И конечно же, на пороге стоял Кайн. Его лицо было мрачным.
— Убежала и не вернулась? — произнес он без всяких предисловий. – Разве дамам так полагается?
Не дожидаясь приглашения, он без церемоний прошел в ее комнату, оставив Алису стоять у открытой двери. Она зло прошипела ему вслед:
— Да, конечно, можешь и не спрашивать разрешения войти! У тебя же, я смотрю, на это пожизненная лицензия!
Он удивленно повернулся к ней, его брови поползли вверх.
— Что с тобой такое? Ты в последнее время сама не своя. Я…
Алиса взорвалась. Вся ее накопленная ярость, страх и недоумение вырвались наружу.
— Это я сама не своя?! Да ты себя в зеркало видел?! То ты рычишь на меня как дикий зверь, то ведешь себя так, будто между нами ничего и не было, как ни в чем ни бывало! Как это пони…
Она не успела договорить. Кайн резко закрыл расстояние между ними и накрыл ее губы своими. Это был не нежный поцелуй, а жесткий, властный, почти яростный. Поцелуй-завоевание, поцелуй-утверждение власти.
И самое ужасное, что страсть вспыхнула мгновенно. Все ее сопротивление, весь гнев растворились в этом огне. Ее тело, предательски откликаясь на его прикосновения, ответило ему с такой же силой. Разум кричал, что это неправильно, что это тот самый тиран, что называл ее «никчемностью», но тело не слушало. Оно помнило его тепло, его силу, его запах – смесь кожи, мыла и чего-то дикого, древесного.
Он срывал с нее платье, его руки были грубы и нетерпеливы, а ее пальцы впивались в его плечи, то пытаясь оттолкнуть, то притягивая ближе. Он поднял ее на руки и бросил на кровать, последовав за ней. Их тела сплелись в яростном танце, где гнев и страсть были двумя сторонами одной медали. Он был властен и неумолим, она – пылка и отчаянна. Каждый прикосновение было битвой, каждый стон – капитуляцией. В какой-то момент она забыла, кто она, где она и кто он. Существовало только это – жар кожи, прерывистое дыхание и всепоглощающее, ослепляющее чувство, которое смывало все страхи и сомнения.
Они уснули в полном изнеможении, его рука все еще лежала на ее талии, властно и притягательно.
--------------
Утром Алиса открыла глаза. Первое, что она увидела, – его голую спину. Он стоял у кровати, уже почти одетый, и его мышцы играли под кожей при каждом движении. Она невольно залюбовалась этой картиной – силой и грацией, скрытой под одеждой.
— Доброе утро, — тихо произнесла она, и в ее голосе звучала непривычная ей самой мягкость.
Он резко повернулся. И Алиса все поняла. Она узнала этот взгляд. Холодный, отстраненный, полный привычного высокомерия. Это был взгляд того жестокого Кайна. Ничего от вчерашней страсти или более ранней, загадочной мягкости.
Она села на кровати, инстинктивно подтянув к подбородку одеяло.
— Все в порядке? — спросила она, пытаясь поймать его взгляд.
Он отвернулся, поправляя манжет.
— Собирайся. Финнеган уже ждет. Нужно немедленно спуститься, вчера я с ним не обговорил все детали.
Алисой овладела знакомая ярость. После всего, что было между ними этой ночью, он разговаривает с ней, как с прислугой?
— Как ты со мной разговариваешь? Я не вещь, если ты не заметил?!
Он резко повернулся, и его глаза сверкнули.
— Здесь я буду решать, кем ты будешь и когда ты будешь нужна!
Это было уже слишком. Алиса подорвалась с кровати и, забыв, что на ней нет ничего, кроме воздуха, подлетела к нему вплотную.
— Я тебя не понимаю! То ты нормальный человек, с которым можно иметь дела, то снова невыносимый мужлан! Ты уж определись!
Кайн с насмешкой поднял бровь и медленно, оценивающе окинул ее взглядом с ног до головы.
— О чем ты?
— Я о прошлой ночи! — выкрикнула Алиса, вскинув руки.
И только тут она осознала, что стоит перед ним совершенно голая. Со стыдом и яростью она судорожно начала искать, чем прикрыться.
— Отвернись, немедленно!
Кайн с той же издёвкой закрыл глаза, но на его губах играла улыбка.
