Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Она лежала рядом, дыша часто, ее грудь, освобожденная от части кружев (лифчик все еще держался, но едва ли), вздымалась. Ее синий взгляд бросал вызов и Лире, и мне: «Ну что, дракон? Кошечка накормлена. А что с этой служанкой?»

Под одеялом Лира облизнула губы с видом довольной хищницы. Ее розовый хвост дернулся раздраженно, почуяв новый виток конкуренции. А я лежал, разрываясь между остатками блаженства, нарастающим возмущением и диким, нелепым предвкушением. Трия дня до свадьбы. Элиана — на пороге. А в моей постели — война только вступила в самую интересную фазу. И обе «воюющие стороны» явно намерены идти до победного конца. Кружевного, влажного и абсолютно безумного.

Луна за окном превратилась в бесстыдного соучастника, заливая спальню серебристым светом, который лежал на коже, как жидкий металл. Воздух гудел от прерванного дыхания, шипения и мурлыканья, смешанных в один опьяняющий коктейль.

Ирис не просто скинула белье. Она сбросила его с яростным, почти отчаянным движением, как сбрасывают оковы. Черное кружево упало на пол бесформенным пятном. И она встала передо мной — обнаженная, дерзкая, ослепительная. Лунный свет очертил ее безупречные формы: высокую, упругую грудь с твердыми, темно-розовыми сосками, тонкую талию, плавный изгиб бедер и то самое место, ради которого затевалась вся эта война — смутную, интригующую тень между стройных ног. Она стояла, выпрямившись, подбоченясь, ее синие глаза пылали вызовом и страхом. Страхом показаться слабой. Но больше всего — жаждой победы. Над Лирой. Над собой. Над моим вниманием.

— Довольна, кошка? — бросила она Лире, но смотрела на меня. Голос дрожал, но не от холода. — Теперь очередь настоящей женщины.

И прежде чем Лира успела что-то ответить или продолжить свое сладкое пиршество, Ирис оттолкнула ее от моего «товарища». Резко, грубо, с силой отчаяния. Лира, с полуприкрытыми от блаженства глазами и блестящими губами, аж пискнула от неожиданности, откатившись на спину.

Ирис не медлила. Она села. Не опустилась плавно, а воткнулась на меня сверху, как меч в ножны. Резко. Нетерпеливо. Туго.

— Мммф! — вырвалось у нее, больше похожее на стон боли, чем на удовольствие. Ее тело вздрогнуло всем напряженным каркасом. Глаза широко раскрылись, в них мелькнуло искреннее, детское испуганное изумление. Первый раз. Это был ее первый раз. И он был яростным, неудобным, неистовым. Она прикусила губу до крови, стараясь не закричать, не показать слабину. Слезы блеснули на ресницах, но не скатились. «Не смей думать, что мне больно!» — кричало каждое напряжение ее мышц, каждый сдавленный выдох.

Но потом… началось движение. Сначала нерешительное, робкое, почти неуклюжее. Потом, почувствовав меня внутри, почувствовав, как ее собственное тело начинает отвечать теплой волной вопреки боли, она ускорилась. Ее бедра задвигались — сначала неловко, потом набирая ритм, хлеща по моим с силой, граничащей с отчаянием. Она скакала, как на диком коне, пытаясь его обуздать, а на деле обуздывая свои собственные ощущения. Ее грудь вздымалась в такт, соски твердели еще больше, синие глаза были прикованы к моему лицу, ища подтверждения, одобрения, победы.

Лира лишь рассмеялась. Тихо, с наслаждением. Это ее только забавляло. Она облизнула свои губы, смакуя остатки моего угощения, с видом гурмана, попробовавшего редкое вино. Потом она медленно, демонстративно облизала пальчики — один за другим, смакуя каждый, не сводя с меня аметистовых глаз, полных хищного веселья. А потом… она опустила руку вниз. К своим розовым шелковым трусикам. И отодвинула край. Луна, словно по заказу, упала туда лучом, осветив ее мокрую «кошечку» — гладкую, розоватую, сияющую влагой. Ее пальчики скользнули туда легко, естественно, лаская себя с мастерством знатока. Она не просто мастурбировала. Она давала представление. Для меня. Ее взгляд наслаждался моим вниманием, ловил каждый мой вздох, каждый стон, вырванный скачущей на мне Ирис. «Смотри, Дракон. Вот как это делает профессионал» — говорили ее полуприкрытые веки, ее мурлыкающее дыхание.

