Зеленая истинная генерала дроу (СИ) - Жнец Анна

«Как же ты жалок. Не мужчина, а похотливый бездомный пес».

Перед зажмуренными глазами мелькнул образ зеленой орчанки с клыками и двойным подбородком, но генерал прогнал его прочь. Вместо лица Ньол, он представил ее голос, который так не соответствовал внешности. В воображении пленника этот мягкий, бархатистый голос шептал ему на ухо: «Дракх, мой Дракх. Тебе нравится то, что я с тобой делаю? Сжать его крепче?»

— Да, пожалуйста, — заскулил он и обхватил себя туже, плотнее.

Извиваясь в степной пыли, он шлепал кольцом пальцев по промежности, пока не застыл, вытянувшись в струну. Ягодицы поджались, живот напрягся. Содрогаясь, Дракх мычал в закушенный кулак.

Мощная волна накатила и схлынула, оставив генерала растерянным, ошеломленным, с мокрыми глазами и пересохшим горлом. Несколько минут он лежал со спущенными штанами и пытался прийти в себя. В голове звенела пустота. Грудь болела от бешеных толчков сердца. На языке песок смешался с кровью.

С трудом Дракх сглотнул вязкую слюну и начал садиться, совершенно забыв, где находится. Об этом ему быстро напомнило деревянное днище телеги.

Стукнувшись лбом, он зашипел от боли и упал обратно на спину.

И вдруг с удивлением понял, что ему хорошо. По-настоящему хорошо.

В какой только грязи его не поваляли за время плена, но именно сейчас, лежа в пыли, давно немытый, с липкой ладонью и в измаранных штанах, он ощущал себя чище, чем иной раз в Маэл’ар, когда выходил из душа, благоухая мылом и с красной, расчесанной до царапин кожей.

Так какая разница, как выглядит его истинная пара, если рядом с ней его израненная душа исцеляется?

Глава 6.2

Испачканную руку он вытер о тряпку, свисающую с телеги. Оргазм подарил ему мгновенный и столь желанный сон. Отдышавшись и натянув обратно штаны, пленник закрыл глаза и тотчас, без лишних мыслей, которые могли бы ему помешать, провалился в черную яму забытья.

Ньол разбудила его до рассвета, чтобы он мог спокойно поесть и посетить уборную, не прячась под пледом от солнечных лучей. Больше всего Дракх был благодарен ей за кружку воды. Жажду он испытывал, еще когда только засыпал, а за ночь горло превратилось в самую настоящую пустыню. На языке разливался медный привкус крови, на зубах скрипел песок. И когда он успел набить в рот столько земли?

После завтрака истинная помогла ему забраться в телегу и с головой накрыла уже знакомой тряпкой, пахнущей соломой и животными. Сегодня ехать было веселее, потому что в этот раз его повозкой управляла Ньол и они могли разговаривать в дороге, перекрикивая скрип колес и цокот лошадиных копыт. Отличное занятие! Правда, общалась с ним избранница неохотно, будто сквозь зубы, но Дракх не унывал. Этим утром он проснулся в хорошем расположении духа, с чувством, будто все в его жизни должно наладиться.

Кожу на шее стягивало от таинственного узора, нарисованного черной краской. Ньол сказала, что его силы запечатали, но Дракх чувствовал, как его магический резерв, еще вчера пустой, постепенно, капля за каплей наполняется маной. Скоро он сможет колдовать. И никакие дурацкие рисунки ему не помешают.

Мысль придала уверенности. Вернув себе дар, он больше не будет таким беспомощным. А уж когда прозреет… Дракх ждал этого момента и боялся его, ибо, когда туманная пелена перед глазами рассеется, он как следует рассмотрит свою истинную пару. Ему придется привыкнуть к ее внешности, какой бы та ни была. В блаженном неведении слепоты уже не спрячешься от правды.

Солнце пекло, нагревая ткань над ним. Чувствуя этот жар, пленник нервничал. Все же темные эльфы не привыкли находиться днем под открытым небом. От верной смерти Дракха защищала лишь грязная, ветхая тряпка, которую ничего не стоило сорвать с его головы. Сложно представить положение, более уязвимое, чем у него в эти палящие летние часы, когда солнце в зените и пустынная степь превращается в раскаленное горнило.

— Что это?

Он трясся в повозке уже большую часть дня, когда в привычной мешанине звуков — стрекот колес, скрип оглобель, шорох песка и лошадиное ржание — вдруг уловил что-то необычное. Как будто грохот далекой грозы. Но какие грозы в этой засушливой части света?

