Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

Карета была маленькая и тесная, и если бы Уильям не водрузил на ее низенькое сиденье чемодан, прижавший Эвелин к самому краю, то им бы пришлось ехать вплотную друг к другу.

— Дайте-ка угадаю, — произнес Уильям несколько нараспев. — Вы отправились на тот пышный бал, который гремит сейчас в отеле, но ваша золотая карета не приехала и вам пришлось сбежать в наемном экипаже? — Он опустил взгляд на ее ноги, словно мог что-то рассмотреть в окутывавшем их полумраке. — Хрустальных туфелек я определенно не вижу. Значит, если вы не нищенка, превратившаяся в принцессу, то у вас должна быть другая причина сбегать так рано.

Эвелин поджала губы:

— Откуда вы знаете, что в отеле сейчас бал?

— Просто у меня есть уши, — ответил он, подняв свои темные брови. — Но, судя по тому, что еще не так поздно, бал в полном разгаре, а вы на улице единственная… вывод, который я могу сделать, — это то, что там что-то произошло.

Эвелин встретилась с ним взглядом:

— Может быть, я просто не люблю балы.

— Все любят балы.

— А я, может, не люблю.

Из его рта вырвался короткий смешок.

— Может, это из-за того, что вы все время сбегаете с них в самом начале? Точно, давайте я окажу вам услугу. Вы вернетесь на бал, повеселитесь, а я поеду в этой карете к себе в трактир.

— А у меня другое предложение, — улыбаясь, сказала Эвелин. — Давайте туда пойдете вы, а я поеду на карете домой?

— Что ж, боюсь, не получится. Вы одеты для него в самый раз, прямо как павлин. Великолепный павлин. А мой наряд, — он показал жестом на свой ничем не примечательный коричневый костюм, — для бала не годится.

— Я туда не вернусь. — Она вдруг поняла, что почему-то не может выдерживать его взгляд, как ей удавалось это с другими людьми. Это было все равно что пытаться голыми руками вытащить из огня раскаленную кочергу. В животе у нее что-то затрепетало, и она опустила глаза на свои белые кружевные перчатки. — Вам придется смириться с тем, что в этой карете мы поедем вместе.

— А если нам окажется не по пути? — продолжал надавливать он.

— Значит, кучеру придется сделать крюк, — парировала Эвелин, в то время как из окна донесся храп упомянутого кучера.

Губы незнакомца все еще были изогнуты в улыбке, но Эвелин уже начинала чувствовать раздражение.

— Неужели вы ждете, что я поверю, будто такая леди, как вы, в таком наряде…

— Как у павлина? — перебила она.

— Я сказал, «великолепного павлина» — это был комплимент. Что, такая леди, как вы, не найдет другого способа добраться до дома? Разве у вас у всех не частные экипажи?

Эвелин подняла бровь:

— У нас у всех?

Он сделал в ее сторону неопределенный жест:

— У леди и лордов. У тех, кто при деньгах.

— Я к их числу не принадлежу, — ответила она. — У меня ничего нет. Я сама ничто.

— Ха! — Его голос вдруг зазвучал громче. — Врете и не краснеете.

— Я никогда не вру, — коротко ответила Эвелин и протянула ему руку. — Мое имя мисс Ситон, и я торжественно клянусь вам, что я не из «тех, кто при деньгах».

— Ну, а я Уильям, — сказал он, не беря ее руки.

— Просто Уильям?

С его стороны было в высшей степени неприлично не назвать фамилии, однако, судя по издевательской ухмылке на его лице, так оно и было задумано.

— Все люди врут, мисс Ситон. Невозможно прожить жизнь, не соврав.

— А я вот не вру, — твердо произнесла она.

Уильям открыл было рот и тут же его закрыл.

— То есть вы утверждаете, что если подруга спросит вас, идет ли ей платье, в котором она выглядит словно колбаса в сеточке, то вы посмотрите ей в глаза и так ей и заявите?

Эвелин наклонила голову набок:

— Есть способы сказать это добрее, но да, я буду с ней честна.

Уильям залился густым, теплым смехом, заполнившим всю эту маленькую кабинку.

— Значит, подруга из вас лучше, чем из меня друг. Или хуже, в зависимости от того, кто будет спрашивать. Большинство людей плохо воспринимают критику.

