Оборона дурацкого замка. Том 8 (СИ) - Ютин Макар

В гулком, бессмысленно-злом голосе намек и насмешка.

«Способ оставить в живых»

Он отвлекся едва ли на долю секунды, когда голодный взгляд впился в открытое перед ним зрелище.

Очередной амулет прошуршал в спертом, умирающем воздухе, взорвался густой, мучнистой тучей безвредного, но исключительно плотного дыма у его лица.

Лица наблюдателей, очертания комнаты, верх и низ — все скрыто дымовой завесой девы-культиватора.

Со всех сторон раздался мучительный, выворачивающий нутро кашель. Не из-за компонентов дыма, из-за самого его появления.

Счет чужих жизней, и так короткий, пошел на минуты.

Тело под ним снова задергалось, от двух мощных ударов ногами Саргон покачнулся, вовремя заметил угрозу, прижался ближе, снизил возможность сильных ударов

Глаза Дун Цзе некрасиво выпучились.

Усилил напор, с радостью улыбнулся в напряженное, потное, прекрасно видимое лицо.

Весь мир за пределами Алтаря превратился в серый туман.

За. Пределами. Алтаря.

Ни единой струйки дыма не проникло за невидимую границу.

Прекрасный план почти столь же прекрасной начертательницы опять пошел прахом из-за сущей случайности.

Усиленный напор на горло заставил брюнетку закатить глаза, потратить остатки Ци на защиту трахеи.

«Клятва слуги в обмен на жизнь…»

Прошлый голос продолжал убеждать его заставить девушку принять клятву. И делать, делать с ней все, что предусмотрено договором.

Для его заключения подойдет консумация.

«Перед Алтарем, как обряд вхождения в семью, подчинения мужчине, свадьба для наложницы»

Маленькая грудь с гипнотически привлекательной родинкой заходила ходуном под его ненасытным взглядом, пыталась вдохнуть сильнее, продавить больше Ци вверх, от легких к изящной шее.

Испытание будет завершено покорением одного участника другим.

«Так пусть же ублажит победителя!» — хохочущий голос эхом вторил одурманенным, разгоряченным мыслям в темных оттенках обратной стороны луны.

Он резко ослабил давление локтя, подался вперед, накрыл ее губы своими, когда брюнетка инстинктивно приоткрыла ротик

Она бессознательно ответила на поцелуй, глаза расширились, вспыхнули огнем желания, мычание сдерживаемого стона сквозь поцелуй сменилось криком боли от движения пронзенной кинжалом ладони, а затем очередным сладострастным вздохом.

Пальцы правой руки юноши ощутили, насколько она уже мокрая там внизу, возбуждение бессознательно довлело не только над ним одним.

«Так вот в чем может быть смысл испытания!»

От удивления в парне на секунду проснулось благоразумие.

«Очередная синская двойственность. Мужчины бьются насмерть, познают друг друга в бою. Мужчина и женщина бьются насмерть, поединок сменяется и они познают друг друга в парной культивации».

Он уже не мог противиться своим (своим ли?) своим! желаниям.

Теперь пала последняя преграда морали.

«Она хочет меня!»

Ладонь собственническим жестом огладила низ живота, кончики пальцев нежно сжали горошину клитора, принялись поглаживать, примеряться к дырочке внизу

Прекратилось ее сопротивление, но не его давление

Громкие стоны поглощались ненасытным серым облаком, ноги в туфлях экстатично стучали в кромку Алтаря, упирались и скребли по камню, дергались в воздухе, скользили по бедрам юноши на ней, одна слетела, обнажила маленькую ступню, что вывернулась, уперлась в его плечо, затем обе ноги скрестились за его спиной, сжались, сдавили, потянули вниз

Рука двинулась дальше

Щель такая узкая, что указательный палец едва влез на всю длину несмотря на всю смазку

Дун Цзе задвигала бедрами, стонала и хныкала, глаза потемнели от невыносимого желания

Однако в тот момент, когда он уже почувствовал ее горячее лоно, почти вошел в нее, когда пальцы их рук переплелись, языки вели друг с другом неравный бой, а его левая рука, с нежностью сжимая пальцы ее правой, продолжала локтем давить на девичье горло, чувствуя, как возбуждает ее эта вынужденная покорность, это ощущение властного доминирования

.