Пленник напрягся под своим покрывалом и весь обратился в слух. Звук нарастал. Генералу показалось, что сбоку к ним приближается конница. Вскоре он различил мужские голоса. Говорили на орчанском.

Это точно были мужчины. Голоса низкие, басовитые, не перепутаешь с женскими.

— Кто это? — снова спросил Дракх из своего укрытия, но Ньол молчала.

Его охватило нелогичное и опасное желание выглянуть наружу и саму посмотреть, что происходит, но он вовремя вспомнил о солнце и своей слепоте. Оставалось лишь терпеливо лежать на дне телеги и ждать ответов.

Наконец избранница соизволила объяснить:

— К нам присоединился еще один отряд. Они тоже возвращаются домой. Нам по пути, поэтому поедем вместе.

Еще один отряд.

И в этом отряде есть мужчины.

До сих пор Ньол окружали только женщины, а теперь рядом с ней станут виться всякие похотливые самцы. Наверняка среди них и красавчики найдутся. Красавчики, в представлении орков.

Мысль разозлила. Под ребрами поселилось чувство, похожее на тревогу, и настроение испортилось.

Ну почему они не разминулись с этим проклятым отрядом? Насколько было бы лучше, если бы каждый ехал своей дорогой!

Настроение продолжало падать. Теперь, лежа под своей вонючей тряпкой, он слушал, как Ньол разговаривает с каким-то мужиком, причем делает это на орчанском, так что ни слова не понять. Что они обсуждают? Почему этот зеленый репей прилип к его избраннице и никак не отвяжется? Дракх напрягал слух, пытаясь определить, не флиртуют ли эти двое, не кокетливый ли тон у Ньол, не много ли масла в голосе ее собеседника?

Успокоился генерал, только когда снова повисла тишина — никаких голосов, лишь телега скрипит, ветер воет да копыта лошади стучат по земле в привычном убаюкивающем ритме.

Спустя несколько часов повозка остановилась. По ощущениям пленника, уже должно было стемнеть, но никто не предложил ему вылезти из кузова.

— Скоро вернусь, — бросила Ньол, и он услышал удаляющиеся шаги.

Лежать под одеялом надоело до тошноты. За время дороги все мышцы в его теле затекли и одеревенели. Хотелось размяться, сдернуть с лица опостылевшую тряпку и вдохнуть воздуха.

На свой страх и риск Дракх приподнял плед и на всякий случай закрыл глаза, чтобы в очередной раз не обжечь слизистую солнечными лучами. Если сквозь сомкнутые веки он увидит свет, значит, еще день и высовываться наружу нельзя, а если темно…

Было темно.

Дракх осторожно приоткрыл один глаз. И тут же с громким вздохом распахнул оба. Вместо привычного тумана перед ним простиралась песчано-каменистая пустошь под звездным небом. Земля была усеяна круглыми чахлыми кустиками, высотой где-то до колена, а вдоль горизонта тянулась горная гряда, размытая в темноте.

Сердце подскочило и заколотилось в районе горла. Не веря своему счастью, генерал принялся усиленно моргать, но картинка не исчезла, как в прошлый раз. Секунды складывались в минуты, а он все еще видел то, что видел.

Дракх подождал немного и откинул покрывало. Затем выбрался из телеги и осмотрелся вокруг, едва дыша. От радости и волнения его потряхивало. Он даже вспотел, словно взгляд требовал от него таких же усилий, как тяжелая физическая работа.

По одну сторону от телеги лежала плоская долина с колючей скудной растительностью, по другую — орки суетились возле костров. Огромные пузатые женщины таскались туда-сюда с ведрами и котелками, а еще более огромные мускулистые мужики распрягали лошадей и перебирали вещи в повозках.

Задержав дыхание, Дракх поискал глазами Ньол. Ему не терпелось увидеть свою истинную. Неуверенно, каждую секунду боясь вновь ослепнуть, он направился в сторону толпы, шума и света. Его избранница должна быть где-то там, с сородичами.

Он шел, по привычке осторожно, и вертел головой, осматриваясь. Все орчанки были для него на одно лицо — страшные, как жабы-переростки, с какой-то кабаньей внешностью. И его истинная такая же… Он старался не думать об этом и не расстраиваться раньше времени. В какой-то момент Дракх решил, что не узнает Ньол в толпе, ведь он видел ее всего несколько секунд, но тут две громадные фигуры на фоне огня привлекли его внимание.