ней тогда будет?

Есислава вдруг остановилась. Дыхание стало таким частым, что в груди заболело. Она села у дерева и облокотилась на него спиной.

Отчего бежит и к чему? От кикимор удерет, так Хозяин потопит. От Хозяина сбежит, так кикиморы поймают, а если не они, так в деревне ее убьют, чтобы беду отвести. Так куда она бежит? Зачем бежит? Не проще ли просто остановиться и принять какую угодно судьбу?