.

.

БАБАХ!!!

Взрывная волна подарила секунду опустошительной, беспомощной невесомости.

Защитный покров сорвало как упаковочную пленку, дуновение благодати проникло внутрь, голоса разом зашлись в уродливых, звериных криках, чужая, наведенная ненависть, гнев и садизм отступили, сбежали глубже, в потемки его вознесенной души.

Голоса замолчали

Тело вбило в черные, тюремные полосы древней стены, светлая Ци отозвалась радостным золотистым ретривером, темная заворчала в глубинах, кольнула голову предупреждением.

Взрыв смел весь прошлый туман. Две дорогие, сияющие пластины зависли в воздухе с противоположной стороны Алтаря. Там, под малиновый звон золотого амулета, затягивала расхристанный поясок ханьфу избитая, израненная, злая, как все грешники Диюй, Дун Цзе.

«Гунге Цунванг — Почетный Король Великого Сострадания», — успел прочитать Саргон, прежде чем одна из бесценных пластин утратила свой блеск, позеленела окисленной медью и моментально спрятана бледными, все еще непослушными пальцами брюнетки обратно в рукав.

Второй артефакт не имел официальных иероглифов «спонсора» техники или явления. Лишь архаичный символ инь-ян, который медленно наливался тревожным черно-белым блеском, почему-то с красной каймой.

Когда он завершил рисунок, Дун Цзе издала крик раненого, падшего торжества, «мы за ценой не постоим», когда эта цена стала чрезмерной.

Зато теперь Саргон прекрасно ощущал, как ее переполняла Ци. Своя, не чужая, не заемная, не временная или с другими ограничениями.

«Раунд цу. Файт!» — сострил он у себя в голове, хотя положение не располагало к веселью.

«Вот почему она не боялась. До последнего держала козырь»

Он все еще чувствовал присутствие тьмы на задворках сознания. Кровожадность никуда не делась, лишь снизилась до переносимых значений, остатки эйфории одарили легкомысленностью, прошедшее возбуждение — пренебрежением к противнице.

Единственное, что четко осознавал Саргон — это собственную неадекватность.

«Спасибо Дун Цзе и за это. Хотя я был бы более благодарен, если бы мы все же успели завершить Испытание… пусть и таким странным образом»

Образ стонущей под ним миниатюрной женщины снова вскипятил кровь темными мыслями.

Светлой Ци осталось меньше половины, использование темной слишком чревато, даже без «беды с башкой» каналы горели от чрезмерного использования линьши гадкой стороны Луны, а также пропущенного объема переданной голосами энергии.

Саргон заранее знал, что не сможет без нее обойтись. Следовало хотя бы попытаться снизить последствия.

В своем неадеквате он пропустил через каналы почти двойной объем даньтяня заемной мерзости. Еще хотя бы треть от уже использованного, и каналы могут просто не выдержать.

«Очень не хочется выяснять, чем духовный тромб отличается от физического», — весело хмыкнул слегка безумный юноша, хотя в душе ему хотелось рвать на себе волосы, — «Надеюсь, мне будет достаточно просто победить ее… в смысле вырубить. С полностью восстановленной Ци, когда я близок к донышку. Эх, и сдаваться злая гордячка явно не желает, а завершить начатое…» — он осклабился разом от стыда, гордости, смущения и остатков плотских желаний.

А потом Дун Цзе с яростным криком метнула в него легкий, дымчато-фиолетовый луч.

Глава 7

"Возьмемся за руки, друзья,

Возьмемся за руки, ей Богу"

ФШ-ш-ш-БАМ

Уже второй фиолетовый луч, точнее маленькая и слабая молния в виде луча, хлопнула по его многострадальному телу.

Первый оказался пристрелочным, он с утробным стуком покорябал каменную кладку позади Саргона, оставил мимолетный запах озона с мокрой курицей, зато после него молнии били точно в цель.

«Как вообще она может использовать технику⁈»

По крайней мере, он выяснил, как Дун Цзе все время попадает. Понять не сложно: Саргон нащупал духовную метку. Ничего особенного, девушка даже не ставила ее осознанно, лишь использовала обрывки той связи, которая случилась у них на Алтаре. Пусть на мгновение, но их телесные энергии начали сливаться в парной культивации.