— О, Изабель, я уже и так достаточно увидел.
Алиса накинула первый попавшийся халат и, все еще дрожа от унижения и гнева, удивленно произнесла, глядя на него в упор:
— Ты что, ничего не помнишь? Прошлую ночь? Я? Ты? Мы?
Кайн застыл как истукан. Он смотрел на Алису с таким искренним, глубоким непониманием, что это нельзя было подделать. Его лицо выражало полнейшее недоумение.
— Нет, — медленно, растягивая слова, ответил он. — А между нами что-то было?
В воздухе повисло неловкое, гробовое молчание. Алиса смотрела на него, и кусок за куском в ее голове складывалась ужасающая картина. Она имела дело не с одним, а с двумя разными Кайнами. И один из них абсолютно не помнил того, что происходило с другим.
Глава 30
Неловкое молчание в комнате Алисы можно было резать ножом, такое оно было густым. Кайн смотрел на нее с чистым, незамутненным неведением, и это злило ее больше, чем его привычная ярость. Как можно было забыть НОЧЬ, от которой у нее до сих пор подрагивали колени и горели щеки?
— Что-то было? — повторил он, нахмурившись, будто пытаясь прочесть ответ на ее лице.
Алиса фыркнула, завязывая пояс халата так туго, будто пыталась задушить в себе воспоминания.
— О, да ничего особенного! — съязвила она. — Просто небольшой ураган страсти по имени Кайн Вратис пронесся по этой комнате. Но если твоя память его не зафиксировала, не беда. Считай, мне просто приснился очень… детализированный сон.
Она прошла мимо него, демонстративно повернувшись спиной. Ей нужно было пространство, чтобы подумать. Два Кайна. Один – холодный тиран, другой – то ли ласковый любовник, то ли… что это было вчера вечером? Мягкость, а потом эта ярость страсти? Это не укладывалось в голове.
— Финнеган ждет, — сухо напомнил Кайн с порога, его тон не оставлял сомнений – это был другой он.
— Знаю, знаю, «немедленно спуститься», — передразнила она его. — Ты как заезженная пластинка. Не мог бы ты на пару минут превратиться обратно в нормального человека, с ним хотя бы можно было договориться!
Она обернулась и увидела, как он смотрит на нее с таким искренним недоумением, что ей стало почти жаль его. Почти.
— Я не понимаю, о чем ты, Изабель, — произнес он, и в его голосе впервые прозвучала не злоба, а усталое раздражение, как у человека, который пытается объяснить что-то упрямому ребенку.
— Вот именно! Не понимаешь! — Алиса решила пойти на риск. Она подошла к нему вплотную. — Слушай, Кайн. Ответь мне честно. Ты… ты вообще помнишь, что было после того, как ты пришел ко мне в комнату?
Он замер, его взгляд стал остекленевшим, как тогда в кабинете. Он смотрел куда-то сквозь нее.
— Я…мы спустились… Финнеган… — он поморщился, будто от головной боли. — Потом… туман. Я помню, как вошел в свою комнату. И все.
— А между «туманом» и своей комнатой? — настаивала Алиса, сердце ее колотилось.
— Ничего, — отрезал он, и стеклянность в его глазах сменилась привычным холодом. — Ты выдумываешь, Изабель. Собирайся.
На этот раз она не стала спорить. Внутри нее все замирало от странного, леденящего душу открытия. У Кайна были провалы в памяти. И они явно совпадали с моментами, когда он вел себя «не по сценарию».
Спустившись в столовую, они застали Финнегана, томно разглядывающего витражи. Завтрак прошел в натянутой тишине. Кайн был молчалив и сосредоточен на своих мыслях, Алиса – на своих, а Финнеган, кажется, наслаждался зрелищем двух людей, явно переживающих супружеский разлад.
Алиса почти машинально ела свой омлет, строя и тут же отвергая безумные теории. Раздвоение личности? Проклятье? Магический контроль? Аргил как-то был с этим связан? Она посмотрела на Кайна, который с холодной вежливостью обсуждал с Финнеганом свои дела. Он был собран, властен, абсолютно нормален. Таким она его и знала.
Из мыслей ее вырвал лорд Финнеган. — Леди Изабель, вы в порядке? Уж больно плохой у вас вид.
