Книжная лавка фонарщика - Остин Софи

Эвелин вспыхнула:

— То есть вы намеренно не открывали магазин?

— Нет, нет, — искренне ответил он. — Я открываю его после того, как позавтракаю и разберусь с другими делами.

Эвелин подняла бровь:

— Уже почти полдень.

— Я в курсе, — добродушно произнес он. — Дел у меня было много.

Эвелин сложила руки на груди:

— Вы знаете, сколько человек этим утром проходило мимо и остановилось, чтобы заглянуть в окно или даже дернуть за ручку?

Мистер Мортон поправил очки:

— Подозреваю, вы сами хотите мне об этом сообщить.

— Шесть, — сказала она. — Семь, если считать мальчишку — разносчика газет, который целых пять минут носом к стеклу разглядывал энциклопедии.

— Не думаю, что Грегори умеет читать, — возразил мистер Мортон. — Он, наверное, просто любовался переплетом. Я и сам люблю им полюбоваться, знаете ли.

Эвелин прищурилась:

— Сколько у вас в среднем стоит книга?

— В моем магазине отсутствует такое понятие, как «среднее».

— Ладно, — сказала Эвелин. — Как бы то ни было, за одно это утро вы, как я могу предположить, потеряли несколько фунтов стерлингов.

— Если допустить, что они бы что-то купили, а не просто облапали бы все книги и ушли, — ответил мистер Мортон. — Если им действительно нужна книга, то они вернутся. Всем известно, что я открываюсь не по расписанию.

— Книжный магазин Сэмпсона на Кони-стрит открывается, когда еще нет и девяти, а его газетный киоск — и того раньше, как раз к прибытию первого поезда.

— Сэмпсон — известный газетчик, — фыркнул мистер Мортон. — Настоящие читатели приходят ко мне.

— Пришли бы, если бы вы были открыты, — возразила Эвелин. — Сколько из них вспомнят о том, что хотели вернуться, когда минуют мясную лавку и дойдут до рынка? Вы бы удвоили свою прибыль, если бы открывались раньше.

Мистер Мортон изучающе посмотрел на нее, проведя взглядом по ее однотонной черной юбке и белой льняной блузке и остановив его на шляпке с вороновым пером, приколотой к ее прическе. Она оделась, как, по ее представлениям, должна была выглядеть помощница книготорговца, но шляпка, возможно, была уже немного чересчур.

— Вы правда думаете, что мне нужна помощь?

— Я считаю, что с моей помощью дела у вас пойдут значительно лучше, чем без нее, — ответила Эвелин, последовав за ним внутрь магазина. — Примите меня на работу, и я каждый день буду открывать за вас магазин в девять утра. Я буду протирать с полок пыль, консультировать покупателей и придумывать, как привлечь их еще больше. А еще я помогу вам правильно организовать книги.

— Они и так организованы, — фыркнул мистер Мортон, скрываясь за шкафом. — Вот почему я решил, что не буду никого нанимать. Я не люблю, когда в мои дела кто-то лезет.

— Когда кто-то говорит, что в его дела кто-то лезет, мистер Мортон, он обычно подразумевает, что дела эти идут наилучшим образом. А я — простите мне эту дерзость — не считаю, что это так. — Они были с ним одного роста, и Эвелин посмотрела ему прямо в глаза, в его добрые карие глаза. — Возьмите меня на работу, — сказала она. — Дайте мне месяцев шесть испытательного срока — допустим, до Рождества. И если я окажусь права, вы удвоите мне зарплату.

— А если вы ошибаетесь? — спросил мистер Мортон.

— Тогда вы можете вернуть все как было, и мы полюбовно с вами разойдемся своими дорогами, — ответила она. — Но я не ошибусь. Вот увидите.

Он снял очки и пощипал пальцами переносицу.

— А вы с характером, мисс Ситон. Вам это кто-нибудь говорил?

— Пару раз бывало, — ответила она.

Продолжая смотреть ей в глаза, он произнес:

— Чтобы вы понимали, работа будет непростой. Вы когда-нибудь стояли на ногах так долго, что в подошвы будто начинали впиваться иголки? Когда-нибудь просыпались с утра такой же уставшей, как ложились спать вечером? Вот как ощущается тяжелый труд, мисс Ситон. От него все болит. Он утомляет. Он влечет обязательства, какие приходится выполнять даже в те дни, когда хочется не вылезать из-под одеяла. Поэтому, прежде чем я протяну вам руку, прежде чем мы заверим сделку рукопожатием, я хочу убедиться, что вы твердо уверены в своем решении.

