— Давайте все вы без меня! — дружелюбно предлагаю я. — А меня домой к Шурке.
— Как только ты обвенчаешься с Решающим, — прекрасно владея собой и не раздражаясь, отвечает на мой выпад отец, — твой брат будет с нами.
— То есть опасность потерять Империю всё-таки велика? — допытываюсь я. — Вы боитесь за Шурку. Но не боитесь за меня?
— За Шурку мы действительно боимся, — соглашается с моими выводами отец. — Но по другому поводу.
— И за тебя боимся, — голос мамы дрожит. — Очень боимся. Но мы знаем, что если ты поймешь, поверишь, почувствуешь…
Бесполезно. Их не переубедить. Они меня не поймут. Они мне не поверят. Они мои чувства не примут.
Ладно. Надо идти на ужин. Там люди. Много людей. Там я что-нибудь еще придумаю.
— Переодеваешься? — ласково спрашивает мама.
Киваю. Отец и мама выходят. В комнату заходят служанки, которые приседают передо мной в глубоком поклоне. Потом они раскладывают на диване множество пышных нижних юбок и чудо-платье потрясающего серебристо-фисташкового цвета. Потом все служанки после нового глубокого поклона выходят, остается одна, смутно знакомая. Точно — Воробушек!
Девушка, не веря своему счастью, начинает суетиться вокруг меня.
— Госпожа, поднимите, пожалуйста, руки, — щебечет она, пытаясь аккуратно снять с меня мятое платье.
— Ты знаешь Ребекку? — строго спрашиваю я.
— Госпожу Ребекку? Воспитанницу господина Лефевра, Второго Хранителя Империи? — бесхитростно и быстро соображает она и почти гордо отвечает. — Конечно! Я при дворе уже второй год, госпожа! Мадам Кувез меня выделяет…
— Прекрасно! — радуюсь я больше, чем она сама, этой информации. — Мне нужно передать ей записку.
Замираю, ожидая ответа.
— С радостью! — выдыхает она.
Так просто? Я поражена.
— Сейчас подать бумагу и перо? — подобострастно спрашивает Воробушек.
Меня просто рвет на части от радости, от неожиданно возникшей возможности связаться с Ребеккой. Я просто уверена, что она внимательнее всех отнесется к моим проблемам и желаниям.
— Неси, — деланно безразлично прошу я.
— Сию минуту! — Воробышек делает глубокий поклон и выбегает из комнаты.
Надежда начинает щекотать мое воображение, создавая иллюзию возможности спасения. Конечно, Ребекка не сможет отправить меня домой. Но с ее помощью я, наверное, смогу спрятаться здесь, хотя бы на время, пока не придумаю, как избежать венчания, следовательно, неминуемой смерти.
— Прошу вас! — вернувшаяся девушка ныряет в глубокий поклон, потом протягивает мне лист бумаги и перо с чернильницей.
— Не можете авторучку изобрести? — ворчу я, принимая драгоценные дары.
— Госпожа? — переспрашивает непонимающая Воробышек.
— Забудь! — машу я рукой, бросаясь к небольшому столику возле дивана.
— Госпожа! Надо одеваться! — напоминает служанка.
— Сначала письмо! — отвечаю я, быстро царапая пером по бумаге. — Я могу надеяться, что ты сразу же его передашь?
— Конечно! — Воробушек берет сложенный вчетверо лист и, спрятав его в складках серой юбки, после глубокого поклона выбегает из комнаты.
Трясусь мелкой дрожью в ожидании ее возвращения. Бегут минуты. Чтобы занять свои руки и мысли, перебираю юбки на диване, глажу рукой ткань великолепного платья. Да… без служанки мне даже не разобраться, что на что надевать. Скоро ужин, а на мне нет платья, не говоря уже о прическе.
— Дорогая Ребекка! Мне нужна твоя помощь. Помоги — и Решающий будет твоим! — голос Фиакра сочится сарказмом.
Резко оборачиваюсь. Решающий стоит в дверях с моей запиской в руках и не отрывает от меня странно горячего взгляда.
— Вы выбрали неверную интонацию для чтения, — первое, что приходит мне на ум и на язык. — Для чтения чужого письма. В вашем чудесном магическом мире нет понятий о чести и достоинстве? О том, что читать чужие письма не просто некрасиво или невежливо — постыдно?
