Каннут, отродье Севера (СИ) - "taramans"

Филип весело расхохотался.

Кан исподтишка снова осмотрел мага.

«М-да… он и правда не очень-то походит на местных. Сначала я этого не заметил: так же смугл, черноволос. Но сейчас уже стоит заметить, что разница все же есть. Филип выше ростом и заметно выше. Тоньше фигурой, а местные, как на подбор — невысоки и коренасты. Лицо у него немного вытянутое, нос ровный, тонкий. А у местных мужчин все больше либо крючком, либо здоровенный, широкий. Он, этот веселый маг, больше на араба похож. Только вот глаза — голубые, что довольно странно при его облике!».

Тем временем дорога начала забираться на пологий, но довольно высокий холм. Среди дубов стали чаще встречаться заросли каких-то кустов. И небольшие скальные выступы периодически виднелись по сторонам от дороги.

— Видишь, Кан? Это начинаются отроги гор. Там, ближе к Луке, столице маркграфства, дорогу пересекает невысокая горная гряда, которая идет до самого берега моря. Меняются деревья — становятся пониже и… как бы это объяснить? Природа больше похожа на южную. Вот как у нас, в Иберии! Ах да, ты же не бывал там и не поймешь. Больше солнца, больше тепла и море, Кан! Море!

«Судя по всему, некоторая грусть по родине у Филипа все же имеется!».

Когда они въехали на вершину холма, перед ними открылась прекрасная картина. Ряд холмов с этой стороны плавно перетекал в низину, чтобы примерно через пол-лиги снова подняться холмами на той стороне долины. Холмы, заросшие лесом; долина, четко расчерченная прямоугольниками полей, с какими-то посевами разных оттенков зелени; деревня, чьи аккуратные домики расположились вокруг пересечения дороги и небольшой реки.

«А я бы не назвал это поселение деревней! Это уже приличное такое село. И домов, растянутых негусто вдоль дороги и реки, — изрядно!».

— Вон там проходят ярмарки! — показал рукой на ближний склон холма Филип.

На указанном месте был расположен большой прямоугольник, ограниченный рядами деревянных столов, навесов и даже небольших строений.

— Купцы, которые постоянно приезжают сюда, платят местной крестьянской общине какие-то деньги за то, чтобы те содержали торговое место: чинили столы и навесы, присматривали за лавками. Так что крестьянам здесь вдвойне выгода: и деньги дважды в год получают, и свои товары распродают, подрабатывают по-разному: кто место под жилье предоставляет, кто пищу на продажу готовит, а кто в торговле помогает, обслуживает гостей по-разному. Да и покупают они здесь то, что им требуется самим по хозяйству, — продолжал пояснения маг.

— Х-м-м… выгодное место! А кому налоги платят? — задумчиво спросил Кан.

— Раньше платили барону. А сейчас — напрямую в городскую казну Луки. Эти земли, как баронства не стало, перешли в ведение магистрата.

— Губа не дура у магистрата! Ничего не делают, а денежки гребут!

— Сомневаюсь! Местные старейшины и староста — те еще хитрованы! Скорее всего, налоги они платят по самому низшему разряду! — засмеялся Филип.

— Почему это? — удивился парень.

— Сборщики налогов сюда каждый год приезжают все одни и те же. Ну какому чиновнику, чернильной душе, понравится тащиться на лошадях из города в такую даль? А эти прощелыги сговорились с местной верхушкой, вот и год за годом пишут все в докладах — то вредители у них поля уничтожат, то засуха у них, то — потоп. А то и орки нападут, хотя уже даже не знаю, сколько лет орки если и приезжают, то только торговать да закупаться необходимым. Получается, по бумагам — прибылей у крестьян нет, с голоду бы не помереть! Прощелыг этих, мытарей, понятно, что не обидят, чтобы все было как надо в докладах. И звонким серебром отсыплют, и продукты возами отправят, а здесь еще и селянку посимпатичнее в койку подложат. Так что… не придерешься! И тем хорошо, и этим. В общем, община живет очень неплохо, и каждый год прирастает новыми домами и новыми жителями. Тут у них все по уму налажено — и сбор с каждого двора на общие нужды общины, ну и помощь тому, кто по какой-то причине нуждается. Башковитый здесь староста! Ну да, ты его еще увидишь — ночевать-то мы у него будем!