Эвелин подняла подбородок.

— Я знаю, кого вы видите, глядя на меня, — непреклонно сказала она. — Вы думаете, что перед вами состоятельная леди, такая, которая в своей жизни не поднимала ничего тяжелее иголки. Что ж, я не такая леди, мистер Мортон. Перестала ей быть. Я хочу работать. И брать на себя обязательства. Если вы просто дадите мне шанс, я покажу все, на что способна.

Он отвел взгляд и вытащил из брюк край рубашки, чтобы протереть очки.

— Знаете, — сказал он тихо, — думаю, я вам верю. — Снова надел очки и протянул ей руку. — Я буду платить вам столько же, сколько платил племяннику: фунт и два шиллинга в неделю, — пока вы будете с понедельника по пятницу выполнять ту же работу, что и он, и продавать столько же книг, сколько и он. И, как вы сами предложили, мы подведем итоги на Рождество.

— А как же выходные?

— На выходных прихожу только я, — ответил мистер Мортон. — По субботам тут тихо, а в воскресенье мы закрыты. С понедельника по пятницу будет вполне достаточно, вы согласны?

Эвелин кивнула. Один фунт и два шиллинга в неделю. Значит, в год она будет зарабатывать примерно пятьдесят семь фунтов. Этого же должно хватить, чтобы снять квартиру? Даже крошечную! Даже всего с двумя спальнями и кухней. И возможно, с садом, чтобы выращивать травы.

Она по-детски широко улыбнулась мистеру Мортону.

— Спасибо вам, — сказала она, пожимая его мозолистую ладонь. — Вы не пожалеете.

— Ох, зато вы можете, — ответил он. Теперь и на его губах появилась улыбка, а в уголках глаз собрались морщинки. — Что ж, пойдемте со мной, будем начинать.

Глава 13

В то время как Эвелин занималась изучением книжного магазина, Уильяма Мортона разбудил стук в дверь. Убрав упавшую на лоб прядь волос и готовясь смыть с лица прилипшее к нему выражение отрешенного отвращения, он вяло приподнялся на кровати. Слишком много дней провел он в этой маленькой комнате с ее впивавшейся пружинами в спину койкой и мерцающей сальной свечой. Слишком долго прохаживался он вдоль тесных стен, намеряя кругами неизменные десять шагов.

Стук повторился.

— Уилл! Ты не спишь? — Это был голос Джека.

Уильям перевел заспанный взгляд на окно, из которого пробивались яркие лучи полуденного солнца.

— А ты чего встал? — прохрипел Уилл. — Ты же вроде всю ночь работал.

— Мистер Хилл требует к завтрему комнату. Говорит, сегодня ночуешь последний раз. — Дверь приоткрылась. — Извини.

— Да зайди ты уже, — сказал Уильям, садясь. — Нечего на весь этаж разглашать о моем выселении.

Джек протиснулся внутрь. В детстве он был щупленьким мальчиком, но сейчас, когда ему минуло двадцать, располнел и почти догнал щеками свои растопыренные уши. Однако нос его, пострадавший еще в школе в драке с Ларри Дэвисом, по-прежнему оставался кривым, а волосы, рыжевато-русые и не такие густые, как у Уильяма, все так же падали на лоб кудряшками.

Он уставился на Уильяма с задорной косой улыбкой:

— Неудачи его преследуют, как же. Может, раньше ты этим и славился, когда тебя не хотела печатать ни одна газета Йорка…

Уильям раздраженно вздохнул.

— И еще эта неудачная затея со стихами! — Джек скорчил гримасу. — А теперь поглядите-ка! Приезжает из Лондона с кучей золота в кармане и перспективами на будущее и еще называет себя жертвой невезения. Я счастлив за тебя, Уилл. Это же в Библии написано, что мудрый человек создает больше возможностей, чем находит? А ты эту возможность полностью создал для себя сам.

Уильям улыбнулся, хотя в животе уже поднималось колющее чувство.

— По-моему, на самом деле это сказал Фрэнсис Бэкон.