— Счет один-ноль в нашу пользу, — ворчу я, анализируя услышанное.
— Что? — переспрашивает Хранитель. — Счет? Вы имеете в виду математику?
Похоже, футбола и хоккея тут тоже нет.
— Я должен оставить вас здесь, — Бошар провожает меня к красной бархатной кушетке. — Сейчас придет ваша служанка. Можете подкрепиться, пока не объявят танец дебютанток.
Подкрепиться? Правда? Да я не смогу проглотить ни кусочка! Горло пересохло от страха, а в голове одна мысль: по какому шейному позвонку мне отрубят голову ножом гильотины?
— Госпожа Лунет! — шепчет возникшая ниоткуда Воробушек. — Подкрепитесь пирожным с чаем?
Обещанные не общаются друг с другом: кто-то тихонько стоит у стены, исподтишка наблюдая за всеми, кто-то прячет нижнюю часть лица за веером, кто-то спокойно выбирает угощение с длинного стола, указывая своей служанке на выбранное блюдо.
— Пирожным? — говорю я, чтобы что-то сказать.
— Да, пирожным, — убеждает меня Воробушек. — Не советую есть мидии. Это самое модное и дорогое угощение в Королевстве. Добывают их только на Западе. Доставлять долго и хлопотно. Привозят их только тогда, когда к нам приезжает с визитом Император. Хоть они и на льду лежат, многие часто ими травятся.
Травятся? Боже мой! Как это прекрасно звучит — «травятся»!
— Я мечтала попробовать мидии с тех самых пор, как услышала об их существовании! — разыгрываю восторженную дурочку. — Я не могу упустить такую возможность!
Расстроенная девушка убегает к столу и возвращается с тарелочкой, на которой три мидии, лимонный соус и маленькая серебряная ложечка.
Сейчас я совершу подвиг во имя себя, своей жизни, за которую я держусь, и во имя того мира, в который хочу вернуться. Я ненавижу морепродукты, но даже я знаю, что их надо есть при помощи щипчиков, вилки и всасывания содержимого раковины.
— Их едят руками, — помогает мне Воробушек нужной информацией. — Этой ложечкой вскрываете, ею же поливаете соусом, а потом высасываете.
На бледном лице Воробушка явное отвращение ко всему, ею же сказанному. Чувствую первые рвотные позывы. Меня вполне может вывернуть наизнанку еще до того, как я попробую блюдо. Надо разыграть отравление, но не есть.
— Какой танец будет первым? — спрашиваю я Воробушка.
— Это вы узнаете с первыми звуками музыки, — отвечает бесхитростная девушка. — Один из шести, вами разученных.
О! Один из шести! Сразу стало легче!
— Жаль, что нельзя узнать, какой именно, заранее! — глубоко вздыхаю я, судорожно стискивая руку девушки. — Мне надо психологически приготовиться! Я так хочу танцевать!
— Я постараюсь! — горячо обещает мне служанка. — Может, мадам Кувёз знает… Ее сын играет в королевском оркестре на скрипке.
Воробушек выбегает из комнаты для Обещанных. Я подхожу к столу и ставлю на него тарелку с нетронутыми мидиями.
— Не понравилось? — ироничный шепот за моей спиной заставляет меня напрячься, усилием воли поворачиваюсь не спеша, нарисовав вежливую улыбку.
Обещанная в золотой вуали почти одного роста со мной дарит мне ответную улыбку узких малиновых губ.
— Или не умеете их есть? — предполагает она, ловко справившись с мидией и плотоядно облизнув губы.
— Объелась в доме Хранителя, — беспечно отвечаю я, так же беспечно махнув рукой. — Третий день на мидиях — плохая диета.
— Да… — задумчиво произносит незнакомка, которую, впрочем, я узнаю сразу — это воспитанница Хранителя Лефевра. — Господин Бошар может себе это позволить. Размер его состояния не знает даже наш Король.
Пожимаю плечами, не подтверждая и не опровергая сказанное.
— На какой номер рассчитываете? — вдруг спрашивает она, нервно сжав щипчики.
Щипчики не гильотина, но клацают крайне неприятно. Чувствуется, будь ее воля, мои пальчики узнали бы мини-гильотину.
— Разве не очевидно? — увиливаю я от прямого ответа.
— Уверены, что это будете вы? — настаивает девушка.
— Надеюсь, — скромно склоняю я голову.
— Решающему нужны сила и страсть, — зловеще шепчет соперница.
Вернувшаяся Воробушек застает меня на моей кушетке в одиночестве.
