Соблазн (СИ) - Виннер Лера

Нет, мне нужна была настоящая, ничем не ограниченная и только моя свобода.

В конце концов, пользоваться травами, готовить мази, шить и стряпать я с детства умела отлично. Даже при самом плохом для меня итоге всегда найдется богатый дом, в котором нужна работница.

— Госпожа герцогиня выглядит такой печальной, что я обеспокоился, — Бруно встал рядом со мной и прищурился на солнце, ударившее ему в глаза, потому что, в отличие от меня, он стоял не под навесом. — Ты хмуришься. Что-то произошло?

Я коротко вздрогнула от того, насколько это обращение и эта интонация уже были мне знакомы, и только после посмотрела по сторонам.

Конечно же, нас никто не слышал.

Приблизившись ко мне, он заговорил так, как подобает говорить с герцогиней, если она пребывает в добром расположении духа и в должной мере близка со своими людьми. Все, что после — невинный, казалось бы, вопрос, больше похожий на перешептывание двух любовников, — заведомо было предназначено только для моих ушей.

— Просто задумалась.

— Очевидно, о чем-то неприятном?

Я наконец взглянула ему в лицо, и так смогла наблюдать, как настроение портится и у него тоже.

— Мира…

— Тише.

Я осадила его так спокойно, как не ожидала от себя сама, и посмотрела под ноги, не зная, что ему сказать.

— Я сделал что-то не так?

Напряжение в его голосе показалось мне настолько искренним, что на долю секунды я позволила себе усомниться во всем и разом и счесть себя едва ли не умалишенной.

Мужчина, которому все равно, не станет спрашивать так.

Или это тоже было частью искусной игры?

То, что сказал о нем Удо…

«Ты либо отправишься обратно к отцу голодранкой, либо вынуждена будешь вежливо принимать в этом доме его шлюх».

Мог ли Бруно в самом деле оказаться способным на подобную низость?

Практически ничего не зная о нем, а в том, что мне было известно, находя одни только загадки и противоречия, я так глупо хотела надеяться, что нет.

Не потому, что рассчитывала на него, а потому что человек, умеющий быть настолько нежным, просто не мог… Не должен был.

Сейчас он смотрел на меня с чуть рассеянной, чтобы она не стала заметна окружающим, но ощутимой тревогой, и как же мне хотелось обо всем забыть. Вернуться в позавчерашний день, в грозящий мучительной смертью лес, но снова жить и наслаждаться одним моментом, не сомневаясь ни в ком и ни в чем. В первую очередь, в самой себе.

— Это не…

К счастью, мне не пришлось договаривать, потому что у главных ворот началась суета.

В них кто-то постучался.

Застывший рядом со мной Бруно наблюдал за происходящим молча, и, кажется, точно так же, как и я, испытывал странное тягостное чувство. Предощущение беды, способной сломать все планы и изменить жизнь до неузнаваемости.

Крутившийся возле ворот мальчишка развернулся и со всех ног побежал ко мне.

— Герцогиня… — он запнулся, восстанавливая дыхание. — Там какой-то человек. Он просит о чести повидаться с вами.

Это было неожиданно, и, разумеется, герцогиня Керн в отсутствии мужа могла прогнать незваного гостя прочь, но нарастающее в груди беспокойство подсказывало мне, что спрятаться от новостей, которые принес мне этот неизвестный человек, уже не получится.

— Проси его.

Бруно не двинулся с места и ничего не сказал. Мы вместе в молчании смотрели на то, как высокий мужчина в черном плаще входит в ворота и с достоинством идет через двор.

По мере его приближения я смогла рассмотреть и красивую осанку, и аккуратную бородку, украшающую его лицо. Походка и манера держаться выдавали в нем представителя знати, и тем удивительнее было, что этот человек захотел говорить именно со мной, а не спросил герцога.

Я не отводила взгляда, ожидая, пока он приблизится, и не могла видеть Бруно, но кожей ощущала, как воздух вокруг нас сгущается и начинает сильнее пахнуть грозой.

Схожим образом пахло от Удо, когда он пускал в ход свои чары.

Обдумать как следует это открытие я не успела, потому что гость наконец подошел к нам и отвесил мне глубокий и очень учтивый поклон.

