Второй поцелуй произошел только через пять лет на выпускном вечере. Это был объект моей и Полинкиной симпатии — парень из параллельного, занимающийся бальными танцами. Всегда широко улыбающийся, загорелый, поджарый, с плоским животом, твердость которого я почувствовала, когда он во время танца эффектно прижал меня к себе.
После танцев и одного бокала шампанского, официально выделенного на одного выпускника за вечер, мы с Олегом убежали в парк возле ресторана целоваться. Это было очень по-взрослому и очень приятно. Всё испортила Полина, нашедшая нас и вспугнувшая.
— Ты захватила его в нечестной борьбе! — ругала меня она, сунув в руки зеркальце и помаду, чтобы я накрасила губы.
— Почему нечестной? — возмущалась я, тщательно нанося помаду и блеск на чуть вспухшие от взрослых поцелуев губы. — Он сам меня выбрал!
Справедливости ради надо отметить, что на этом выпускном мы успели поцеловаться с Олегом обе. Полинка смазала свою помаду, когда, гуляя по набережной, они с Олегом уединились под развесистой ивой.
Утром, заявившись спать ко мне домой, мы с подругой еще пару часов проболтали в постели, вспоминая поцелуи и хихикая от восторга.
— Парни рассказали, что Олег дал себе слово на выпускном перецеловать всех девчонок из трех классов, — поделилась добытой информацией Полинка.
— Силен! — констатировала я, нисколько не расстроившись. — Целуется он улетно!
Придя к общему выводу, что Олег — классный парень и его будущей невесте, несомненно, повезет, мы заснули в обнимку на моей кровати.
Поцелуй Фиакра в скромном рейтинге моих «настоящих» поцелуев должен занять первое место. Во-первых, Решающий очень-очень взрослый. Во-вторых, очень-очень опытный. В этом даже я во время прорывов смогла убедиться воочию. После моего окончательного попаданства искрить между нами перестало, но своей харизмы красивый мужчина на потерял.
То, что произошло потом, сначала удивило, потом потрясло.
Теплые губы Фиакра легко коснулись моих. Один раз. Второй. Словно мотылек задел крылышком. Расслабившись и закрыв глаза, а перед этим увидев, что конкурентка находится за соседним кустом, я ждала ласкового продолжения. Нападение оказалось неожиданным и вероломным. Мои губы попали в пиратский плен окончательно и бесповоротно. Их забрали себе, казалось, навсегда и стали невыносимо приятно терзать и наказывать. Наказывать за что-то, известное только Решающему. Но это наказание было потрясающе великолепным. Все мои вопросы к Ирен, Сюзет, Селестине отпали сами собой. Как бы не подсесть на эти поцелуи и не стать такой же зависимой, как вышеупомянутые дамы!
— Нет! — внезапно оттолкнув меня, выкрикнул Фиакр. — Тебе меня не соблазнить!
— Больно надо! — вытирая губы тыльной стороной ладони, обиженно фыркнула я. — Я вас не трогала! Это вы! Сами!
— Как вас? Лунет? — презрительно спросил Решающий, положил руку на грудь и прислушался к стуку собственного сердца. — Идол? Бошар решил меня заколдовать? Смешно!
— Ага! Именно! — засмеялась я свободно и искренне.
— Меня невозможно заколдовать! — напряженно и угрожающе произнес Решающий. — Бессмысленно и опасно. Не для меня!
— Больно надо… — проворчала я, из-под вуалетки наблюдая, как воспитанница Лефевра возвращается обратно тем же путем, что и пришла.
— Вас используют вслепую? — предположил Фиакр, давно отпустивший меня, но так не убравший руку со своей груди. — Бошар и их Величества?
— У вас паранойя? — ласково поинтересовалась я.
— Опыт и ум! — польстил самому себе Фиакр. — Надо возвращаться в зал. Мое отсутствие скоро заметят.
— Уже заметили, — проворчала я. — Еще как заметили!
— Вы про Ребекку? — холодно усмехнулся Решающий. — Про ту девушку, которая наблюдала за нашим поцелуем из кустов?
— Поцелуй предназначался ей? — расстроенно догадалась я, но очень постаралась, чтобы мое разочарование не было понятно Фиакру.
— Поцелуй был способом понять вас, — пожал плечами Решающий. — И средством намекнуть Ребекке, что у нее есть соперницы.