Фиакр ничего не отвечает, только странно смотрит на меня через всю комнату.
— Ау! — окликаю я его.
Бесполезно. Он смотрит на меня и сглатывает, будто нервничает. Или голоден… Или с ума сошел…
Бог мой! Я же не одета!
Ну… как не одета. На мне вообще-то много что надето: прозрачная белая сорочка, корсет жемчужного цвета и эти… как их… рейтузы… белые с зелеными ленточками… и чулки, кстати, чулки чудесные, тоже белые, с вышивкой… Грудь в корсете впечатляет даже меня саму. В современном бюстгальтере у меня всё выглядит гораздо скромнее.
Вот! Скромность — нужное слово! Я сама скромность А вот взгляд Решающего нескромный!
Гордо расправляю плечи. Грудь становится еще… выразительнее.
— Вам разве можно в девичью светелку?
— Светелку? — не понимает Фиакр.
— Тяжело в деревне без нагана… — вздыхаю я, тянусь к одной из нижних юбок и залезаю в нее через ноги. — Теперь, Ваше Превосходительство, вам придется на мне…
Вовремя прекращаю зубоскалить. Именно жениться на мне он и собирается. И даже если сейчас в эту комнату сбежится вся Империя, сценарий никто переписывать не будет.
— Со мной наедине разрешено оставаться любой женщине Империи, — говорит Фиакр, с трудом оторвав взгляд от верхней части моего корсета. — Я Решающий!
— Я помню! — срываюсь я на крик. — И с вами все в полной безопасности!
— Именно, — соглашается Фиакр быстро и спокойно.
— Что вы сделали с несчастным Воробушком? — спрашиваю я. — Сожрали?
— Сожрал? — не понимает он.
— Как вы смели читать мое письмо! Это неприлично! — напоминаю я суть нашего разговора и ему, и себе.
— Как вы смели писать свое письмо! Это глупо! — напоминает он суть наших отношений.
— Извольте выйти… вон! — гордо распоряжаюсь я, небрежно сложив руки на груди и слегка выставив вперед ногу.
Именно на нее он переводит свой горящий негодованием взгляд.
— Можно ли мне быть завтра у Алтаря во всем черном? — нарочито вежливо интересуюсь я. — Чтобы вам не пришлось дважды меня переодевать.
Глубоко вздохнув, раздраженный Фиакр делает шаг в мою сторону, но в это же мгновение низкий, какой-то утробный гул в ушах заставляет меня согнуться от боли.
— Тьма — лучшая компаньонка и дуэнья, — удается мне выдавить из себя.
— Этьен тебя возьми! — восклицает Решающий и делает два шага назад.
Боль мгновенно уходит.
— А кто он, этот Этьен? — живо интересуюсь я. — Ваш Люцифер?
— Это наш палач, — улыбается Фиакр.
— Па-палач?! — изумляюсь я. — У вас и палач есть?
— Мы приличная Империя, — черные глаза смеются. — У нас есть Император, Короли и палач.
— И шут… — скаля зубы в улыбке, добавляю я.
— Я подожду вас за дверью, чтобы проводить на ужин, — сердито говорит Фиакр.
— Меня проводит на ужин мой отец! — еще сердитее отвечаю я.
Вернувшаяся Воробушек краснеет от стыда и огорчения.
— Госпожа… — Воробушек буквально падает на пол, пытаясь поклониться. — Он… он… ждал меня. Он… знал…
— Не переживай, — мягко успокаиваю я девушку, с опозданием подумав о том, какой опасности ее подвергла. — Ну… не получилось, и ладно…
— Почему не получилось? — вставая и горделиво расправляя плечи, говорит служанка. — Я принесла вам записку от госпожи Ребекки.
Глава 28. Худший сценарий
Хочу, чтобы в старости у меня была подруга,
которой можно было позвонить и
старческим дрожащим голосом воодушевленно заорать:
Ну чо, старая коза, когда пойдём пенсию тратить?!
Шутка из Интернета
Любовь — это огонь.
Но никогда неизвестно,
согреет ли он твое сердце
или спалит твой дом.
Джоан Кроуфорд
— Настаивайте на том, чтобы меня назначили вашей фрейлиной, — идеально красивым почерком написано в записке.
Ничего себе! Хоть какая-то движуха! Фрейлиной так фрейлиной!