Ирис это не понравилось. Сквозь туман боли, нарастающего незнакомого удовольствия и ярости она увидела, куда направлен мой взгляд. Она резко повернула мою голову к себе, пальцы впились в виски. Синие глаза впились в мои, требуя, умоляя, приказывая.

— Смотри на меня! — ее голос был хриплым, сдавленным. — Смотри! Я здесь! Я… я твоя!

Ее бедра задвигались еще быстрее, еще отчаяннее. Она скакала, как одержимая, пытаясь физически приковать мое внимание, затмить собой вид Лиры. Боль уходила, ее место занимало что-то новое, пугающее и сладкое — волны нарастающего, неконтролируемого удовольствия. Ее стон стал громче, менее сдавленным.

Мои руки, лежавшие на ее бедрах, схватили ее попку. Не лаская. Сжимая. Властно, ощущая упругость мышц под гладкой кожей, очерчивая пальцами каждую выпуклость. Я почувствовал, как она вздрогнула всем телом, как ее внутренние мышцы сжались вокруг меня в ответ на эту грубую ласку. Затем я перевернул ее. Резко, без предупреждения. Служанка оказалась снизу, а я — сверху. Ее глаза расширились от неожиданности и новой волны ощущений.

— Теперья́рулю, — прошипел я, глядя в ее синие бездны.

И начал насаживать ее на себя. Нежно? Заботливо? Хрен там. Беспощадно. Глубоко, мощно, с силой, от которой она вскрикнула — на этот раз чистого, дикого удовольствия, смешанного с остатками боли. Я задавал ритм — властный, неумолимый, забирающий все ее внимание, все ее тело, всю ее душу. Она впилась ногтями мне в спину, ее ноги обвили мою талию, ее голова запрокинулась, обнажая горло, по которому бежали серебристые лунные блики. Она была моей. Полностью. Без остатка.

Лира не стала ждать. Пока Ирис стонала подо мной, потерянная в вихре новых ощущений, кошкодева скользнула вниз. Ее теплый, шершавый язычок коснулся моих яичек. Сначала нежно, исследующие. Потом увереннее, влажнее. Она ласкала их, обволакивая теплом и влагой, пока я продолжал беспощадно трахать Ирис. Это было невыносимо. Двойное наслаждение — глубокая, влажная, сжимающаяся плоть Ирис и нежные, умелые ласки Лиры. Ирис выла, ее тело выгибалось навстречу каждому толчку, ее пальцы рвали простыни. Лира мурлыкала, ее язык работал с хищной точностью, ее пальцы продолжали играть с собой, добавляя к ощущениям визуальный ряд безумной красоты.

Война? Нет. Это был симфонический оркестр плоти, где каждая нота — стон, каждый аккорд — спазм, а дирижером был я — Дракон, потерявший берега в море их соперничества и своего собственного неутолимого желания. И где-то на горизонте, окутанная пылью дорог, мчалась Элиана со своими рыцарями, чтобы ворваться в самый кульминационный момент этого безумного, роскошного, дорогостоящего кошмара. Но до ее приезда… оставалось еще немного времени. И я намеревался использовать его по полной.

Лира была неумолима. Она чувствовала меня — каждую дрожь, каждое напряжение мышц, каждый сдавленный стон, который вырывался из моей груди под ее двойным натиском и беспощадными толчками в Ирис. Ее кошачьи инстинкты уловили момент нарастающей бури внутри меня раньше, чем я сам ее осознал.

— Мрррааа… — ее мурлыканье под моими яйцами стало низким, вибрирующим, торжествующим. В тот самый миг, когда волна удовольствия достигла критической высоты, готовая обрушиться в Ирис, Лира действовала.

Быстро. Ловко. Как хищница, перехватывающая добычу у конкурента. Ее рука — теплая, цепкая — резко вклинилась между моим животом и телом Ирис. Одним точным движением она вытащила мой ствол из влажной, сжимающейся в последнем спазме глубины Ирис. И тут же, не дав ни секунды передышки, погрузила его себе в ротик. Глубоко. До самого основания. Забрала все. Весь накопившийся заряд, всю ярость, все напряжение. До последней, сладчайшей, пульсирующей капельки.

Я взвыл. Не стон — именно взвыл, как зверь, выпуская пар после нечеловеческого напряжения. Голова запрокинулась, тело выгнулось в немом экстазе. Это был не просто кайф. Это была разрядка грома после долгой грозы. Чистая, ослепляющая, всепоглощающая.