— Я бы уточнила твой вопрос, — иронизирую я, совершенно не стараясь задеть недавнюю соперницу, — я не хочу становиться соломенной вдовой этого Высокопревосходительства или делать его счастливым вдовцом.
— Соломенной? — переспрашивает Ребекка, но я не собираюсь читать ей лекцию о фразеологизмах моего мира.
— Забудь… — небрежно говорю я. — Вы, если вас так много, сможете устроить мой побег?
— Мы сможем вас спрятать на какое-то время, — аккуратно отвечает девушка. — А вы уже сами, пользуясь своей силой, сможете отправиться…
— К чертям собачьим… — заканчиваю я.
Тонкие брови Ребекки взлетают в недоумении. Но это уже не важно.
— Можете — прячьте! — прошу, как приказываю.
Когда по длинным и разветвленным коридором дворца я с мамой и папой иду на праздничный ужин, устроенный в честь завтрашней помолвки, план Ребекки кажется мне нереальным.
Когда весь двор склоняется при нашем появлении, а Елена как-то по-сестрински мне улыбается со своего украшенного камнями редкой красоты трона, план Ребекки кажется мне неправдоподобным.
Когда Фиакр, в темно-сером блестящем костюме и шпагой (зачем Магу шпага?), торжественный и строгий, не просто кланяется, а встает на одно колено, план Ребекки кажется мне невыполнимым.
Когда Император Раймунд громко приветствует меня и моих родителей, объявляя этот вечер последним вечером тревог и переживаний за Империю, к которому вся Империя шла несколько столетий, план Ребекки кажется мне утопическим и сюрреалистичным.
Когда Король Базиль, вторя Императору, заявляет, что мое появление в мире Магмы — подарок мироздания всей Империи за искренность и веру в мое появление, план Ребекки кажется мне сумасшедшим.
Сидя за богато накрытым столом, я рассматриваю придворных и размышляю, кто же из них входит в это «мы». Стопудово чокнутый Бернард, несомненно, завистливый и умный Лефевр, и еще кто-то из этих не отрывающих от меня глаз придворных и слуг. Это если верить самой Ребекке, которая может оказаться и одинокой сумасшедшей.
Остро ощущаю отсутствие рядом верной своей подруги Полинки. Вспоминаю, как мы клялись с ней прожить жизнь рядом, дружить во взрослой жизни семьями и даже поженить наших детей.
Время от времени смотрю на маму и папу, сидящих возле меня по левую и правую руку. Найти, чтобы потерять… Я их подведу… Но я не могу не попробовать. Не могу. Мне нужны мой мир и моя жизнь.
Сам по себе торжественный ужин состоит из невероятного количества смены блюд и тостов. Я не успеваю не только запомнить названия угощений, но и попробовать хотя бы одно. Мое сердце стучит так громко и так быстро, что, кажется, представители этих магических семей не могу не слышать этого бешеного стука. Но нарядные дамы и их кавалеры ведут себя так, как будто всё в полном и понятном всем порядке.
— Дорогая… — шепчет мне мама. — Сейчас тебе надо будет принять участие в церемонии передачи кубка.
— Какой кубок и кому я должна передать? — устало спрашиваю я, глядя на то, как слуга убирает из-под моего носа крылышки кого-то в блестящем желе и ставит чьи-то маленькие ножки под белым соусом.
— Кубки Равновесия, — это уже отец. — Их два. Они символизируют равноправие вашего брака и гармонию ваших отношений.
— Он мне передает, а я ему? — уточняю я. — И что будет в кубке? Из него надо пить? Или в него надо наливать?
— Эти кубки передадим вам обоим мы, твои родители, — важно и строго говорит отец. — У Его Высокопревосходительства нет родителей.
— Жаль… — мерзко улыбаюсь я. — Я бы предъявила им парочку претензий. Но… и плюсы есть: ни свекрови, ни свекра…
Мама смеется, пряча смех в пышный рукав платья.
— А я ему и тещу, и тестя на блюдечке с голубой каемочкой! — продолжаю я.
Теперь улыбку от гостей прячет и отец.
— Главное, не пролить ни капли напитка, — отец снова становится серьезным. — Это плохая примета.
— Нафига вам приметы? — злюсь я. — Вы же все Маги! Какого черта!
— Хорошо, — отец терпелив. — Не примета. Знак.
