Тьма и Свет - Пол Томпсон

– Крылья настроены на «подъем», а это значит, что мы будем подниматься все выше и выше, – ответил Манёвр. Гном сморщил свой крючковатый нос. – Скоро станет холодно. Воздух будет разрежаться; вот почему только стервятники и орлы могут летать так высоко. У всех остальных слишком маленькие крылья. У «Повелителя облаков» не должно быть проблем с этим.

– Всем придется одеться потеплее – сказал Стурм

– У нас есть наши меха, – сказала Китиара, справившись с гневом, вызванным сложившейся ситуацией. – Я не знаю, что могут носить гномы.

– Ох! Ох! – Канат махнул рукой, чтобы его заметили. – Я могу сделать личные отопительные приборы из материалов, которые у меня есть в шкафчике для веревок.

– Прекрасно, займитесь этим. – Канат и его ученик поспешили прочь, переговариваясь друг с другом. Слесарь слушал так внимательно, что прошел под деталью двигателя и вошел в дверной проем.

Погодник застонал. Забыв от волнения о своей ноше, Стурм сунул его под мышку, как буханку хлеба. Гном закашлялся и застонал. Стурм поставил его на палубу. Первым делом Погодник попросил своего воздушного змея. Лесоруб объяснил, как тот был потеряна, и слезы навернулись на глаза Погодника. Когда они стекали по его щекам, они оставляли чистые следы в саже.

– И еще одно, Манёвр, – сказала Китиара. – Вы сказали, что воздух станет разреженным. Вы имеете в виду, как это происходит на очень высоких горных вершинах?

Именно так.

Она уперла руки в бока и сказала:

– Однажды я вела кавалерийский отряд через высокие Халкиские горы. Да, было холодно, и, что еще хуже, у нас текла кровь из ушей. Мы падали в обморок при малейшем напряжении и испытывали сильнейшие головные боли. Шаман по имени Нин приготовил для нас зелье, которое облегчило нам путь.

– То, что первобытный шаман может сделать с м-магией, гном может сделать с т-технологией, – сказал Заика.

Стурм посмотрел в иллюминатор машинного отделения на темнеющее небо. На внешней стороне стекла уже образовалась изморозь.

– Я очень на это надеюсь, мой друг. От этого может зависеть наши жизни.

Глава 7. ГИДРОДИНАМИКА

На палубе было тихо. Стурм пробрался по правому борту к носу корабля. Наводчик установил там телескоп на веретене, и Стурм захотел осмотреться. Ему было нелегко передвигаться в толстой меховой шубе, капюшоне и рукавицах, но он решил, что это ничуть не хуже, чем быть в полном доспехе.

Едва слышно было хлопанье крыльев, «Повелитель облаков» неуклонно поднимался вверх. Летающий корабль пронзил слой мягких белых облаков, которые оставили слой снега на палубе и крыше. Однако, как только он преодолел слой облаков, поток воздуха над Крыльями смел снег прочь.

Вокруг них стояли огромные столбы пара, толстые бело-голубые колонны, которые в лунном свете казались твердыми, как мрамор. Стурм изучал эти массивные облачные башни в подзорную трубу Наводчика, но все, что он мог видеть, – это их скульптурные поверхности, гладкие и неподвижные, как замерзший пруд.

Он уже больше часа не видел ни одного гнома. Манёвр снова привязал руль, и все они исчезли внизу, чтобы поработать над своими изобретениями. Иногда он слышал или чувствовал удары и грохот под ногами. Китиара, полностью и восхитительно закутанная в свою лисью шубу, ушла в столовую и растянулась на столе, чтобы вздремнуть.

Стурм повернул подзорную трубу влево, над заостренным носом корабля. Солинари сияла между двумя глубокими ущельями в облаках, серебря своими лучами воздушный корабль. Он всматривался в странную архитектуру облаков, видя в них лицо, повозку, вставшую на дыбы лошадь. Это было прекрасно, но невероятно одиноко. В этот момент он чувствовал себя единственным человеком в мире.

Холод пробирался сквозь его тяжелую одежду. Стурм хлопнул себя ладонями по рукам, чтобы разогнать кровь. Но это не очень помогло. Наконец он оставил свой холодный пост и вернулся в столовую. Он смотрел, как спящая Китиара мягко покачивается в такт движению корабля. А потом он что-то учуял.