Они спустились вниз и заехали в деревню. Никакого частокола не было, да и размеры ее вряд ли бы позволили соорудить какое-то защитное сооружение вокруг.

«Расслабились крестьяне! Как есть расслабились! А орки если?».

— Филип! А ты говорил, что в Степи который год идет кровавая междоусобица. А кто же тогда сюда торговать приезжает?

— Правильно говорил. Только я еще говорил, что Степь огромная. И то, что в середине ее или в каком другом краю режутся орки уже сколько времени, никак не влияет именно на нашу сторону степи. Здесь, рядом, вообще живут орки, которые больше торговлей вовне занимаются. Они там как торговый форпост и посредники между степью и королевством. И их, выходит, никто не трогает. Деньги же всем нужны, а как получить эти деньги, железо, еще что-то из королевства, если торговцев и посредников вырежешь? Никак не получить! Так что ближних орков вся эта суматоха с выбором, кто главнее в степи, почти не касается!

Каннут ехал рядом с магом и крутил головой во все стороны.

«Х-м-м… чисто. Чисто, уютно и даже красиво!».

Дома в деревне были разных размеров и разных видов. Часть домов, по виду более старых, были из дубовых бревен — массивные, почерневшие от времени срубы. Большие подворья с огромными воротами, часто крытые досками, с большими надворными постройками, также срубленными из бревен. Другая часть домов, причем большая часть по количеству, были совершенно другими — более нарядными, веселыми, высокими.

«В Европе такие дома можно увидеть и в Германии, и в Чехии, и в Швейцарии. Фахверковые они называются!».

— Филип! А почему дома такие разные? — не удержался от вопроса Каннут.

— Те, что бревенчатые — они более старые. Это жители, которые здесь живут с момента основания деревни. А эти — новые, построены переселенцами. Одно время в королевстве активно заселяли окраины, даже деньги переселенцам платили, чтобы расселить западные и центральные провинции. Сейчас уже ничего не платят, но люди потихоньку все равно сюда переезжают. Хоть и степь рядом, но властей да аристо здесь мало, и крестьянам это больше нравится. Свободнее они себя чувствуют! Да и со старостой им здесь здорово повезло: муж головастый, хозяйственный, хитрый. И верхушку деревни под стать себя подобрал. У них дальше по долине, возле реки, еще и лесопилка имеется, а на дальнем склоне одного из холмов они старый карьер снова в дело пустили — камень там заготавливают! Попомни мои слова: лет через десять, если ничего не случится, здесь уже городок получится.

— А орков они разве не боятся? — удивился Кан.

— А чего их бояться? Оркам и самим выгодна эта деревня. Они здесь торгуют, у них здесь интерес свой имеется! — хмыкнул в ответ маг.

— А еще, Филип! У меня еще вот вопрос…

— Что-то я начал утомляться от твоих вопросов, парень! — засмеялся тот, — Ну, давай уж свой вопрос!

— Я вот слышал, да и вообще логично… Пятьдесят лет нордлинги здесь держали власть, ну и всякое бывало. А где же отпрыски их? Я имею в виду, что слышал, что по деревням много белобрысых детей выросло.

— А-а-а, вон ты о чем! Ерунда это все! Нет здесь никаких многочисленных выводков ублюдков северян. Есть, конечно, какое-то количество людей с чуть более светлыми волосами, но не очень-то и много таких. Видно, мало здесь было нордлингов или этих пятидесяти лет было мало, чтобы появилось заметное количество смесков. А уж таких белых, как ты — и вообще… По всем окрестным деревням, если считать, может, наберется несколько, не больше. Так что — да, ты тут, как белая ворона среди стаи черных галок! — снова засмеялся Филип, — Ну да ладно! Мы к дому старосты подъезжаем. В присутствии посторонних называй меня — господин маг или проще — господин. Не роняй мой авторитет, это может больно ударить по моему кошелю!

И «милсдарь» маг снова засмеялся.

На всем протяжении улицы, от окраины деревни к центру, народа им попадалось мало: несколько стаек ребятни, из тех, кто совсем мал, да пара-тройка людей взрослых, которые кланялись Филипу и провожали их взглядами.