Тем более сейчас, после того как он спас мою жизнь?
От этого болезненного вопроса даже зажмуриваюсь, пока перед глазами не начинают плясать разноцветные искорки.
Нет… он прост оне может быть преступником…
Я не верю в это!
Змей отвозит меня к особняку, возле которого уже стоят Огюст и Антуан Фаваро. Передав меня им, Змей с Сигурдом снова срываются с места и отправляются в самую гущу схватки.
— Мадам, вы в порядке? — тут же начинает суетиться возле меня Огюст.
— Более или менее, — облизываю пересохшие губы я.
Дрожь уже отступила, но страх пока никуда не делся. Правда, сейчас страх за собственную жизнь сменился страхом за жизни крестьян и состояние имения.
— Рад, что с вами ничего не случилось, — внезапно отозвался Фаваро и в его голосе я, к своему неподдельному удивлению, даже чувствую искренность.
— Спасибо вам за эти слова, но сейчас я больше переживаю не за себя.
— Понимаю, — кивает Фаваро, вглядываясь вдаль, — С другой стороны, враг уже уходит, так что нападение мы, считайте, отбили. Осталось самое трудное.
— Оценить наши потери… — дрожащим голосом шепчу я.
Глава 22
— Может, вы все-таки приляжете? — даже через пару часов после того как все, наконец, закончилось, Огюст все равно продолжает суетиться вокруг меня.
Сперва он помог подняться по ступеням особняка, бережно поддерживая за локоть, а потом усадил на диван в гостиной и периодически предпринимал робкие попытки проводить меня до моей комнаты.
И я ему за это искренне благодарна. После осознания того, что я чуть не лишилась жизни, у меня такое чувство, будто я нахожусь будто в забытье. И, возможно, мне действительно было бы полезно сейчас забыться сном, чтобы к утру все эти ужасные воспоминания притупились и поблекли.
Вот только, меня останавливает осознание собственной ответственности за состояние людей и их имущества после нападения разбойников.
— Может, хотя бы воды? — жалостно стенает Огюст, видимо, поняв, что отправлять меня к себе все же бессмысленно.
— Огюст, — строгим, но изможденным голосом говорю я, — Вода может подождать. Лучше скажи, удалось ли оценить потери? Я хочу знать, насколько плохи наши дела.
Смотритель тяжело вздыхает и качает головой.
— Господин Фаваро сказал, что лично соберет всю нужную информацию, но он пока не вернул…
Огюст не успевает даже закончить, как двери особняка распахиваются и на пороге появляется запыхавшийся Фаваро, чье лицо выглядит усталым. Под мышкой он тащит небольшую пачку бумаг.
Зацепившись взглядом за меня, он сразу подходит ближе, а я встаю с дивана. Глядя на его сосредоточенное лицо, сердце у меня в груди испуганно замирает. Но я заставляю себя держать спину прямо. Даже если наше положение хуже некуда, я должна с достоинством принять этот удар.
— Мсье Фаваро, надеюсь хоть вы сможете мне озвучить наш положение дел? Каков ущерб от этого нападения?
— Могу, — уверенно отвечает он, — И спешу вас успокоить, на самом деле наш ущерб не так велик, как могло показаться с самого начала.
— Неужели? — нервно сглатываю я, не веря в то, что услышала.
Зная характер Фаваро, с него станется сначала разыграть меня неуместной шуткой, а потом сказать, что наши дела гораздо хуже.
Однако, вместо этого, он берет зажатые подмышкой бумаги и начинает их кропотливо перекладывать, озвучивая ущерб:
— Было подожжено семь домов, из них четыре удалось сразу же потушить. У двух сгорела только крыша, ее можно будет легко заменить. Последний дом пострадал больше всего. Скорее всего, его придется снести. Но даже с учетом привезенных из Аратоги людей, у нас остались свободные дома. Мы можем переселить пострадавшую семью на всемя или навсегда в другой дом.
То, что дома практически не пострадали — это действительно хорошая новость. Но меня гораздо сильнее заботил другой вопрос.
— А что с людьми? Скольких мы потеряли?
Фаваро тяжело вздыхает и снова зарывается в бумаги.