— Ага! — усмехаюсь я. — Знак чего?
— Того, что у Алтаря будут проблемы, — тихо и испуганно отвечает за отца мама.
— А вы думали, что их не будет?! — искренне поражаюсь я такой не оправданной ничем наивности.
Взгляд отца откровенно тяжелеет.
— Как ты можешь думать, что мы не беспокоимся о тебе? — возмущается он. — Будь аккуратна и внимательна. И всё будет хорошо.
— Этому вы тоже такой наказ дали? — спрашиваю я.
— Этому? Решающему? — догадывается мама. — Ему не нужны наказы. Он не прольет ни капли.
— Понято… — бормочу я, и вдруг меня осеняет.
Чтобы выиграть время и предпринять попытку спрятаться, мне нужно, как минимум, выйти из зала. Беру за тонкую ножку высокий бокал с тонкими стенками, наполненный густой ярко-фиолетовой жидкостью. Вот точно вино из фиакринии — ягоды, названной в честь жениха. И когда мама, наклонившись ко мне, начинает бормотать что-то успокаивающее, я, делая вид, что заинтересованно прислушиваюсь, подставляю под ее руку бокал с вином. Бокал падает с хрупким, едва слышным звоном — не разбивается, но вино разливается по белоснежной скатерти и яркими брызгами ложится на пышный рукав маминого роскошного серо-голубого платья.
— Ой! — талантливо пугаюсь я и, как в детстве, добавляю — Я нечаянно!
— Ничего… — спокойно реагирует мама.
Я с ужасом смотрю, как пятна на скатерти медленно, но верно исчезают, как брызги, испортившие мамино платье, волшебным образом бледнеют и испаряются на глазах.
— И скатерть, и посуда, и наряды всех гостей созданы бытовой магией, — улыбается мама. — Но будь аккуратнее, доченька. Уронив Кубок Равновесия, получишь необратимые последствия.
— И магии всей Империи может не хватить, чтобы это исправить, — хмурится отец, глядя на меня с подозрением.
— Понятно… — расстроенно говорю я, прижимая руку к животу, в котором что-то урчит и булькает то ли от страха, то ли от голода.
Холодная кожа ладони прикасается к чему-то мокрому.
— Ужас! — шепотом ахает мама. — Твое платье уникально! Оно испорчено!
Я вспоминаю мамины слова о том, что платье мое изготовлено без применения магии.
— Продукт без ГМО? — нервно хихикаю я, стараясь скрыть радость от того, что на моем платье яркое, отчетливо видное фиолетовое пятно.
— Позвольте помочь? — за моей спиной появляется Ребекка.
— Да! Конечно! — неэлегантно вскакиваю я, привлекая внимание окружающих.
— Идите за мной, госпожа, — Ребекка делает глубокий поклон.
Во взгляде отца недоверие и предупреждение. Во взгляде матери любовь и предупреждение. Во взгляде Короля Базиля восхищение и предупреждение. Во взгляде Елены, красота которой сегодня просто крышесносная, жалость и предупреждение. Во взгляде Ребекки затаенная радость и предвкушение победы, маленькой женской победы. Во взгляде Фиакра, сидящего напротив, предупреждение и еще какое-то чувство, которое я не могу прочесть.
Сопровождаемые не слугами, а десятком офицеров, мы с Ребеккой выходим из зала и отправляемся в дамскую комнату с потрясающе красивым интерьером. Офицеры остаются за дверью.
— Ну! — призывно говорю я своей фрейлине, укрощая частое и тяжелое дыхание.
— Сейчас, — тоже волнуясь и явно нервничая, отвечает Ребекка. — Сейчас. Мы объединились для спасения Империи и вашего спасения. Нас много, но у Его Императорского Величества, Их Королевских Величеств и Его Высокопреосвященства сил больше, чем у нас. Мы должны успеть переправить вас в относительно безопасное место, в котором вы будете способны применить свои магические способности, способности Sorcière.
— Так переправляйте! — тороплю я, чувствуя себя выпотрошенной курицей, которую уже не нафаршируешь, потому что она трясется мелкой дрожью и фарш всё равно вывалится наружу.
Новая мысль проходит легкой тенью перед глазами:
— Его Высокопреосвященство? — удивленно переспрашиваю я. — Он не входит в Ваше «мы»?
— Господин Бернард? — не менее удивленно реагирует она. — Конечно, нет!