— Разве это критика, если я скажу, что другие платья подруге идут больше?

— Обсудите это лучше со своими сородичами, не буду вам мешать, — ответил он, наклоняясь к ней так близко, что его волосы скользнули по ее щеке. От него пахло пылью и шалфеем, и на какое-то безумное мгновение ей показалось, что он собирается ее поцеловать. Но он потянулся к ручке двери и нажал на нее. — Вперед. Спросите у них. Я бы сказал, что можете вернуться с ответом ко мне, но это было бы ложью, потому что я намереваюсь уехать, как только вы шагнете наружу.

Эвелин невозмутимо на него посмотрела, а затем резко захлопнула дверцу. Звук, похоже, наконец разбудил кучера, потому что тот озадаченно выкрикнул:

— Куда едем?

— Я не врала, — процедила она сквозь зубы. — До дома мне добираться больше не на чем. Поэтому скажите мне, докуда подбросить вас и ваши пожитки, — и я возьму вас с собой.

Уильям прищурился:

— Тут пахнет какой-то историей. Я прямо чувствую. Возможно, не «Золушкой» — тыквы и мышей не видать… Но что-то здесь точно есть. Я писатель, знаете ли. У меня нюх на такие вещи.

— Повезло, — ответила она. — Я уверена: какую бы историю вы себе ни придумали, она окажется куда увлекательнее, чем то, что случилось на самом деле.

— Ага! — Он широко улыбнулся. — Так, значит, что-то все-таки случилось? Ну же, вы просто обязаны мне рассказать. Я питаюсь историями. Без них я зачахну.

Эвелин ответила ему самой милой улыбкой, которую только могла изобразить.

— Тогда вы скажите мне, где вы зачахнете, чтобы я вас дотуда довезла.

Он наигранно обиженно на нее посмотрел:

— А вам на это глубоко плевать, так ведь?

— Нет, потому что вы просто преувеличиваете. А это, как я полагаю, еще одна писательская черта?

Он посмотрел на нее — и в животе у нее затрепетало, однако вместо того, чтобы снова сострить, он сказал:

— Кони-стрит. Там есть трактир.

— Кони-стрит? — Она знала название, но не могла вспомнить откуда. — А вы разве не из этих мест? По акценту я решила, что вы отсюда.

— Я отсюда. — Теперь его голос звучал оскорбленно. — Я что, похож на туриста?

Эвелин покачала головой:

— Я просто предположила, что у вас есть здесь дом.

— Он есть. — Уильям прочистил горло. — Просто я… — Он покачал головой. — Лучше в трактир, спасибо.

Эвелин прищурилась.

— А тут пахнет какой-то историей, — сказала она. — Я не писательница, но даже я это чувствую.

— Нет, историей здесь не пахнет, — отрезал он. — Я проделал долгий путь и очень устал. Так что если нам и правда придется ехать вместе, то, может быть, будем это делать в тишине?

— Интересно: когда хрустальная туфелька оказалась вдруг на вас, вам сразу стало нечего сказать, — пробормотала она, а затем выкрикнула в окно: — Будьте любезны, на Лонг-Клоуз-Лейн через Кони-стрит.

И карета с грохотом покатилась в темноту.

Глава 10

Эвелин повезло, и, придя домой, ей удалось избежать встречи с матерью — Сесилия рано отправилась спать, — но за завтраком это было уже неизбежно, и неважно, как долго она будет валяться в постели, как тщательно будет расчесывать свои вьющиеся русые волосы и сколько провозится с пуговицами на утреннем платье с высоким воротничком.

Той ночью ей приснился мужчина, с которым она разделила карету, только во сне он не молчал, нахмурившись, всю дорогу, а рассказывал ей истории — волшебные сказки про мышей и кареты. Слова его искрами замирали в воздухе, оставляя за собой дымный след. Она проснулась, почувствовав тряску, словно бы по-прежнему ехала в том экипаже, и только через несколько мгновений поняла, что под ней на самом деле ее кровать, а чувство тряски вызвано пружинами, которые впивались ей в спину при каждом движении.

И вот они втроем сидели на кухне: на столе — миска с вареными яйцами и тарелка с тостами. Камин остывал, утренний бриз приносил в комнату из открытых окон запах свежескошенной травы.