— Оно же для тебя теперь закрыто! — не сдаюсь я.
— Оно закрыто для меня в настоящий момент времени, — кивает папа. — Со временем здесь не так, как в том мире, где ты выросла. Но Абсолютное Знание понимаемо и ощущаемо мною долгие годы. Сейчас оно закрыто. После вашего венчания оно откроется мне снова. Я знал это еще до твоего рождения. Если точнее, до твоего зачатия.
— Теперь это твоя легенда? — догадываюсь я. — Ты не знаешь точно, но веришь. Это никакое не Абсолютное Знание. Это просто вера.
— Любаша… — мама использует запрещенный прием, называя меня моим родным именем. — Девочка моя! Неужели ты способна подумать, что мы… что я… могу отправить тебя на мученическую смерть? Это действительно единственный способ выжить для Империи, для всех нас. И единственное средство вернуть сюда Сашу…
— Шурку? — поражаюсь я новой для себя информации. — Почему?
— Он не может здесь находиться, пока… — начинает отвечать мама.
Но отец ее останавливает:
— Молчи! Это нельзя облекать в слова!
— Как вы надоели мне со всеми своими тайнами! — кипячусь я, не сдаваясь, борясь за себя и свою такую короткую жизнь. — Оставьте меня… Мне надо отдохнуть… Еще ужин этот дурацкий…
Мама хочет что-то сказать, но папа ей не дает. Крепко взяв ее за руку, он отправляется вместе с ней к дверям.
— Комната защищена от внешней и внутренней магии, — просто говорит он. — Никому, кроме Решающего, нельзя применять во дворце магию. Поэтому не пытайся что-то предпринять. Кроме того, у дверей охрана, а другого выхода нет. Отдыхай. Скоро тебе понадобятся все твои силы. Да… Решающий просил еще один разговор наедине. Я пока не разрешил.
— Ну, хоть одна хорошая новость, — иронизирую я, отворачиваясь к стене.
— Мы зайдем за тобой, дорогая, — нежно говорит мама моей гордой деревянной спине, но я не реагирую.
Я не реагирую. Я не плачу. Я мучительно стараюсь что-то придумать. Поплакать еще успею.
— Капризничаешь? — тихий вопрос, заданный голосом Елены, заставляет меня подпрыгнуть лежа. Это от неожиданности.
Елена в другом одеянии: белое платье с голубым узором и черный плащ с капюшоном.
— Чего надо? — грублю я.
Это тоже от неожиданности.
— Ты сама хотела меня видеть, — усмехается Елена. — Это мой вопрос, не твой. И чего ж тебе надо?
— Мне надо объяснять? — искренне сомневаюсь я, вставая с дивана, надеюсь, в хорошо помятом платье.
— Не надо, — спокойно отвечает она, легким брезгливым взглядом показывая мне, что да, помятом.
— Ты можешь… Нет! Ты должна… — начинаю я торопливо. — Ты же можешь переправить меня… в мой мир. В тот мир… Ты же стопудово туда-сюда шляешься!
— Шлялась… — так ж спокойно поправляет меня она. — Шлялась… И не туда-сюда. Один раз туда и один раз сюда. Это если быть точной.
— Мне не до деталей! — нервничаю я. — Верни меня домой!
— Ты дома… — Елена серьезна, она вглядывается в мое лицо внимательно и как-то удивленно. — Что не так?
— Всё! — коротко и ясно отвечаю я. — Всё не так! Тебе уже не нужно имя Решающего?
— Конечно, нет! — в непритворном ужасе реагирует она на мой вопрос. — Мне нужно спасти мою Империю, а не погубить ее.
— Твою Империю? Ты так быстро… изменилась… — аккуратно подбираю слова. — Не ты ли так хотела уничтожить эту самую Империю вместе со… всем ее содержимым?
— Я хотела не совсем этого, — так же аккуратно возражает она. — Вернее, совсем не этого.
— Отец говорит, что ты просто вернула себе того, кого потеряла, — продолжаю добывать информацию.
— Твой отец… господин Надзирающий… почти прав, — она не спорит о мной, что само по себе удивительно.
Я сразу цепляюсь за спасительное «почти».
— Почему почти?
— Это ты, — явно нехотя говорит Елена. — Это ты мне его вернула. Если бы не твое упрямство ослиное, я бы ни за что не смогла появиться в зале, несмотря на то, что столько человек мне помогали это сделать.