— Это будет менуэт! — радостно шепчет она. — Точно менуэт!
— Какая прелесть! — хлопаю в ладоши для убедительности. — Ах, как хочется, чтобы Решающий выбрал именно меня!
Воробушек понимающе кивает, краснея, и я вспоминаю, какими влюбленным глазами она смотрела на Фиакра в храме. Фанатка…
— Господин Бошар сейчас придет, чтобы сопроводить вас в зал! — напоминает Воробушек. — Вы будете самой красивой Обещанной на сегодняшнем балу!
— Благодарю, — бормочу я, идя за ней.
— Вы заинтересовали Решающего, дорогая Лунет! — гордо говорит встречающий нас Андрэ. — Если не менуэт, то гавот точно ваш!
— Не думаю, — тихо, безжизненно отвечаю я. — Есть некоторое затруднение…
— Затруднение? — не понимает меня Хранитель. — Какое же?
— Ми-и-и-ди-и-и, — выдыхаю я, нарочно представив себе самую крупную.
— Вы съели мидию? — почему-то не верит мне Хранитель.
— Три… — умирающе покаянно отвечаю я. — Как-то не удержалась… У нас в провинции…
— Но… Но… — Бошар никак не может подобрать слова, потом шепчет. — Но Sorcière не едят морепродукты. Хотя… Это, скорее всего, легенда… Да?
— Я не знаю. Я их никогда до этого не ела. Мне никто не сказал, — сочиняю на ходу.
— Вам так плохо? — наконец-то пугается Андрэ. — Настолько, что вы не сможете танцевать? На вашем первом балу?
Киваю, смиренно склонив голову и приготовившись к любой реакции Хранителя: разочарованию, гневу, злости, негодованию, даже сочувствию (чем черт не шутит!). Но то, что происходит потом, заставляет меня вскинуть голову и чуть-чуть не вынуждает приподнять вуалетку.
Хранитель Андрэ Бошар откидывает голову назад и громко смеется, привлекая к себе внимание окружающих, итак не отводящих от нас глаз.
— В вас ум военачальника! — еле выговаривает он, отсмеявшись. — Надо намекнуть их Величествам, чтобы они назначили вас Советником Стратегического Управления.
Бошар берет меня под руку и отводит в самый дальний от трона угол огромного зала.
— Дорогая! Ни одна Обещанная не уходила со своего первого бала! Если Обещанная не танцует на этом балу, она выпадает из сотни, — довольный Бошар улыбается мне и проходящим мимо любопытным.
Так просто? Ура!
— А если выпадает, то ее не приглашают на второй бал для демонстрации умений в искусствах! — Бошар вытирает слезу, вызванную смехом.
— И? — решаюсь спросить я, не понимая, чем он так доволен.
— Уверен, вы лукавите, обманываете старика! — упрекает меня вполне себе зрелый мужчина не старше сорока пяти. — Вы придумали это заранее, как и красную вуалетку!
Выбираю уже привычный способ общения с Хранителем, говорящим за меня, — киваю.
— Вы же не ели мидии? — шепчет он мне.
Киваю.
— Вы хотите отказать Решающему и не пойти танцевать, тем самым высказав равнодушие, которое за тысячелетнюю историю Империи не было продемонстрировано ни одному Решающему? — Андрэ доволен так, словно на первых страницах детектива догадался, кто убийца.
В это время церемониймейстер выстраивает Обещанных-дебютанток в центре зала. Считаю. Восемьдесят. Значит, не дебютанток двадцать? Ан нет! Девятнадцать. Я не выстроилась в одну шеренгу. Мы с Хранителем по-прежнему в дальнем углу.
Фиакр проходит вдоль шеренги, напоминая мне то ли петуха в курятнике, то ли прапорщика перед новобранцами. Ему не составляет труда очень быстро понять, что Обещанной в красной вуалетке нет среди претенденток. И вот уже и он, и все остальные находят меня в углу удивленными глазами.
— Ваше Превосходительство! — провозглашает церемониймейстер. — Выберите вашу пару на первый танец!
Решающий несколько раз проходит туда-сюда вдоль строя. Девушки следят за ним, как радар за самолетом.
— Он в бешенстве! — потирает руки Бошар. — Если бы не охранная грамота Короля Базиля, туго пришлось бы и мне!
Я не вижу ни бешенства, ни недовольства на холодном лице Фиакра. Я вижу усталость и затаенную злость. Надеюсь, не на меня, несчастную Лунет Пэти.