— А то она не знает! — воскликнула я. — Из этой толпы вы выберете сотню на три месяца. До следующего бала. Если не определитесь с избранницей окончательно. Вы хотели ее подразнить?
— Лефевр такой же наглый и самонадеянный Хранитель, как и Бошар! — рассерженно отреагировал Решающий. — В последнее время их конкуренция просто утомляет! А их воспитанницы становятся всё активнее и настойчивее.
— А вам нужно сто скромных и безмолвных овечек? Мечтаете о роли пастушка? — сыронизировала я, злясь на собеседника.
Злилась я и на судьбу, забросившую меня сюда, на этот конкурс невест, которых и без меня достаточно. И не просто достаточно! Их больше сотни, если что! И почему именно сто? Это тоже интересно. Надо было спросить у Франца. А то Решающий удивится моему вопросу. Лучшая ученица Института, воспитанница самого Бошара — и не знает, почему Обещанных сотня!
— Вы уверены, что хотите быть Обещанной? — подозрительно глядя на меня, спросил Фиакр. — Судя по вашим вопросам, я вас раздражаю, если не сказать больше! Мне сказали, что вы сирота, воспитанная добрыми людьми. Тяжелая судьба?
— Непростая! — огрызнулась я. — Но не настолько, чтобы вы делали такие выводы! И кстати! Если вы уже сделали свой выбор, то к чему весь этот маскарад?
— Традиции. Обязанности. Требования их Величеств, — коротко, рвано ответил Фиакр.
— Это означает, что сам Решающий не свободен в своем выборе? — нагло спросила я.
— Это означает, что мы задержались здесь. Действие моего наложения скоро закончится, — почему-то устало объяснил Фиакр и, как будто увидев мои удивленные глаза, хотя это невозможно, терпеливо ответил. — Пришлось немного импровизировать, когда пошел за вами.
— Вы всех заморозили? — вспомнила я всеобщую неподвижность, людей с пустыми взглядами в храме во время венчания.
— Не заморозил и не всех, — неожиданно улыбнулся Решающий. — просто внушил почти всем, что вы с Хранителем Бошаром не уходили, а я не отправился за вами.
— Почти всем? — переспросила я, обмахиваясь белым веером.
— Их Величества, — коротко напомнил мне Фиакр, и я поняла, что Решающий не имеет права или не может воздействовать на Императора и Короля.
— И как вы будете объяснять им свои действия? — поинтересовалась я.
— Придумаю. Не в первый раз! — беспечно ответил Фиакр, вставая со скамьи и предлагая мне согнутый локоть.
— Нет. Благодарю! — отказалась я категорически. — Мне бы хотелось вернуться в зал без вас. Для конспирации.
— Никто, кроме их Величеств, не понимает, не осознает нашего отсутствия, — пожал плечами Решающий. — Конспирация не нужна. Пойдемте во дворец и покончим с этим дурацким вечером! А то Бошар сдохнет от смеха в своей вычурной карете!
— Вы уверены, что он смеется? — спросила я недоверчиво. — Но почему?
— Он думает, что обхитрил меня, поймал на крючок, — усмехнулся Фиакр. — А я уже сделал выбор.
— Это невежливо по отношению к нам, претенденткам! — укорила я его довольно искренне.
Мне не нужен Решающий, но, приняв условия игры в этом мире, я погрузилась в роль и теперь хочу справедливости. Пусть победит сильнейшая! Или хотя бы умнейшая! Или, на худой конец, красивейшая! Выбрал он! Ага! И кого, интересно?
— Я встретил девушку, которая мне не просто предназначена. Она мне нужна больше, чем кто-либо еще, — потеряв ко мне интерес, Фиакр посмотрел сквозь меня и погрузился в свои мысли и фантазии.
— Особенная Обещанная? — продемонстрировала я свою осведомленность. — Целуете меня, волочитесь за сотенкой Обещанных, а выбрали ее? А разве вы имеете право на это? Меня учили, что выбор может произойти только на балу. Она здесь?
В черных глазах Решающего вспыхнуло настоящее чувство, сильное, мощное, легко угадываемое. Это страсть мужчины к женщине. Не поддающаяся никаким доводам. Даже жутковато стало от силы и глубины его ощущений, которым он почему-то позволил выйти наружу при мне.
— Я не знаю. Думаю, что нет. Не здесь. Я бы почувствовал, — тихо ответил Фиакр, усилием воли гася порыв страсти.