— Ослиное? — не верю своим ушам. — Ослиное? Ты еще и обзываешься?!
— Констатирую факт, — она не отказывает себе в удовольствии мерзко улыбнуться.
Ну, хорошо, не мерзко, очаровательно, сногсшибательно, феерично…
— Получается, я уже спасла Империю и тебя! — не без гордости, нахально заявляю я. — Теперь не моя очередь.
— Ты делаешь вид, что не понимаешь? — искренне, как-то по-женски спрашивает Елена, и тень, отбрасываемая невероятно длинными ресницами на высокие скулы, нежно дрожит. — Вот уж не поверю…
— Почему же? — недоумеваю я, в ответ картинно хлопая своими ресницами, которые ошибочно считались мною длинными до встречи с этой потрясающе красивой женщиной. — У девушки с ослиным упрямством вполне себе могут быть куриные мозги.
— Я понимаю тебя, — неожиданно мягко говорит Елена и даже берет меня за руку. — Правда, понимаю. Просто я тебя старше, опытнее. То, что очевидно мне, закрыто от тебя…
— Глухому не расскажешь, слепому не покажешь, дураку не докажешь. Аминь… — устало отвечаю я. — Эта формула во всех мирах работает безотказно…
— Я не могу вернуть тебя в тот мир, — грустно говорит Елена. — Я теперь вообще ничего не могу. Я добровольно отдала все свои силы Алтарю. Чтобы быть вместе…
— С Императором Раймундом? — говорю я за нее.
— С Раймундом… — мечтательно соглашается она. — Почти не верила в то, что это еще возможно…
— Ты любишь его? — детский вопрос вырывается у меня сам собой.
Черные глаза Елены наполняются светом нежности и радости.
— Да. Люблю, — просто отвечает она.
Эти слова в моем воображении так не вяжутся с ее привычным образом, созданным еще на курсах, что я пораженно молчу некоторое время. Потом земная логика подсказывает мне следующие слова.
— Существование такого древнего и могущественного магического мира зависит от… от любви? Твоей и Императора?
— От любви, — подтверждает Елена, — вернее, от силы любви. Sorcière и Решающего.
— Очень ненадежное основание для существования целой Империи! — парирую я. — И, если ты ее так любишь, эту Империю, вот сама бы и выходила за Решающего. Как Sorcière.
Елена громко и весело смеется, даже слегка откидывает голову назад.
— Ты думаешь, Алтарь можно обмануть?
— Хотелось бы в это верить, — подтверждаю я. — Может, если его разрушить…
— Дитя… Какое же ты дитя… — вздыхает Елена.
— Тем не менее ты хотела это дитя использовать… — обиженно напоминаю я. — И вовсе не в детской игре.
— Я была зла, рассержена, обижена, напугана… — сопротивляется Елена.
— Ага, напугана, — иронизирую я, — так я и поверила!
— И всё же это так и было… — настаивает она.
— Короче! — дергаюсь я, ища глазами часы на пустых стенах. — У меня совсем нет времени. Я тороплюсь. Тороплюсь вернуться домой…
— Я не могу тебе помочь, — твердо и однозначно говорит она. — Более того, прошу тебя прислушаться к себе. Понять себя. Это твой мир. Здесь теперь твоя семья. Решающий…
— Решающий пусть решает! — почти кричу я. — Но не за меня! За себя!
Елена вздыхает и говорит устало:
— Твоя молодость — твой главный враг. Мой тебе совет — настройся на то, что тебя ждет, и ты поймешь, что твое место здесь. Не из-за семьи, а из-за самой себя. Из-за тех чувств, которые в тебе уже зародились и которые ты не понимаешь и не принимаешь.
— Не поможешь? — подытоживаю я.
— Я как раз помогаю, — подытоживает она.
— Понятно. Свободна! — дерзко хамлю я новоиспеченной Императрице и с размаху плюхаюсь на диван.
Елена уходит, сначала тяжело вздохнув специально для меня.
Примерно через полчаса, по моим внутренним ощущениям времени, возвращаются родители.
— Люба! — мягко окликает мама, осторожно сев на край дивана. — Надо либо привести это платье в порядок, либо переодеться.
— В камуфляж? — капризно интересуюсь я.
— Почему в камуфляж? — смеется мама.
— Ну… Империя же в опасности… — небрежно объясняю я.
— В опасности, — строго подтверждает отец. — Но ты и все мы ее спасем.