— Кто вы и зачем хотели меня видеть? — я обратилась к нему резче, чем приличествовало мое положение, но нетерпение было слишком велико.

— Мое имя Вильгельм Монтейн, госпожа, но оно едва ли вам о чем-то скажет, — словно не заметив моего волнения, он стоял прямо и смотрел на меня со спокойным интересом.

Это позволяло и мне рассмотреть его лучше, и спустя минуту я с отстраненным удивлением отметила, какие у него невыносимо усталые глаза.

— У вас есть дело ко мне, господин Монтейн? Или вы предпочтете дождаться герцога?

— У меня дело к вам. Не скрою, оно доставляет мне удовольствие.

Качнув головой, Вильгельм опустил руку в карман, и я отметила, что вместе с этим движением Бруно приподнял руку тоже, как будто намеревался оттолкнуть меня при необходимости.

— Я рад сообщить вам, герцогиня, что вы вдова.

Вильгельм снова выпрямился, и мы с ним успели встретиться взглядами перед тем, как что-то тяжелое и блестящее с глухим звоном полетело на землю.

Глава 10

Герцогская цепь Удо Керна лежала в пыли у моих ног, а я продолжала неотрывно смотреть на человека, который ее принес.

— Кто вы такой и что это значит? Извольте объяснить!

Люди вокруг примолкли, завороженные и напуганные происходящим, но я не видела и не слышала никого из них. Прямо сейчас меня не интересовал даже застывший изваянием и как будто отгородившийся от меня Бруно.

Точно так же продолжавший смотреть только на меня Вильгельм кивнул, признавая мое право требовать подобного.

— В свое время ваш супруг забрал у меня все, что я любил, и все, на что только смел надеяться. Мне потребовались годы, чтобы подготовиться и потребовать от него удовлетворения. Герцог оказался достаточно благородным человеком, чтобы мне в этом не отказать. К счастью для меня, Создатель оказался милостив и судил по справедливости. Это все, что я имею право вам сказать.

Он говорил как человек, нашедший покой и не страшащийся ни моих возможных слез, ни приказа прикончить его на месте, и удивительным образом я испытывала только уважение к нему, хотя небо с землей и менялись для меня местами.

— Из того, что вы сказали, я ничего не поняла.

— Это избранник Одетты, урожденной Лэйн, второй жены герцога Керна, я полагаю, — Бруно наклонился и поднял с земли цепь, одномоментно превратившуюся из атрибута власти в воплощение скорбных вестей.

По всем правилам и логике, ее полагалось поднять мне, но он избавил меня от этой обязанности, не захотел смотреть на то, как я исполняю вдовий долг. Мой последний долг перед опостылевшим Удо.

Вильгельм улыбнулся уголками губ и вежливо склонил голову.

— Не имею чести знать вас.

— Если бы вы меня знали, поверьте, не сочли бы это честью, — не глядя на него, Бруно перебирал в пальцах поблекшие золотые звенья. — И все же скажите мне, господин Монтейн, осталось ли что-то, касающееся герцога Керна, но не предназначенное для глаз и слуха герцогини?

Я повернулась, чтобы посмотреть на него в этот момент, потому что держался Бруно с безупречным достоинством. Веселому леснику или мальчишке, пасшему свиней и принимавшему роды у коров, негде было научиться подобному.

Вильгельм, по всей видимости, оценил это тоже.

— Нет. Только это.

Он снова опустил руку в карман, и на этот раз вытащил из него свернутый в четыре раза листок бумаги.

— Последним желанием герцога Керна было, чтобы я передал это вам.

Вильгельм шагнул ко мне, протягивая письмо, и я взяла его, отстраненно удивившись тому, что руки совсем не дрожали.

— Я же желаю вам всего самого доброго, герцогиня. И, поверьте, это желание искренне.

Он поклонился мне еще раз, учтиво кивнул Бруно, так и оставшемуся стоять за моим плечом, а потом развернулся и направился обратно к воротам.

Пока их не заперли за ним, я не двинулась с места, и, кажется, не начала дышать, но как только это случилось, развернулась и, не глядя ни на кого, быстрым шагом направилась в библиотеку.