Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

Ладно, значит, будем сами разбираться. Великий шаман оказался бесполезен. Чего и следовало ожидать: когда тебе нужна помощь, рассчитывать можно только на себя.

Попытка выпустить магию ни к чему не привела. Тут отсутствует источник, а моя душа словно в клетке запечатана. Привычное ощущение энергии, текущей по телу, исчезло.

«Так, а если потянуться душой? — новая идея мелькнула в сознании. — Если магия не работает, возможно, сама душа сможет двигаться внутри каменной оболочки?»

Я сосредоточился, представляя, как моя сущность скользит внутри статуи, будто рука в перчатке.

Меня просто швырнуло в другое место. Ощущение мгновенного перемещения — резкое, дезориентирующее, словно мир вокруг сместился на несколько градусов, а потом снова встал в то же положение. Зрение изменилось: теперь я вижу комнату под другим углом, с другой высоты.

Глянул туда, где был. Моя предыдущая позиция — там, где я «висел, стоял, находился» секунду назад, — теперь светилась.

Кажется, это и есть способ. Сущность устроила вояж по моей задумке. Странно, очень странно. Словно я отдал команду, но сам переместился, а каменное тело выполняет приказ с запозданием, инерционно. Как марионетка, которую дёргают за ниточки, только ниточки — это следы моей души внутри камня.

Вернулся на место и… Да, рука со скрипом поднялась. Скрежет камня о камень — неприятный звук, резкий, царапающий. Если бы у меня были уши, я бы поморщился, но сейчас мог лишь констатировать факт: звук есть, и он неприятный.

Жаслан тут же вскочил с оружием наготове. Движение было молниеносным, профессиональным. Рука уже сжимала рукоять кинжала, направленного на меня. Ноги расставлены для устойчивости, взгляд — цепкий, оценивающий угрозу.

— Тихо! — мой голос был похож на рык. Низкий, раскатистый, нечеловеческий звук, исходящий из каменной глотки. Удивительно, как вообще статуя могла издавать такое. — Это я…

Прозвучало жутко, словно демон из преисподней решил поговорить с живыми. Каждый слог давался с трудом — губы двигались медленно, тяжело.

— Господин? — глаза охотника округлились. Зрачки расширились, лицо побледнело. Он явно не ожидал, что статуя заговорит. — Вы? Я думал… думал…

— Рано хоронишь, — хмыкнул в ответ. На этот раз звук получился более естественным. Я начинаю привыкать к новому телу, к его особенностям и ограничениям.

Так, теперь вторая рука. Снова движение души, снова скрип, звук получился громче первого. Плевать! Нога, затем ещё. Постепенно, медленно я заставлял каменное тело подчиняться. Каждое движение требовало колоссальной концентрации, будто учился ходить заново, только в теле, весящем в десятки раз больше человеческого.

В итоге я смог относительно двигаться. Чувствовал себя куклой на шарнирах: каждый шаг — механический, неуклюжий.

Подошёл и посмотрел на себя. Зеркало висело на стене — простое, немного мутное, в деревянной раме. Но этого хватило, чтобы я увидел своё новое обличье.

— Твою мать… — пробасил.

На меня смотрела двухметровая каменная статуя Топорова. Именно этот сосуд я решил занять, на нём была метка моей души.

Серая, грубо высеченная фигура человека. Черты лица — стёртые, размытые, но всё ещё узнаваемые. Пустые глазницы, в которых теперь горел огонь моего сознания. Каменные губы, из которых вырывался мой голос. Тяжёлые руки, плечи, покатый лоб — всё из камня, всё неживое, но каким-то чудом подчиняющееся моей воле.

Почему-то показалось, что я смогу занять его тушу. И оказался прав. В этот момент почувствовал что-то вроде гордости. Сделал невозможное: обманул смерть, выкрутился из, казалось бы, безвыходной ситуации.

Вот только видок… Голем Магинский! Записываем в моё досье возможностей. Очередной странный, необычный навык, который может пригодиться в будущем. Или не пригодиться, кто знает?

— Вы статуя? — спросил Жаслан. В его голосе смешались ужас, благоговение и любопытство. — Как?

— Шаманизм — наука неточная, — ответил я словами хана. Эта фраза показалась мне удачной. Она объясняла необъяснимое и при этом звучала загадочно, словно сам прекрасно понимаю, что произошло.