На этот раз я чувствую его замешательство. Фаваро больно говорить на эту тему. И я его понимаю как никто другой. В отличие от Адриана, для меня важна каждая жизнь. Причем, дело вовсе не в нехватке рабочих рук.
После того, как я объездила все владения Адриана, помогая своей магией больным и умирающим, я лично убедилась в ценности человеческой жизни. Как для того, кто отдает всего себя ради помощи нуждающемуся, так и для близких этого самого человека.
Даже если у людей отнять их посевы, дома и все личные вещи, это не будет значить ровным счетом ничего, покуда их близкие живы. Их будет объединять и поддерживать надежда и вера. В собственные силы, в друг друга, в безмятежное будущее, которое рано или поздно наступит.
Именно поэтому этот вопрос так важен для меня.
— У нас шестнадцать человек ранено. Из них двенадцать отделалась легкими ранами. Еще у троих средние раны, но, думаю, их жизни ничто не угрожает. По крайней мере, их осмотрел лекарь из отряда Змея. Кстати, насчет лекарей. Оказывается, единственного лекаря, который проживал в Топях, был схвачен еще в прошлый набег и продан Аскелату. Вы договорились насчет возвращения ваших подданных обратно?
Разговор резко сворачивает в болезненное для меня русло.
Изо всех сил стискивая кулаки, ярко вспоминая наши переговоры с Аскелатом и тяжело мотаю головой.
— К сожалению, нет, — подавленным голосом отзываюсь я.
Я ожидаю, что Фаваро сейчас скажет какую-то колкость или как-то иначе заденет меня, но он просто бросает одну короткую фразу:
— Понятно. Значит, нам нужен новый лекарь или целитель.
— Подождите… — вскидываю голову я, — Вы же сказали, что ранено шестнадцать человек. Двенадцать с легкими ранами, трое со средними. А что насчет еще одного?
— Как я и сказал… — отводит взгляд Фаваро, — …нам нужен новый лекарь или целитель. Состояние последнего раненого тяжелое. И лекарь Змея здесь помочь не сможет. Впрочем, шансы, что он выкарабкается, все же есть. Что касается раненых — это все…
Его подводка заставляет мое замершее сердце камнем рухнуть к ногам.
— Неужели, это значит, что…
— Да, мадам, — прикрывает глаза Фаваро, — Есть и погибшие. Их двое. Один ополченец, а второй… ваш кучер.
Пьер… моего кучера звали Пьер…
Плотно стискиваю ладони, чувствуя, как они дрожат. Губы сами бормочут молитву богам, прося их позаботиться обо всех погибших.
Чувствую как ноги окончательно отнимаются и я снова падаю на диван.
Мысли упорно возвращаются к Пьеру. Ведь именно благодаря ему мне удалось уехать подальше от Адриана, да ещё на его свадебной карете…
И, в то же время, на меня накатывает пронзительное чувство вины. Ведь, не открой я тогда эту злополучную дверцу свадебной кареты, не скомандуй я куда ехать, и Пьер был бы жив.
Да, после того как он довез нас с Фаваро до Топей, Пьер сам решил не возвращаться к Адриану, а остаться с нами здесь. Но стоило ли мне разрешать ему остаться в таком опасном месте?
Я не знаю…
И эта неуверенность давит на меня сильнее, чем все самые изощренные унижения Адриана.
— Эй! — гневно восклицает Фаваро, вырывая меня из безнадежных мыслей, — Мадам Легро занята!
— Уверен, у неё найдётся время для меня, — доносится до меня знакомый грубоватый голос.
Я рывком поднимаю голову и вижу, как в гостиную заходит Змей собственной персоной. В глаза тут же бросается его куртка со свежими порезами на груди. При этом, не смотря на довольно потрепанный внешний вид, израненным он не выглядит.
Не обращая ни малейшего внимания на Фаваро, он подходит ближе ко мне и говорит, выжидательно прищурившись:
— Мадам Легро, мои ребята хорошо постарались, защищая Топи. Именно благодаря им тут всё не разнесли в клочья! Помнится, вы установили награду за каждого побежденного противника. Так вот, у нас получается двадцать три лошади, двадцать два рядовых нападавших и один командующий. Естественно, как и договаривались, лидер пока живой. Хоть я и не понимаю зачем он вам нужен.