Дым. Там что-то горело.

Стурм кашлянул и сморщил нос. Китиара пошевелилась. Она села как раз вовремя, чтобы увидеть появление причудливого призрака. Он был похож на пугало, сделанное из жести и веревки, но у этого пугала на голове была стеклянная банка, а из спины шел дым.

– Привет, – сказал призрак.

– Манёвр? – спросила Китиара.

Маленькое пугало подняло руку и открутило банку со своей головы, и на ней появились ястребиные черты Полубочки.

– А что вы думаете об изобретении Каната? – спросил он. – Он называет это Усовершенствованным Персональным Отопительным Прибором, Марк III.

– Марк III? – сказал Стурм.

– Да, первые два прототипа оказались неудачными. Бедный Слесарь получил ожог на своем... ну, он еще какое-то время будет стоять за обедом. Это был Марк I. Марк II лишил Каната большей части бакенбард. Я предупредил его, чтобы он не использовал клей на Идеальном Шлеме Наблюдения.

Манёвр вытянул руки и закружился на месте.

– Видите? – Канат пришил непрерывный моток веревки к набору длинного нижнего белья, а затем покрыл лаком весь костюм, чтобы сделать его водонепроницаемым и воздухонепроницаемым. – Здесь тепло идет от оловянной печки. – Он напрягся, указывая на миниатюрную пузатую печку, установленную у него на спине. – Жирная сальная свеча дает до четырех часов тепла, а эти жестяные полоски разносят тепло по всему костюму. Манёвр наконец, опустил руки.

– Очень остроумно, – решительно сказала Китиара. – А с двигателем что-нибудь сделали?

– Вабик и Всполох не могут договориться о причине повреждения. Вабик настаивает, что неисправность заключается в бутылках с молниями Всполоха, в то время как Всполох говорит, что двигатель плавится в положении «включено».

Китиара вздохнула:

– К тому времени, как эти двое договорятся о том, что исправить, у нас уже кончится небо.

– Может ли что-нибудь летать так высоко, как мы сейчас?

– Нет никаких причин, по которым другой летающий корабль не смог бы подняться так высоко. Это в значительной степени вопрос аэродинамической эффективности. – Он постучал по одному или двум циферблатам и добавил – Я полагаю, что дракон может забраться так высоко. Если, конечно, они все еще существуют.

– Драконы? – повторил Стурм.

– Драконы, конечно, особый случай. По-настоящему крупные из них, красные или золотые, могли достигать очень больших высот.

– Насколько больших?

– У них размах крыльев был не менее 150 футов, – сказал Манёвр, наслаждаясь своей лекцией. – Я уверен, что мог бы сделать расчет, основываясь на пятидесятифутовом животном весом сорок пять тонн… конечно же, они не могли летать так, чтобы это не стоило больших усилий…

– Сейчас там холодно снаружи – перебила его Китиара, соскребая иней с маленького окошка. Она подышала на очищенное место, и оно мгновенно стало молочно-белым.

Заика начал подниматься по лестнице снизу, но его личный нагревательный аппарат зацепился за лестницу, и он несколько секунд боролся, чтобы освободится.

– Все в п-порядке с кораблем? – поинтересовался он.

– Управление в порядке, – ответил Манёвр, – но мы все еще идем вверх. Датчик высоты зашкалил, так что Наводчику придется вычислить, на какой высоте мы находимся.

Заика хлопнул в ладоши своими обмотанными веревкой руками:

– П-прекрасно! Это сделает его очень счастливым. – Предводитель гномов свистнул в голосовую трубку. – А-а теперь послушайте! Наводчик, п-поднимись в рулевую рубку!

Через несколько секунд маленький астроном с грохотом взбежал по лестнице, споткнулся на верхней ступеньке и упал ничком. Китиара помогла ему встать и поняла, почему он так неуклюж. Он натянул свой шлем-кувшин так, чтобы прикрыть лицо длинной бородой. Заика и Китиара трудились и вертелись, чтобы снять банку. Она отцепилась с громким хлопком!

– Клянусь Реорксом – выдохнул Наводчик. – Я уже начал думать, что мои собственные бакенбарды пытаются меня задушить!