В душе не представляю, если честно. Главное — я жив, а сейчас нужно действовать, планировать, думать.

Монгол осторожно приблизился ко мне, протянул руку. Его пальцы коснулись каменного плеча, скользнули по шероховатой поверхности. Взгляд — изучающий, недоверчивый. Он не мог поверить в то, что видел своими глазами.

— Завязывай меня трогать! — рявкнул на мужика, который гладил края статуи.

Ощущений — ноль. Я видел, как его пальцы касаются камня, но не чувствовал прикосновения, словно наблюдал за происходящим со стороны. Странное, отчуждённое ощущение. Тело есть, но оно… не моё, не живое. Просто оболочка, в которой заперта душа.

«Да уж, в таком состоянии к барышням за развлечениями лучше не ходить», — мысль вызвала усмешку. Ну, хоть чувство юмора не потерял. Хотя, надо признать, перспектива застрять в этом теле надолго не радовала. Все удовольствия жизни, все физические ощущения исчезли, осталась лишь цель — выжить, вернуться в своё тело, продолжить путь.

Ладно, план и действия. Нужно собраться, сосредоточиться. Если я смог переместиться в статую, значит, смогу вернуться и в своё тело, только нужно добраться до него. А для этого необходимо выбраться отсюда, из города, и попасть в лагерь джунгаров.

— Как хунтайжи? — спросил я.

Это важная фигура в моём плане, и мне нужно, чтобы он выжил.

— Плохо. Ваши зелья спасли его, — покачал головой Жаслан. Лицо монгола стало серьёзным, сосредоточенным, — но до полного выздоровления… далеко. Он не может вытерпеть ту боль, которая сейчас есть, и до сих пор без сознания.

— Это место надёжное? — я осмотрелся ещё раз. Обычный дом, ничем не примечательный. Но насколько он безопасен для раненого принца, особенно с учётом того, что происходит в городе?

— Да! — кивнул в ответ Жаслан.

— Значит, оставляем его пока тут, — дал приказ. Решение было принято мгновенно. Тащить с собой бессознательного хунтайжи слишком рискованно. — Вот!

На моей ладони появились бутыльки и, сука, треснули тут же. Стекло не выдержало давления каменных пальцев. Жидкость растеклась по полу, наполняя воздух резким запахом трав и алхимических составов. Чёрт! Контролировать силу в этом теле оказалось сложнее, чем я думал.

Подошёл, хотя правильнее будет сказать «проскрипел» до стола и выложил туда новую порцию зелий. На этот раз действовал осторожнее, представляя каждое движение заранее, контролируя силу сжатия пальцев. Бутыльки удалось извлечь из пространственного кольца без повреждений.

— Скажи, чтобы постоянно поили, — кивнул на стекляшки. Наклон головы вызвал новый скрежет камня. — К утру или обеду придёт в себя.

Жаслан подхватил хунтайжи и вынес из кухни, забрав с собой бутыльки. Его движения были осторожными, бережными, он обращался с принцем, как с хрупкой драгоценностью.

Думал сесть, но отказался от этой идеи — слишком рискованно. Стул вряд ли выдержит вес каменной статуи, да и процесс сидения в этом теле представлялся сомнительным удовольствием. Сгибание коленей, которых на самом деле нет… Нет, лучше постою.

Голем-рух… Как бы использовать это сочетание для себя? И не только сейчас, но и потом.

Вернулся монгол, продолжал пялиться на меня. Его взгляд — смесь любопытства, опаски и уважения. Он явно не мог привыкнуть к мысли, что говорит с ожившей статуей.

— Уходим! — сказал я.

Мы вышли через заднюю дверь дома. «На улице меня встретил прохладный ветер, который забирался под одежду и морозил кожу. Поток воздуха метал волосы, и они хлестали по лицу. На коже проступили мурашки», — хотел бы я так сказать, но абсолютно ничего. Ноль человеческих ощущений. Камень не чувствует, статуя не ёжится от холода, не подставляет лицо ветру, не вдыхает запахи ночного города. Для меня это всё — лишь визуальные образы, картинки без тактильного подтверждения.

Город вокруг нас дышал тревогой: тёмные улицы, тусклые огни в окнах, редкие прохожие, спешащие укрыться в своих домах. В воздухе висело напряжение — почти осязаемое, густое, как туман над рекой. Где-то вдалеке слышались крики, звон оружия. Отблески пожаров окрашивали низкие облака в кроваво-красный.